Издали, со стороны реки, донеслось мычание коров и волов, и тут Тамсен краем глаза заметила кого-то чуть в стороне. Едва ли не волоком таща за собой малышек, она выбежала на небольшую прогалинку и обнаружила там Элиту с палкой в руках, опустившуюся на колени рядом с поставленным на землю фонарем. Что она там откапывает, Тамсен разглядеть не смогла: солнце почти скрылось за горизонтом, и все вокруг окутали серые вечерние сумерки.
– Элита! – сердито, но и с облегчением окликнула она.
Элита вздрогнула, обернулась.
– Что ты здесь делаешь? Сколько раз я говорила…
Отпустив Фрэнсис с Элизой, Тамсен склонилась к падчерице, рывком подняла ее на ноги.
– Сколько раз я говорила: не отходи от меня, держись на виду!
Руки Элиты были черны от земли, платье тоже изрядно испачкано.
– Но я здесь овечьи ушки нашла. Тебе ведь овечьи ушки нужны, я помню.
«Овечьи ушки»… Действительно, чистец Тамсен добавляла в одно из снадобий, однако страх все еще сотрясал ее изнутри так, что ребра ходили ходуном.
Рука сама собой взвилась в воздух, звонко хлестнула Элиту по лицу. Прежде чем Тамсен осознала, что происходит, ладонь покраснела, заныла, а Элита, схватившись за щеку, во все глаза уставилась на нее… однако не в страхе – в ярости. Такой Тамсен не видела ее еще никогда: лицо сморщено, глаза сверкают… Захотелось и попросить прощения, и в то же время встряхнуть девчонку как следует в отместку за собственный страх – неуемный, цепкий, кружащий голову.
– Ты… ты… не смей обращаться со мной как с ребенком! – выпалила Элита. – Я – почти взрослая женщина!
«Взрослая женщина»… В голове эхом отдались слова Кезеберга. Элита даже не представляла себе, чем рискует женщина, отошедшая от обоза без провожатых.
– Элита, дело очень серьезное. Послушай меня, а, главное, сделай, как я…
Тут Тамсен осеклась. Сквозь беспокойную возню дочерей, сквозь шелест ветра в стеблях полыни откуда-то неподалеку донесся хруст. Звук шагов. Тамсен замерла, будто где-то в груди натянулась до отказа какая-то внутренняя пружина. Может, послышалось?
Первым делом на ум пришли мысли о Кезеберге. Возможно, это он идет следом, рассчитывая как следует напугать ее? А может, просто звуки непривычно разносятся над равниной, отчего ей и кажется, будто нечто далекое здесь, совсем рядом?
Нет, ничего подобного. Еще немного, и шаги послышались со всех сторон, будто их брали в кольцо.
– За спину. За спину, все до одной, – велела Тамсен, подняв фонарь Элиты и подкрутив фитилек так, чтоб огонь вспыхнул ярче. – Кто здесь? Кто бы вы ни были, возвращайтесь к фургонам. Сегодня я никакого вздора не потерплю.
Однако человек, нетвердым шагом выступивший из зарослей полыни, оказался ей незнаком. Стоило поднять фонарь выше, незнакомец сощурился, чуть отступил назад, в сумрак, присел. Тамсен заморгала, вглядываясь в темноту. Незваный гость был худощав, длинноног и сплошь покрыт чем-то бурым, словно скелет, облепленный грязью, или… или как будто все тело его обросло снаружи корой. Как будто он порожден окрестными зарослями.
Почувствовав возобновившееся головокружение, Тамсен снова на миг смежила веки. Возможно, ее опять одолевает мигрень? А может, в попытках избавиться от головной боли она приняла слишком много толченой ивовой коры? Так ли, иначе, она не могла с уверенностью сказать, что, собственно, видит. Мысли о дочерях за спиной усилили страх, в сердце огнем на ветру вспыхнуло, разгорелось инстинктивное стремление защитить девочек.
– Кто вы? – резко спросила она. – Что вам от нас нужно?
Но незнакомец молчал. Лица его было толком не разглядеть, однако смотрел он на Тамсен пристально, будто пума, поблескивая глазами в луче фонаря. Определенно, не из индейцев. Скорее уж, следопыт, привлеченный появлением обоза. Белый человек, долгое время проживший в глуши, возможно, заблудившийся и скитавшийся по лесам в одиночестве. Во взгляде его чувствовалось нечто чужое, звериное – ни единого проблеска разума.
Одна из дочерей тихонько захныкала.
– Спокойствие, – вполголоса сказала Тамсен. – Все в порядке.
Заметили ли девочки то же, что и она?
И тут – в этом Тамсен могла бы поклясться – в зарослях появился второй незнакомец, а за ним – третий. Неяркий свет фонаря выхватывал из темноты только тени, силуэты, движение… Движение. Спина и затылок покрылись гусиной кожей: двигались все они вовсе не по-людски. Точно так же судорожно, порывисто полз к ней, а после бросился на нее Люк Хэллоран. Больше всего эти люди напоминали волков: по-волчьи окружали добычу, по-волчьи и разговаривали, ни слова не говоря вслух.
Охотятся волки, разобщая добычу, отделяя жертв друг от друга, приканчивая по одной.
Оглянувшись, Тамсен увидела Элиту, дрожащую от страха чуть в стороне от остальных. В одиночку.
Прежде чем она успела закричать, одна из теней метнулась к Элите.
Сердце Тамсен затрепетало, отстукивая паническую дробь – в груди, в голове, в горле. Едва она бросилась к Элите, еще одна из теней прыгнула ей наперерез, целя когтями в шею. Раскрыв пасть, враг обнажил два ряда нечеловечески острых клыков, и Тамсен что было сил отмахнулась от жуткого человека (если, конечно, он человек) фонарем. Стеклянный колпак фонаря со звоном разбился о его подбородок, масло из треснувшего резервуара выплеснулось в лицо.
Дочери сорвались с места, метнулись прочь.
– Держитесь вместе! – завизжала Тамсен.
Нет, безнадежно. В ужасе вытаращив глаза, девчонки бросились сквозь полынь врассыпную.
Не прошло и секунды, как голова нападавшего окуталась пламенем. Его крик… Подобного Тамсен не слышала еще никогда. Казалось, сама земля под ногами на миг расступилась, выпуская наружу вопли узников пекла. Нападавший прикрыл лицо ладонями, однако пламя охватило и пальцы, и запястья, и локти, принялось пожирать его, точно куклу из сухого трута. Двое других с визгом бросились прочь от горящего, как неразумные звери.
Тамсен схватила Элиту за руку.
– Беги за девочками, уводи их к фургонам, живее!
Сердце будто застряло в горле, не позволяя вдохнуть.
– Мертвые, – ошеломленно, непонимающе глядя на Тамсен, пробормотала Элита.
Тамсен с силой толкнула ее в спину.
– Беги! Не оглядывайся, беги!
Вонь от горящего ошеломляла, валила с ног. Бросившись на каменистую, поросшую полынью землю, он принялся кататься с боку на бок в надежде спастись, но преуспел лишь в том, что поджег все вокруг: полынь, тростники, молодые деревца занялись в один миг.
Тем временем прочие нападавшие скрылись из виду. От дыма, густыми клубами взвившегося к небу, защипало в глазах.
Тамсен закашлялась, прикрыла передником рот, попятилась прочь. Хотелось бежать, да сил совсем не осталось. Вдобавок, огонь следовало залить водой из реки, пока не поздно. Пока еще не все потеряно.
Однако пожар разрастался, огонь бежал по земле, прыгал от куста к кусту. Вскоре пламя, точно бросая Тамсен вызов, встало перед нею сплошной стеной. Из лагеря к ней со всех ног, дюжинами бежали спутники, но огонь набирал силу быстрее, чем его успевали гасить.
Одни, явившиеся с лопатами, начали забрасывать пламя песком. Другие, с ведрами, образовали цепочку и принялись заливать огонь бурой от ила водой.
И все же пожар опережал их.
Сэмюэл Шумейкер, утирая ладонью лоб, огляделся вокруг.
– Не выстоим. Надо запрячь волов и отодвинуть вон те фургоны.
Вокруг ожесточенно заспорили. Удастся ли согнать волов вовремя? Испугавшиеся огня, волы и коровы уже начали разбегаться. Не лучше ли самим, волоком оттащить? Хотя… похоже, напрасный труд.
Кто-то на все корки честил семьи, оставшиеся у костров, думая, что пожар до них не доберется.
– И пусть горят, – буркнул Бейлис Уильямс. На щеках его чернели мазки копоти. – Если уж дальше своего носа ничего не видят…
Тамсен в изумлении подняла брови. Где же его обычное добродушие?
Однако ей еще предстояло предупредить остальных о подстерегающей их опасности – опасности куда страшнее разбушевавшегося пожара.
– На меня напали! – откашлявшись, прокричала она. – С этого и начался пожар. Какие-то люди, появившись неизвестно откуда, бросились на дочерей!
Спор разом стих.
– Что за люди? – сощурившись, спросил Грейвс. – Белые или индейцы?
– Похоже, белые.
Только не люди. Не совсем люди. Как же все объяснить, не сыграв на руку тем, кто желал бы ее опорочить?
Гулкий, утробный хохот Кезеберга загремел, будто железо о кость.
– Кроме нас, белых людей поблизости нет, – сказал он.
Сбежавшиеся на пожар зароптали. В горле Тамсен саднило от едкого дыма и крика, мысли путались, сколько ни растирай лоб ладонью. Как ни противно было сомневаться в самой себе, ее одолел новый внезапный приступ головокружения. Может, все это ей только почудилось под действием ивовой коры? Да, голова Тамсен почти все время оставалась ясной, однако порой она задавалась вопросом, не взяла ли верх, затмив все остальное, та самая, странная, измученная, извращенная часть ее «я»?
Между тем все вокруг таращились на нее, и ни в одном из взглядов Тамсен не видела ни капли сочувствия.
– Странно, однако: когда бы дела ни обернулись бедой, вы всякий раз в самой гуще событий, – громко сказал Кезеберг. – Похоже, вам, миссис Доннер, по нраву быть на виду.
Переменившийся ветер понес дым прочь, и как только пелена дыма рассеялась, весь лагерь словно бы на глазах исчез, растворился во тьме.
Лоб Тамсен покрылся холодной испариной.
Однако видение столь же внезапно померкло.
Окинув взглядом собравшихся вокруг, Тамсен поняла: пусть даже все, что она видела, – вовсе не игра воображения, остальных в этом не убедить. Ей попросту не поверят.
Вдобавок, какая разница? Если увиденное ей не почудилось, они уже все равно что мертвы. Сомнений в этом крепко засевшие в памяти взгляды звероподобных людей не оставляли.
– Пожара нам не остановить, – сказал Эдди, повернувшись спиной к огню. – Нужно фургоны откатывать. Больше рассчитывать не на что.