За исключением этого раза, напомнил себе Джок, собираясь свернуть с бульвара Заходящего Солнца на Рексфорд. Вместо слов «Вы получите контракт» президент произнес: «Заставьте Престона Карра сняться в этой картине, и вы получите контракт.»
Этим президент хотел сказать, что сценарий, даже блестяще представленный Джоком Финли, продемонстрировавшим нужный энтузиазм, не гарантировал успеха. Как и репутация Джока Финли, снявшего два хороших, но малобюджетных фильма с независимыми продюсерами. В чем бы ни была причина — в лондонской замене Финли другим режиссером или в чем-то ином, — но ни сценарий, ни Джок не могли обеспечить кассу без помощи Престона Карра.
Джок свернул на Рексфорд и прибавил газу; «феррари» с громким, сердитым ревом устремился вперед. Через два квартала Финли затормозил и въехал на стоянку, расположенную перед большим домом.
В любом другом районе Америки столь крупное и эффектное здание было бы окружено по меньшей мере несколькими акрами земли. Но угодья в Беверли-Хиллз представляли такую ценность, что арендованный Джоком дом отделялся с обеих сторон от соседних вилл буквально десятком футов свободного пространства.
Джок заглушил поворотом ключа четырехсотпятидесятисильный мотор и выпрыгнул из машины, не открывая дверцы.
Он был дома. Если бы Марти не уговорил его заключить долгосрочный договор аренды, он разместился бы в небольшой новой квартире на бульваре, но агент сказал: «Покажи им, что ты вернулся в город, чтобы остаться здесь!»
Когда Марти пришел в свой офис, ему сообщили о двух звонках Ирвинга Уорфилда, автора «Мустанга». Известный сценарист и старый друг Уайта Уорфилд отстал от возникшей в киностудии моды на молодежь. Он не работал уже полтора года. Он и Марти принадлежали к одному поколению, разделяли тайное отвращение к молодежи, имели сходные пристрастия в отношении секса. Марти редко заставлял Уорфилда долго ждать ответного звонка.
— Ну, как прошла встреча? — спросил Уорфилд после обмена любезностями. — Им понравился сценарий?
— Они от него в восторге!
— А от Финли?
— Тоже.
— Тогда контракт у нас в кармане?
— Практически, да.
Марти почувствовал разочарование автора, хотя Уорфилд ничего не произнес.
— Если мы получим согласие Престона Карра, контракт будет подписан.
— Престона Карра? Последний раз он снялся в «Кровавом острове»! Это было четыре года назад!
— Три, — уточнил Марти.
— Хорошо, три! Они не хотят Финли! — заключил Уорфилд. — С той замены в Лондоне он — мертвец.
— Ирвинг… — произнес Марти.
Но Уорфилд перебил его:
— Я говорил тебе, что будет ошибкой включать его в пакет предложений. Большой ошибкой! А сценарий превосходен! Я верю в него, Марти!
В Голливуде человек может без стеснения хвалить самого себя; надо только правильно подобрать слова.
— Послушай меня, Ирвинг, — сказал Марти, — мы получим контракт. Но это займет некоторое время.
— Время? Господи, Марти, я объяснил тебе все насчет той земли в Палм-Дезерт. Сейчас цена минимальная. Но мне срочно нужны наличные. Я прикинул, что, если мы получим аванс в размере ста тысяч долларов, я смогу приобрести участок, не продавая акции, и заплатить налоги без банковской ссуды. Я и так по уши в долгах, Марти. Тебе это известно. Хуже всего то, что я не могу ликвидировать фирму, не рассчитавшись с налоговой инспекцией. Я совсем на мели, Марти!
— А я говорю — не беспокойся, Ирвинг, — сказал Марти, всегда чувствительный к проблемам его творческих клиентов, особенно авторов.
— Марти, как ты собираешься заполучить Престона Карра? Даже если ему понравится сценарий, что может и не произойти, на то, чтобы заручиться согласием его агента и юриста, уйдет два-три месяца!
— Ирвинг, дорогой, разве я сказал, что это будет легко?
— Мы должны поискать другого режиссера! Человека с большим авторитетом! И без всяких «историй» в прошлом, — заявил Уорфилд.
— Ирвинг, Ирвинг, успокойся. Я обещал тебе, что ты получишь за сценарий четверть миллиона долларов, и я добьюсь этого. Но действуя так, как считаю нужным. Я хочу, чтобы фильм снял этот малыш! Он хорош для пакетной сделки. Он отличный режиссер. И он молод! Это важно! Он знает вкусы молодежи. Знает вкусы новых критиков. Кинобизнес изменился, Ирвинг. Пришла новая эпоха. Миром правят юнцы!
— Знаю, — грустно согласился Уорфилд. — Молодежь раскопала старые ленты Престона Карра, и внезапно он опять оказался в моде. Будь жив сегодня Боггарт, благодаря этим мальчишкам он снова стал бы звездой.
— Совершенно верно. А теперь не волнуйся. Мы получим Престона Карра.
— Каким образом?
— Я что-нибудь придумаю, — ответил Марти.
— Знаешь, — задумчиво произнес Уорфилд, — Карр — отличная идея. Эта картина соберет кассу!
— Конечно!
— Марти, на твоем месте я бы сейчас позвонил Финли и…
— А вот этого я не стану делать.
— О'кей, о'кей, поступай, как считаешь нужным. — И, как бы извиняясь за грубую ошибку в стратегии, Уорфилд спросил: — Да, Марти, ты когда-нибудь встречал крошку, которую зовут Долли Эванс?
— Блондинку? Худенькую, но с хорошими грудями? — Да. Ну и что?
— Запиши телефон. Она делает потрясающий минет! Умеет работать язычком. Я чуть с ума не сошел.
Марти записывал телефон в свой блокнот, когда ему позвонил театральный продюсер из Нью-Йорка. Он интересовался пьесой. Поколебавшись, Марти поднял трубку.
— Мистер Уайт, вы меня помните? Это Дэвид Фрэнк из Нью-Йорка. Недель пять тому назад я послал вам новую пьесу Уильямса для Джока Финли. Мы хотели бы знать…
— Послушайте, Фрэнк, я бы мог поморочить вам голову, но это не в моих правилах, — перебил собеседника Марти. — Джок прочитал вашу пьесу. Она ему не понравилась. Она неплоха, но не для Финли. Вы понимаете?
— Может быть, если бы он перечитал ее и мы могли бы обсудить…
— Какой в этом смысл? — снова перебил продюсера Марти. — Джок Финли не собирается ставить спектакли в обозримом будущем. Извините. Мне бы не хотелось быть грубым. Но я предпочитаю в таких делах честность. Она позволяет сберечь ваше и мое время.
Положив трубку, Марти нажал клавишу переговорного устройства.
— Ивлин, несколько недель тому назад мы получили от Дэвида Фрэнка пьесу. Найди ее и отправь обратно.
Спустя четверть часа Ивлин сообщила, что не может отыскать рукопись.
— Она должна находиться в офисе, — возмущенно заявил Марти. — Ее не выносили отсюда.
Часы показывали почти половину седьмого. Красное солнце висело низко над горизонтом; розовые шлейфы от реактивных самолетов тянулись по небу, затянутому желтоватым смогом.
Прошло два часа с тех пор, как Уайт расстался с Джоком на автостоянке. За это время Финли несколько раз брал в руки сценарий, а затем откладывал его в сторону. Он знал, что повторное чтение не поможет. Джок подошел к телефону, который находился у бассейна, намереваясь позвонить Марти, но не стал делать это.
Сценарий при первом чтении не понравился ему. Тогда почему его мучило то, что они услышали от президента завуалированный отказ? Или же его действительно задели слова Марти? Агент начал срывать с Джока имидж «талантливого молодого человека», которым Финли гордился. Сравнивая свои немногочисленные достижения с успехами других режиссеров, превосходивших его по возрасту, и желая утешить себя, Джок мысленно произносил: «У них нет того, что есть у меня. Будущего!»
Но в замечании Марти насчет быстрого успеха была доля истины. Особенно в этом городе, где время значит все. Задумчиво глядя на телефон, Джок вдруг понял, что если он сейчас не искупается, то позвонит Уайту. Это было бы тактической ошибкой. Нельзя демонстрировать страх перед диким животным и голливудским агентом.
Джок стянул с себя французскую трикотажную рубашку, сбросил английские туфли ручной работы, снял шелковые боксерские трусы, сшитые на заказ Салкой в Париже, и, оставшись нагишом, шагнул к фаю бассейна.
Он стоял, глубоко дыша и напрягая мышцы плоского живота. Девушка-врач, с которой у него была последняя связь в Нью-Йорке перед возвращением на Побережье, сказала однажды: «По твоему телу можно изучать анатомию.» Затем она уселась на него и сделала почти все сама, словно оберегая тело и энергию Джока, как драгоценный природный ресурс.
После той встречи Джок перед прыжком в бассейн, или после душа, или собираясь одеваться напрягал мышцы живота — особенно если рядом находилось зеркало.
Мысли Джока, стоявшего у воды, перескочили с доктора — сексуально агрессивной молодой еврейки — на Марти Уайта и его внушавшие тревогу слова: «не волнуйся». Финли внезапно сказал себе: «Когда Марти позвонит, не снимай трубку!» Он нырнул в чистую, теплую воду; запах хлорки ударил ему в нос, хотя он и задержал дыхание, опускаясь вниз.
Медленно шевеля руками, Джок красиво доплыл до края бассейна, затем вернулся назад; теплая вода ласкала его худощавое тело. Когда он был совсем юным и не слишком хорошим актером, он приучил себя ревностно следить за своей фигурой. «Это — достояние актера», — с долей кокетства говорил он. Правда заключалась в том, что Джок был тщеславен в отношении своего тела и лица, хотя и демонстрировал досаду, когда кто-то говорил, что он больше похож на кинозвезду, чем на режиссера. На самом деле он чувствовал себя польщенным. Общаясь с актрисами, он замечал, что сексуальная внешность помогает ему больше, чем режиссерские познания.
Он перевернулся на спину; его обнаженный член поднялся, отвердел. «Сейчас я бы не отказался от той медички», — подумал Джок. Он услышал, как к дому подъехала машина, и в первый момент испытал желание вылезти из бассейна, облачиться в махровый халат. Джока преследовали подозрения, что Марти — гомик. На самом деле они были ошибочными. Однако Джок всегда чувствовал себя немного неловко в обществе Марти.
Сейчас стратегия требовала, чтобы Марти застал его расслабленным, отдыхающим в бассейне, забывшим о дневном поражении. Джок перевернулся спиной кверху и легко поплыл вперед, собираясь у фая бассейна заметить Марти и разыграть удивление.