Две недели спустя она познакомилась на приеме с Нийлом Греем.
Он был с женой, но ничтожные помехи в виде жен Джину не смущали. Она всегда добивалась того, чего хотела. Одно из преимуществ статуса кинозвезды.
Нийл Грей был воплощением Серьезности с большой буквы. Он снимал умные фильмы, значимые фильмы — те, в которых, по убеждению Джины, следовало сняться ей.
Она незаметно устроилась возле него. Всячески льстила, впивала каждое его слово, позаботилась, чтобы он мог как следует оценить изумительные груди — наклонялась через него, чтобы взять сигарету, бокал, спички. Три дня спустя она позвонила ему.
— Надеюсь, я вас не побеспокоила, — сказала она грудным голосом, прекрасно зная, что должна была побеспокоить его очень и очень, если все шло нормально. — Но мне просто необходим хороший совет, и вы, мне кажется, тот, от кого я могу его получить.
Это его позабавило и заинтриговало. Он знал, что» хороший совет»в переводе означает «хорошо потрахаться». Язык Голливуда был до тонкости известен им обоим.
Завтрак. У нее дома. За высокой стеной на Сан-Исидоро-драйв.
Диетический салат, а следом весьма удовлетворительная постель. Ион, и она равно не имели желания тратить время зря.
Второе свидание две недели спустя. Тот же сценарий. Они почти не разговаривали, но Джину это не расстраивало. Стоило мужчине погрузиться в ее чудесные груди, и он всегда являлся повторить. Времени на разговоры будет еще достаточно.
За обедом, который Грей устроили в «Бистро», чтобы сообщить о своем фильме, она занялась изучением Монтаны. Приехала она в «Бистро»с Четом Барнсом. Нийл чуть не наложил в штаны. Но он мог бы не беспокоиться, она держалась без глупостей. Даже вежливо поболтала с Монтаной, рассказала о своем сценарии. Конечно, она его еще не написала, но ведь напишет!
Так, значит, «Люди улицы» будет новым фильмом Ниша. На следующий день она позвонила своему агенту Сейди Ласаль и потребовала экземпляр сценария.
— Его еще никто не видел, — невозмутимо ответила Сейди. — А кроме того, он, по-моему, совсем не в вашем духе. Насколько я поняла, там действуют два полицейских. Молодой и старый.
— Но ведь там должны быть и женщины! — сердито перебила Джина.
— Наверное. Но роли не для звезд. Я уверена, это не фильм для Джины Джермейн. — Она помолчала. — Да, кстати, дорогая, вы уже прочли «Малышка бьет»?
— Нет! — окрысилась Джина. — Сейди, добудьте мне сценарий Ниша. Я сама хочу решить, для меня этот фильм или нет.
Когда Нийл Грей позвонил с предложением слетать на субботу в Палм-Бич, Джина согласилась без секундного раздумья.
— Но только все отдельно, — предупредил он. — Номера, места в самолете, ну, словом, все.
— Конечно, — согласилась она.
— Тебе придется поскучать. Я должен буду много времени провести с Памелой и Джорджем.
— Я захвачу книгу.
Книгу она захватила, но так ее и не раскрыла. Едва Нийл ушел из номера, смежного с ее, как она стащила из его чемодана экземпляр «Людей улицы»и прочла от корки до корки за пятьдесят пять минут. Потом перечла, сосредоточившись на роли Никки.
Пьянящее волнение, выброс адреналина в кровь.
НИККИ. ДВАДЦАТЬ С НЕБОЛЬШИМ. НЕИСПОРЧЕННАЯ КРАСАВИЦА. ФАНТАСТИЧЕСКАЯ ФИГУРАМ ХОТЯ ВЕЗДЕ В МЕРУ. ЕСТЕСТВЕННАЯ БЛОНДИНКА, ОЩУЩЕНИЕ НЕВИННОСТИ.
Я могу сыграть Никки. Могу! Могу!
И такая чудесная роль! Мотивация обеих мужских ролей. Дочь одного. Любовница другого.
Никки я сыграю как никто.
Ты слишком стара.
Я всегда выглядела моложе своих лет.
Какая же ты «неиспорченная?»
Это легко сыграть.
Твоя фантастическая фигура не везде в меру.
Фигня! Сяду на диету. Перебинтую чертовы титьки. Понадобится, голодом себя заморю, мать их!
Невинность?
Изображу.
Она просто не могла дождаться, когда Нийл вернется. Вид у него был усталый и расстроенный. Она обняла его и повела к кровати.
— Памела хитрая старая стерва, — пробормотал он, когда она дернула «молнию» его брюк.
— Да? — сказала она. — А почему?
— Потому… — начал он и застонал. Она уже забрала его в рот и сосала так, словно от этого зависела ее жизнь. Но ведь по-своему и зависела!
Перед посадкой в Лос-Анджелесе Нийл распорядился:
— Лучше выжди пять минут. Я выйду первым.
Джина надулась.
— Стыдишься меня?
— Не говори глупостей. Мы же договорились соблюдать осторожность.
Она вздохнула.
— Ну, ладно. Но я тебя скоро увижу, правда?
— Скорее, чем ты думаешь. — Он чмокнул ее в щеку и поспешил к дверям.
Почти все мужчины последние сволочи. Но ей-то что?
Это она их использует, а не они ее. Жизнь ее была полна «делового траханья», как она это окрестила, с мужчинами, которые могли поспособствовать ее карьере, помочь ей пополнить ее коллекцию акций (весьма внушительную), помочь с недвижимостью (три дома в Беверли-Хиллз и конторское здание) и вообще дать совет о чем угодно, начиная от налогов и кончая абортом.
Джина всегда обращалась к лучшим специалистам и никогда не платила. Среди ее любовников на данный момент были испанский земельный магнат, бразильский биржевик, очень богатый араб (он ведал ее драгоценностями — то есть каждый раз, бывая в городе, объезжал лучшие ювелирные магазины), а также лучшие в Беверли-Хиллз адвокат, бухгалтер и гинеколог.
Собственно, в ее жизни не хватало только сенатора, но ей еще предстояло познакомиться с Тедди Кеннеди, чья слава привлекала ее, как пухлая кожа привлекает комара. Нийл Грей представлял для нее следующую ступень ее профессиональной карьеры.
И пусть он обходится с ней так скверно, как хочет! Он за все поплатится! Так или иначе. Уж об этом она позаботится.
У Нийла был усталый вид. Монтана расцеловала его в обе щеки и сказала:
— Это сюрприз тебе. Я подумала, что мы поговорим по дороге домой.
Он оглянулся. Слава богу, что он решил выйти раньше Джины. Торопливо взяв Монтану под руку, он сказал:
— Замечательно, радость моя. Именно ты мне и требуешься после целого дня с Памелой и Джорджем.
И быстро увел ее из аэровокзала.
— Так что же? — спросила она. — Я просто не выдержу. Заполучили мы великого Джорджа Ланкастера или нет?
— Ты не поверишь! — ответил он, торопливо шагая к лимузину с открытыми дверцами, возле которого стоял шофер в форме. — Но я все еще не знаю!
— Э-эй? — сказал Бадди. — Так ты правда употребляешь эту дрянь?
Шелли через свернутый воронкой доллар втянула ноздрями узенькую полоску белого порошка на стеклянном столике.
— Ага. Как и все.
— Ну-у… в Голливуде, пожалуй. — Он опасливо прошелся по ее захламленной комнате. — Я и сам нюхал, но бросил — ничего хорошего.
— Бросил, — повторила она с усмешкой. — Сел на мель, и, стало тебе не по карману, так?
— Знаешь что? — Он взял папку с фотографиями, начал небрежно их перебирать. — Рот у тебя очень узкий.
Она жадно втянула еще полоску кокаина.
— Так мне говорили… мистер Женатик.
— Ну, как твоя память, прояснилась? — спросил он.
Она лениво потянулась.
— А ты торопишься?
Вот именно. Он торопится. К Ангель.
— Неособенно.
— Ну, так расслабься. Сними джинсы. — Она зевнула. — Если хочешь, я так тебя продую, что у тебя в голове помутится. — Она засмеялась. — Сечешь?
Он вздохнул.
— Шелли, Шелли! Ну кого ты заводишь? Кроме нас с тобой, тут никого нет, а мы, по-моему, друг с другом разобрались.
— Верно. Но если ты захочешь, так лучше меня никого в городе нет. Мне это сто человек говорили. И знаешь что, друг! Я хороша, потому что мне это нравится. Я это люблю. — Она снова усмехнулась. — Так, значит, не хочешь устроить мне быструю пробу? Точно?
— Спасибо, но точнее некуда. — Что-то в ней напомнило ему его самого — того, каким он был до встречи с Ангель. Насквозь прожженным. Мастером трепать языком и быстренько перепихнуться.
— Ну-у… — Она встала и дернула завязки своей юбочки. — Точно так точно. — Юбочка развернулась и соскользнула на пол, а она очень медленно зацепила пальцами свое гимнастическое трико и стянула его.
— Э-эй — быстро сказал он. — Хватит. Ведешь себя как проститутка!
— Рыбак рыбака, — насмешливо ответила она, выбираясь из трико.
Он нахмурился.
— Мы что, уже встречались?
— А! Припомнил! — Она двинулась на него — загорелая нагота на каблуках-шпильках.
Бадди попятился.
— Я пошел.
— А где мы встречались, узнать не хочешь?
— Не интересуюсь.
— Ах, Бадди, дай я тебя пососу. Давай, а? Я тебя по-хорошему прошу.
Его спина уперлась в дверь. Он открыл защелку и вышел в коридор.
— До свидания у бассейна, детка. Смотри не простудись.
Она похабно показала ему язык.
— «Люди улицы». Фильм, на который целит Йер. Продюсер Оливер Истерн. Попробуй.
— Э-э!.. Ладно, попробую.
Он взлетел по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, и тридцать секунд спустя уже вставлял ключ в замок и кричал:
— Ангель, крошка, я дома!
— Просто не могу поверить, что этот подонок не ответил тебе ни «да», ни «нет». Ты же поехал туда, только чтобы получить окончательный ответ.
— Представь себе, я это знаю, — сухо сказал Нийл.
Они с Монтаной развалились на покрывале своего королевского ложа. На ней были большие очки для чтения и мужская рубашка. Длинные ноги вытянуты, тяжелые черные волосы ниспадают до талии как тяжелые драпировки.
Нийл в пижаме выглядел усталым и измотанным. Двое суток сплошной Джины Джермейн кого угодно доведут до полного истощения. Даже новоявленный Уоррен Битти или Райан О'Нил сдал бы. Джине Джермейн нравилось трахаться. А впрочем…
Нийл не мог решить, то ли ей нравится трахаться, то ли она трахается, чтобы нравиться. Интересная проблема. Но его не касается.
Ему от нее нужно одно. И только одно.
— Звезды! — презрительно фыркнула Монтана. — Сплошная зубная боль! — Она потянулась за сигаретой и закурила. — На самом деле Джордж Ланкастер тянет потому, что понимает: если он скажет «нет», ты предложишь роль кому-нибудь еще, а это уязвляет его тщеславие.