– Ты хочешь сказать, что с распростертыми объятьями и пачкой долларов он меня не встретит? Так?
– Может, так, может, не так. Я плачу тысячу не за увеселительную прогулку.
– Это я понял.
– Этого крутого знают – у него коллекция оружия. А его ласточке – всего пятнадцать. В общем, нам с этой парочкой в жмурки играть неохота. Поэтому за деньгами посылаем тебя. Если облажаешься – мы ничего не знаем.
– А с какой такой стати он мне вдруг отдаст денежки? – спросил Уэс не без иронии.
– Говорит, что отдаст. Что теперь готов. – Он вытащил из верхнего кармана шелковый носовой платок и вытер лицо. – Пушка у тебя есть?
– Чего-о? – возмутился Уэс. – Я в такие игры не играю.
Чернокожий поморщился.
– Смотри, дело хозяйское. Для твоей же безопасности. Берешься за эту работу? Пушка не помешает. Для страховки, только и всего.
Уэс задумался. С одной стороны, все предельно ясно. С другой – запашок хуже, чем от дохлой рыбы.
– Что-то я никак не врублюсь, – сказал он наконец. – Почему за такую халтуру ты платишь тысячу?
– Вот только наводящих вопросов не надо. Берешься или нет?
Ясно, это не самый легкий способ заработать – даже Рокки отказался. Но ведь он – везучий. Уэс Мани всегда умудряется держаться на плаву.
– Берусь, – решился он.
– Сегодня.
– Нет, сегодня не могу.
– Ровно в девять – или разговора не было.
Черт! Позвонить Силвер и сказать, что приедет попозже? Или еще лучше – отказаться от этой авантюры; а деньги попросить у нее. Взаймы. Что тут такого?
Ничего, конечно. Просто Уэсли получит пинка и полетит вверх тормашками.
– Деньги вперед, – сказал он.
– Без проблем.
Ну, это уж совсем подозрительно. Какой лопух отдает деньги, когда дело еще не сделано?
Пижон передал ему тупорылый пистолет и хрустящую пачку новеньких сотенных купюр.
– Не боишься, что я с твоими денежками сделаю ручкой – только меня в городе и видели? – пошутил Уэс.
– Это надо совсем без мозгов быть, чтобы мне такое устроить, – сказал пижон, сняв очки и окинув Уэса холодным взглядом.
– Шутка, – быстро произнес Уэс. Пижон протянул ему листок с адресом.
– Ровно в девять. Там знают. Пакет привезешь мне, сюда. Буду ждать.
Уэс кивнул. Хотя нутром чувствовал – он совершает ошибку.
41
Белый порошок мощными клиньями вошел в ноздри Хауэрда Соломена, и он сразу почувствовал себя настоящим мужчиной. Да он, если захочет, может гору свернуть! Давно он не ловил от жизни такого кайфа, как сейчас в Вегасе!
Прислонившись к холодному мрамору стены в ванной, он позволил наркотическому дурману растечься по всему телу. Прошло несколько минут – и вот ему уже море по колено! Можно возвращаться на вечеринку. Он им всем покажет!
Во-первых, растолкует Мэннону Кейблу, что такое настоящая дружба. Да как у него хватает наглости отказываться от съемок на «Орфее»? Тоже мне – актер! Дерьмо. Все они, актеры, – дерьмо, и звезды в том числе. Между прочим, считается, что Мэннон – его друг. А для друзей, как известно, хоть иногда полагается что-то делать. Небось, от него не убудет, заключи он контракт с «Орфеем»! Да-да, черт возьми, не убудет!
В эту минуту у него начисто вылетело из головы, что он лезет вон из кожи, стараясь затащить в койку первую жену Мэннона. Божественную Уитни. Едва подумаешь о ней – уже стоит. А вот на Поппи, родную женушку, не стоит – хоть тресни!
Хауэрд засмеялся, наклонился над раковиной и плеснул в лицо холодной водой.
Он был на очередной вечеринке – субботний шабаш в честь Карлоса Брента.
Карлос – еще одна подходящая кандидатура. Он не снимался в кино уже лет десять. Да, в свое время несколько фильмов с Карлосом Брентом провалились – и что с того? Его сильное место – это пение, а не драма, как таковая. Так вот, гениальная идея Хауэрда заключалась в том, чтобы предложить ему мюзикл! Вот так! Не хреновая мыслишка, а? Мюзикл, из тех, какие ставили в сороковые годы, с Джоном Пейном и Бетти Грейбл. Зрителей прошибет ностальгическая слеза. Да они просто будут рыдать от восторга!
Хауэрд искренне недоумевал – почему до этого до сих пор никто не додумался? Ведь касса будет такая, что только держись! Он подберет молодого режиссера и сценариста, из толковых. Их этих гениальных мальчиков, которые только и ждут, когда им предложат картину с солидным бюджетом. И опытного продюсера – держать руку на пульсе. Скажем, Орвилла Гусбергера. А Уитни Валентайн сыграет главную женскую роль!
Хауэрд так возбудился, что ему понадобилось отлить, прежде чем вернуться на вечеринку.
Он только что родил потрясающую идею – это будет фильм года!
– Некоторые ваши фильмы я просто терпеть не могу, там такой мужской пережим. А ваши герои – это унижающие женщин свиньи.
Эту тираду произнесла одна из подруг Сюзанны Фоничетти, надеясь впечатлить его своим негативом до такой степени, что он в восхищении потащит ее к себе в номер – продолжить дискуссию.
От неожиданности он хлопнул своими немыслимо голубыми глазами, потом хитро подмигнул.
– Знаете, радость моя, вы абсолютно правы.
– С другой стороны, – поспешила добавить она, – в некоторых фильмах вы – просто прелесть. Эдакий воплощенный златовласый герой в седле – прямо с Дикого Запада.
– Вы уж выберите что-нибудь одно, радость моя, – поддразнил ее Мэннон. – Кто я? Унижающий женщин свинья? Или позолоченный герой?
– То и другое, – воскликнула она с налетом театральности, убежденная, что он видит в ней умнейшую из представительниц рода человеческого. – И вы полны великолепия.
– А вы полны чепухи, радость моя. Извините. – И снялся с якоря в поисках Карлоса. Уж лучше обмениваться скабрезными байками, чем бездарными разговорами с дамочками, у которых мозги набекрень, – по Вегасу таких порхает великое множество.
В кои веки Мэннону не хотелось пройтись по бабам. Ему хотелось домой. Вне дома он всегда был диковинкой. Смотри, кинозвезда! Смотри, как он ходит, говорит, ест. Вот бы с ним потрахаться!
Черт, что-то он от всего этого утомился. Будто попал в какой-то балаган – только главным действующим лицом клоунады был он.
– Как ты, Мэннон? – к нему подошла Сюзанна Фоничетти, урожденная Брент. Она была типичной для Беверли-Хиллс дочерью выдающейся суперзвезды. Голливудские детишки развивались в одном из двух направлений: либо исчезали из вида полностью, либо полностью соответствовали голливудскому стилю жизни. Сюзанна принадлежала ко второй категории. В ее жилах текла кровь голливудского короля, и она это знала. Еще как знала!
– Прекрасно, дорогая. – Он широко улыбнулся. – Где твой папуля?
Сюзанна хихикнула.
– Ты так сказал, будто мне – всего четырнадцать.
– Ты выглядишь не на много старше.
– Льстец!
Она взяла его за руку и повела к угловому столику, за которым разглагольствовал Карлос. Свита его слегка раздвинулась, позволив Мэннону сесть рядом.
– Слышал шутку насчет «Порша» и кролика? – спросил он Карлоса.
Тот загоготал.
– Слышал? Да я сам ее придумал!
В уютном итальянском ресторанчике горели свечи, они излучали теплое сияние. Равно как и беседа – Джек нашел Джейд осведомленной собеседницей и внимательной слушательницей. Они переговорили обо всем на свете, от политики Рейгана до незлобивых сплетен. А также от души поели. Для начала – порезанный на тонкие ломтики сыр моццарелла с помидорами. Потом вкуснейшие телячьи отбивные с макаронами в изысканном соусе из сливок.
– Десерт? – спросил Джек, когда вблизи появилась тележка со сладостями.
Джейд улыбнулась.
– Почему бы нет?
Официант предложил всевозможные деликатесы, и она выбрала кусок сырного торта, посыпанного шоколадной стружкой.
– Шоколад – моя слабость, – призналась она виновато. – Если долго его не ем, меня начинает трясти.
Он засмеялся.
– За мной такое тоже водится. Я не могу устоять перед мороженым. Стоит увидеть коробку «Хаген-Дазса» – и из меня можно вить веревки.
Официант смачно поцеловал кончики пальцев.
– Наше мороженое – самое лучшее! – объявил он. – Свое производство, прямо здесь. Ванильное, вишневое, ромовое, банановое, клубничное…
– Я ваш, – прервал его Джек. – Принесите порцию бананового.
– С шоколадным соусом?
– Со всем, чем положено.
– Орешки?
– Абсолютно все!
– И два кофе «каппучини»?
– Пожалуй, я позабуду о благоразумии и закажу просто кофе, но с рюмочкой «Амаретто», – сказала Джейд.
– Мне тоже. – Джек улыбнулся ей через столик, накрытый клетчатой скатертью. – Я знал, что с вами мне придется позабыть о благоразумии – так или иначе.
Она улыбнулась.
– Для этого достаточно рюмочки «Амаретто»?
– Еще если погладят спинку.
Он внимательно вгляделся в нее. Такого удовольствия от общения с женщиной он не получал давно. Он никогда не задумывался над тем, до какой степени серьезна Кларисса. Да она скорее зарежется, чем позволит себе такой обед. Мало того, что вегетарианка, она не притрагивается к сахару и алкоголю, следовательно, все кулинарные изыски с ней исключались.
– Надеюсь, вечер в моем обществе вам приятен, – сказал он без капли лукавства.
– Чудесный вечер. С вами здорово.
Она тоже не кривила душой. Но даже не будь с ним так здорово, просто смотреть на него – уже радость. Эти пронзительные зеленые глаза. А улыбка? А черные как смоль волосы, ниспадающие на воротник рубашки – но самую малость, ровно столько, сколько нужно? За свою жизнь она навидалась красивых парней, в основном это были модели, в основном – гомосексуалисты. Джек Питон от них сильно отличался. Тонкий, остроумный, с капелькой цинизма. И он начисто изгонял из ее головы мысли о Марке Рэнде.
Принесли кофе, «Амаретто», мороженое для Джека. Она перегнулась через стол и украла у него ложку шоколадного соуса.
– Мм-мм… – проурчала она, облизнув губы. – Фан-тас-ти-ка!
– У вас сейчас кто-нибудь есть? – спросил он внезапно.