— Ага.
— Не подвезешь меня?
— Где твоя машина?
— Заглохла на бульваре.
— Где ты живешь?
— Прямо рядом с Сансет-стрит.
— Поехали.
Он собрался было двинуться за ней, уже выходившей на улицу через парадные двери, но при виде Вулфи Швайкера, который появился из гостевого туалета, застыл как вкопанный.
Очень похудевший, с другой прической, но те же маленькие злые глазки, та же круглая физиономия, острые, как у хорька, зубки, торчащие между толстыми губами, — тут ошибиться невозможно.
Колобок… жирный дядька на вечеринке! Двенадцать лет назад. Измочаленное тельце Тони — на столе в морге. Он содрогнулся: слишком тягостное воспоминание. Вулфи, должно быть, почувствовал, что на него пялятся, так как стрельнул глазками и, решив, что напряженно пристальный взгляд вызван сексуальным интересом, сказал:
— Привет.
— Так подвозить тебя или нет? — Монтана снова появилась в дверях, в голосе раздражение.
Бадди медленно отвел глаза от Колобка. Он, наверное, ошибся. Это не мог быть тот же самый человек.
А почему нет?
Он вышел за Монтаной на улицу.
— Кто этот парень? — выпалил он.
— Какой парень?
— Тот, в холле.
Она нахмурилась, мысли ее где-то витали.
— Булфи какой-то… Вулфи… да, Вулфи Швайкер. Он все время околачивается вокруг Биби Саттон.
— Вулфи Швайкер, — медленно повторил Бадди. Он не собирался забывать это имя.
Джордж Ланкастер встал, постучал по бокалу с шампанским и прогудел:
— Ради звезды немножко тишины.
Разномастное сборище сделало одолжение.
— Я собираюсь произнести речь, — заявил он.
Раздалось несколько добродушных стонов и свистки.
— Ску-чно! — громко крикнула Памела. Дворик, покрытый навесом, грянул хохотом.
— Не обращайте внимания на эту старую морду! — крикнул Джордж. — Мне давно уже надо было отправить ее на подножный корм.
Снова хохот.
— А если серьезно, ребята, — продолжил Джордж, — то для меня истинное удовольствие видеть сегодня здесь всех моих старых друзей… кое-кто из них немного старее, чем мне помнится. — Безудержный хохот. — Но это ничего… кто из друзей заметит накладные волосы и искусственные челюсти?
Публика повалилась.
— Вас всех, наверное, интересует, что это Капитан опять задумал в городе? Что это жопе его не сидится в Палм-Бич с этой денежной бабой, а? Вам и впрямь хочется знать, так ведь?
— Продолжай! — горланила Памела, балдея от каждого его слова.
— Я возвращаюсь! — заорал Джордж. — Вы знаете, что это такое — это то, что Фрэнк делает раз в год!
— Точно! — завопил кто-то.
— Я буду сниматься в картине у моих друзей Оливера Истерна и Нийла Грея, потому что Нийл убедил Памелу, что она первоклассно проведет здесь время, а Оливер сделал мне такое предложение, от какого даже я не смог отказаться. А раз им не удалось заполучить Берта…
Он говорил и говорил, но ни Элейн, ни Росс не слушали. Они потрясение переглядывались. Джордж Ланкастер снимается в «Людях улицы»? Джордж Ланкастер, который, по словам его любящей дочери Карен, отказался от картины еще несколько месяцев назад? А они ради него устроили прием. Спустили уйму денег, что с трудом могли себе позволить, — и ради чего?
Элейн не могла в это поверить. Она хотела просто все бросить и доползти до постели.
Росс был потрясен даже больше. Он знал, что это его роль.
Убедил себя, что только он может по-настоящему сыграть роль так, как ее надо играть. И Сейди Ласаль на его стороне…
Он почти на вкус ощутил горькое разочарование, охватившее его с головы до ног.
Глава 40
Самолет компании «Америкен Эйрлайнз» был битком набит, но Милли ничего не имела против. Она в самый первый раз летела, и ее возбуждение было заразительно.
Леон был тоже возбужден. Но по другой причине.
Выбор времени такой странный. Ты ждешь и ждешь — вот что-то произойдет, и ничего никогда не происходит. Тогда ты действуешь, строишь планы — и бац!
На компьютере вылезли два сообщения. Первое — двойное убийство в Питтсбурге, исполосованы проститутка и ее сутенер.
Второе — убийство хитч-хайкера в Техасе, двадцать восемь ударов ножом.
И в том, и в другом случае Дек Эндрюс оставил метку — отпечатки пальцев.
Леон хотел отменить намеченный отпуск и заняться этими новыми событиями. Но он не мог так поступить с Милли, это было бы жестоко.
Молодой сыщик по имени Эрни Томпсон был послан в Питтсбург и в Техас, чтобы ознакомиться с тем, что там нашли.
Он будет держать Леона в курсе дела, где бы Леон ни находился.
Это было не самое лучшее решение — Леон явно предпочел бы сам туда съездить, — но в этих условиях сойдет и так.
— Мне с трудом верится, что мы в пути! — Милли крепко сжала его руку и поцеловала в щеку.
Он ответил ей нежным поцелуем. Наконец они в пути — и, похоже, держат курс в ту же сторону, что и Дек Эндрюс.
Глава 41
Они были сцеплены друг с другом. Джина Джермейн, вторая по популярности блондинка в Америке, и Нийл Грей, уважаемый и чтимый всеми кинорежиссер.
Джина, насаженная как рыба на крючке, хныкала, не переставая.
Нийл только стонал. Попав в капкан к объекту своего вожделения, как муха в объятия богомола, он чувствовал себя странно бессильным и бестелесным. Боль, что раньше его крепко держала, отпустила, но он был напуган ее силой и пребывал в ужасе от положения, в котором оказался. Он был в лихорадочном состоянии, напрочь измотан. Слишком уставший, дабы что-нибудь предпринять, он был способен лишь тяжело ворочаться на Джине и ждать, когда она его выпустит из смертельного женского капкана.
Тяо Лин, уже больше не сладостный и не покорный секс-объект, делала все, что в ее силах, чтобы их разъединить, — окатывала холодной водой нижние части их тел, тянула изо всех сил за половые органы Нийла, обильно смазывая их вазелином. Ничего не помогало.
— Черт бы тебя взял, Джина! — рявкнула Тяо Лин, у которой вдруг обнаружился сильный нью-йоркский уличный акцент. — Кончай ты с блядскими своими истериками и говори мне лучше, что надо делать.
— О господи! — выла Джина. — За что мне такое наказание! — Она корчилась и извивалась. Легким Нийла не назовешь, у нее было такое чувство, будто в нее запихнули холодный огурец, да так и оставили. Она знала, что сойдет с ума, если быстро что-нибудь не сделают.
— Может, вызвать врача? — предложила Тяо Лин.
— Ой, ради бога! — охнула Джина. — Мы навсегда станем посмешищами. Попробуй еще холодной водой. Боже! Ну сделай же что-нибудь!
Крошка «Фольксваген» летел по дороге как снаряд. Когда добрались до бульвара Сансет и Монтана рванула в сторону каньона Бенедикта вместо того, чтобы ехать к Голливуду, Бадди сказал:
— Эй, по-моему, ты забыла свернуть.
— Нет, не забыла, — ответила она сквозь зубы. — Мне просто надо кое-что проверить. Ты ведь не против?
Кто он такой, чтобы быть против? Машина-то ее.
Машина взлетела вверх на Бенедикт, завернула направо к Тауэр-роуд, сделала еще более крутой поворот на Сан-Исидордрайв и в конце концов затормозила прямо через улицу от массивных железных ворот.
Монтана выключила зажигание, вытрясла из полной пачки сигарету, закурила, глубоко затянулась и сказала:
— Сделай мне одолжение.
Он услужливо кивнул.
— Для тебя — что угодно.
— Слушай, я чувствую себя довольно глупо, обращаясь к тебе с просьбой, — сказала она нерешительно.
Он не имел понятия, что она хочет, и надеялся, что это никак не связано с сексом. Она красивая женщина, но спрос на него должен быть за его талант, а не за удовольствия, которые он мог доставить.
— Что нужно сделать?
Она тянула и тянула свою сигарету и невидящим взглядом смотрела в окно машины.
— Пройди за те ворота, проверь, что там на аллее и в гараже того дома, посмотри, не стоит ли где-нибудь серебристый «Мазерати».
Он пытался переварить ее просьбу. Как он пройдет за ворота?
Перелезет? А если перелезет и хозяин примет его за грабителя (что весьма вероятно, когда на дворе — час ночи) и подстрелит?
Всем, в конце концов, известно, что большинство обитателей Беверли-Хиллз вооружены до зубов и готовы отразить революцию.
— Послушай… — начал он.
— Ты можешь и не делать этого, — устало сказала Монтана.
— Чей это дом хотя бы? — спросил он, чтобы выиграть время, пока взвешивал все «за»и «против».
— Джины Джермейн.
Вот повезло! Дом кинозвезды. Да у нее, наверное, вооруженные охранники на крыльце спят.
— Я пойду, — неохотно сказал он. В конце концов, она дала ему Винни; он должен дать ей хоть что-то взамен.
Оливер Истерн сидел за рулем отлакированного английского «Бентли» 1969 года выпуска — очень хорошего года для «Бентли».
Машина была в идеальном состоянии, как ей и надлежало быть, поскольку машина эта, когда ею не пользовались, содержалась обернутой в чистое полотно в гараже, рассчитанном на четыре машины, в доме в Бель-Эйр, который снимал Оливер, — через три особняка направо от поместья Биби и Адама Саттон. Этот «Бентли» был у него с самого своего рождения. Прямо с завода доставлен был Оливеру Истерну. Безупречная машина для безупречного человека.
Он прокручивал в памяти прошедший день. Памела Лондон ему все испортила. И, конечно, Монтана. Что одна, что другая — чересчур умные. Если Нийл с Монтаной разойдутся из-за того, что он выболтал, — прекрасно. Он, со своей стороны, будет только счастлив. Какова наглость — так с ним разговаривать! При всех заявила, что он лижет задницы. Уж ей ли не знать, что это нужно для дела!
Ставишь картину. Лижешь задницы. Не найти в городе ни одного продюсера, который не вылизывался бы по полной.
Утро у него прошло неплохо. Контракт с Джиной Джермейн на съемки в новом фильме Нийла — плюс. Посмотреть бы на физиономию Монтаны, когда она услышит эту новость.
Вернувшись домой, он помылся под душем, принял густую молочную микстуру от язвы, а с другого конца поставил свечу «Препарейшн Эйч». Потом надел чистую шелковую пижаму, набросил сеточку на редеющие волосы и забрался в постель, думая об Ангель. Ее природная красота и свежесть так подходят для Никки. Надо убедить ее сыграть эту роль, она просто идеальный вариант.