1. В помощи не нуждаются
В Ревель "Победа", скажем так, опоздала. Англо-шведско-польский флот, или то, что от него осталось, действительно находился в гавани. Вот только на них теперь висели флаги с Андреевским крестом, и их потихоньку перегоняли в Усть-Нарову и Невское Устье. А четыре наших красавца, построенных уже после нашего отплытия – "Царь Борис", "Царевич Фёдор", "Царевна Ксения" и "Царевна Дарья" – патрулировали залив.
Часть пленных – те, кто порукастее – работали над восстановлением нашего форта на Ульфсё. Стены были взорваны, когда оставляли форт, зато здания внутри форта – казармы, столовая, склады, православный храм – оставались практически нетронутыми. Поляки, которые заняли форт, загадили всё, а церковь поначалу использовали как нужник, а затем взорвали. Меня удивило, что они не сделали храм католическим – надо было лишь ещё раз его освятить – но ненависть в них оказалась сильней.
Другие же пленные восстанавливали городские ворота и другие оборонительные сооружения. Как ни странно, наша фактория не только не была повреждена, но так и пустовала все месяцы оккупации; возможно, они просто не знали, что это было за здание. За замок и другие постройки, насущными не являвшиеся, пленные примутся после того, как закончат первый этаж работ.
Большинство их жило на полном пансионе в подвалах городского замка. Делить их по национальному признаку не стали, и по вечерам частенько происходили баталии – поляки били англичан, шведы поляков, а англичане шведов… Но это уже была не наша проблема.
В Ревеле мы не задержались – разбираться уже начали выпущенные из тех же казематов шведские чиновники; в их верности Густаву мы могли быть уверены, ведь достаточно было признать "короля Генриха", чтобы оставаться у себя дома в тепле и достатке, равно как и либо на своём месте, либо на каком-нибудь другом. Но с одном "джентльменом" мы всё же поговорили. Это был коммодор Генри Винслоу, в недалёком прошлом командующий эскадрой союзников в Финском заливе.
Он оказался несколько умнее среднего английского джентльмена – хоть и начал строить из себя сверхчеловека, но, увидев, как Саша привстаёт, сразу сменил тактику и обещал нам рассказать "всё, как есть".
Как нам уже рассказал наш лепший копенгагенский кореш адмирал Говард, союзнический флот разделился на три эскадры – ныне несуществующую западно-балтийскую, под командованием самого Говарда, шведскую, находящуюся у Або и у входа в Ботнический залив, под командованием коммодора Эванса, и ливонскую, которой имел честь командовать наш новый друг Винслоу. От первой и второй эскадры остались, как известно, рожки да ножки. Планы последней были такие – захватить Ревель (что уже было сделано), дождаться прихода польско-немецкого флота, после чего блокировать устье Наровы, одновременно высадив десант. После захвата Нарвы следующими на очереди было Невское устье, а также Гельсингфорс и Выборг. Одновременно польская армия намеревалась ударить по району Пскова через Ливонию.
Основная же часть польско-немецкого флота находится в Риге. По последним сообщениям оттуда, полученным Винслоу, там уже около сорока кораблей, включая восемь английских. Ожидаются ещё около тридцати, после чего вся эта армада двинется на север. Кроме того, четыре английских корабля и четыре шведских находятся в Аренсбурге, на острове Эзель. И последние десять англичан и неизвестное количество немецких, польских и шведских кораблей – у Борнхольма, который оккупировала доставленная туда польская армия.
Тем временем, из Николаева сообщали – "в помощи не нуждаемся". Точнее, разобрались и без нас. Москву, захваченную поляками и литовцами, окружили силами Измайловского и Радонежского полков и ведут переговоры о капитуляции поляков и "царя Димитрия". Алексеевский полк форсировал Днепр и занял Киев. А Борисовский и Александровский взяли Смоленск и Оршу и продвигаются на Минск, тогда как Николаевский поднялся вверх вдоль Наровы и западного берега Чудского озера и взял Дерпт, он же русский город Юрьев, захваченный Орденом в 1226 году.
После этого, польская Ливонская армия ушла от Пскова, так и не начав осады, и пошла по направлению к Дерпту. Нам, конечно, повезло – Псков обороняла лишь одна рота – но, как известно, дарёному коню в зубы не смотрят. Единственное, что поляки успели сделать, это разграбить и сжечь столь памятный мне Николин монастырь у Изборска. Я пообещал себе помочь его восстановить.
Но пока наша помощь нужна не была. Так что, как ни хотелось наконец ступить на русскую землю где-нибудь на Гогланде или в Николаеве, да заодно и в баньке наконец попариться, это всё, увы, подождёт. "Победа" пошла на северо-запад, в район Або. А если там всё пройдёт гладко, то следующая цель – Аренсбург.
2. Аландская интерлюдия
– Ваше сиятельство, я рад вас видеть!
Столарм, против всех правил тогдашнего этикета, даже обнял меня, когда я поприветствовал его на "Победе" на рейде Або. Вид у него был не самый лучший – он хромал, и рука его была на перевязи.
Встретились мы на фоне догорающих кораблей, один из которых был под шведскими флагом, а другой под английским. Два других уже успели уйти под воду, а ещё с десяток благоразумно спустили свои – с красным крестом на белом фоне. И это было всё. Кроме, конечно, артиллерийского форта на подходе к Або.
В прошлом году, когда к Або подошёл англо-шведский флот, у Столарма было всего двенадцать кораблей – Королевскую финскую эскадру изрядно ослабили после заключения мира с Россией. Четыре из них ушли в гавань под прикрытие Трёх фортов, а оставшиеся восемь, во главе с "Васой", сумели задержать неприятеля и потопить двенадцать кораблей противника, но уйти смогла одна лишь "Васа". Именно тогда Столарм и был тяжело ранен.
Англичане попытались войти во внутреннюю гавань, но были отогнаны орудийным огнём. Попытка высадить десант на полуостров Кува так же закончилась плачевно – потерей семидесяти трёх англичан и семнадцати шведов, тогда как обороняющиеся недосчитались лишь семнадцать человек, да сорок было ранено. Тогда и была построена крепость на островке Вепсарн, вооружённая дальнобойными пушками и заблокировавшей саму возможность выхода из гавани.
Когда наступила зима, Столарм три раза пытался штурмовать укрепление по льду. Третья атака была ночной, и его люди сумели ворваться на остров, но батарея располагалась на скале, и англичане еле-еле, но смогли отбиться. А потом неожиданно потеплело, и во время четвёртой попытки штурма три человека провалились под лёд, даже не дойдя до острова.
Так что ситуация была патовой. Именно была – потому что два дня назад у Аландов, где у древнего посёлка Сунд под замком Кастельхольм расположилась англо-шведская Ботническая эскадра, появилась наша "Победа". Кораблей из Устья мы решили не брать – всё-таки наша крейсерская скорость была около четырнадцати узлов, а их – от силы пять-шесть, да и то в зависимости от ветра. Но и этого более чем хватило. Обычная схема – уничтожение двух английских батарей, затем кораблей эскадры. После того, как одиннадцатый из них начал тонуть, флаги наконец-то поползли вниз. Впрочем, на этот раз два корабля начали уничтожать те, кто выказал намерение сдаться, и в короткой перестрелке между ними потонуло ещё пять, включая флагман адмирала Эванса, командующего эскадрой; именно он и был инициатором стрельбы по своим. Так что взяли мы в результате всего лишь девять кораблей.
Примерно так же мы действовали сегодня – сначала форт на Веспарне, а затем методичный отстрел кораблей блокирующей эскадры, которая находилась между Веспарном, полуостровом Кувой, островом Лагусом, и островком Стура-Блоккен. Впрочем, на сей раз никаких междоусобных боевых действий между вражескими кораблями не было, сдались все.
В Або "Победу" встретили ликованием – шутка ли, мы смогли не только деблокировать главный порт, но и вселили в души лоялистов надежду на то, что справедливость восторжествует и принц Юхан наконец-то займёт свой законный трон. Ведь в прошлом году ему исполнилось семнадцать лет, и коронация намечалась в августе. А вместо этого он еле-еле смог бежать в Або…
Сейчас же и он, и Густав отсутствовали в Або; представлял их наш старый друг Арвид Эрикссон Столарм, недавно более или менее оправившийся от своих ран. Но выправка его была столь же гордой, как и в старые времена, и выглядел он столь же решительно.
Мы прошли в кают-компанию, где сейчас никого не было, кроме нас со Столармом, Саши Сикоева, Рината, и Вани.
– Ваше превосходительство, подкрепитесь! – сказал я, накладывая ему в тарелку пельменей. Ещё в прошлый наш приезд, Столарму довелось их попробовать, и они ему очень понравились. Он добавил сметаны, размешал, и начал есть – не как придворный, маленькими кусочками, а как старый солдат. В отличие от меня, он не отказался от водки, предложенной ему Ваней; впрочем, пиво пил один я. Помнится, в первый раз, когда Ваня увидел, что я потребляю пельмени без водки, он со смехом сказал:
– Испортила тебя Америка, племянничек. Моё поколение водку уважало и любило. Даже во времена Сухого закона, если верить моему отцу.
– Тоже мне племянничек – я тебя постарше буду. Да и врёшь ты всё – откуда она у вас при Сухом законе могла быть водка?
– Ты что, думаешь, наши с тобой предки были в этом отношении безгрешны? Её всегда можно было купить. Были у нас умельцы…
А сейчас все уже привыкли, что я пью пиво с пельменями… Здесь я пил датский эль – тёмный, мутный, совсем недавно сваренный, и очень вкусный. Мне вспомнилось, как при посещении в далёком двадцатом веке Кронборгского замка в Эльсиноре (того самого, от которого здесь остались лишь одни руины), гид рассказывал, что ежедневно гарнизон получал то ли три, то ли четыре литра, "и вот почему мы проиграли все войны". Конечно, не все – при Кристиане, Дания была в нашей истории весьма мощной державой с военной точки зрения. Хотя, конечно, в этой истории, если б не мы, от её прежнего величия остались бы рожки да ножки.
После пельменей, когда Ваня разлил остальным по стопочке коньяку, а я себе нацедил ещё стаканчик пива, Столарм посмотрел на меня и сказал:
– Алекс (когда мы были наедине, или в "своей компании", мы ещё в последний мой приезд перешли на "ты"), если б вы не пришли, боюсь, кончилось бы для нас плохо. Спасибо тебе. Против пары предателей мы бы справились, но не против англичан, поляков, литовцев и немцев. Да и свои дворяне предают намного охотнее, когда считают, что твоя песенка спета.
– Арвид, зря ты не послал весточку в Николаев. Наши ребята только что освободили Ревель, и, кроме того, сумели-таки разобраться с самозванцем у себя дома. В любом случае, враги разбиты и под Або, и на Аландах. Осталась лишь материковая Швеция. Кстати, я готов уступить тебе большую часть захваченных кораблей, если у тебя есть для них матросы.
– Есть матросы, есть и канониры, и морская пехота… А за корабли я тебе готов, как тогда, выплатить либо зерном, либо ещё как-нибудь.
– Тогда лучше железной и медной рудой.
– Договоримся! И ещё раз спасибо!
– Кстати, а где сейчас Густав и Иоанн?
– В маленьком городке под названием Гельсингфорс. Он восточнее…
– Я там… – чуть не сказал что я там уже бывал, но поправился. – Я про него слыхал.
– Странно… Его мало кто знает – поэтому мы их туда и послали. Там небольшой замок, где они сейчас находятся, а с моря его защищает крепость Свеаборг.
Когда-то давно, я посетил Хельсинки и побывал в Свеаборге, который финны переименовали в Суоменнлинна., мне запомнились толстые стены бастионов и пушки. Конечно, ту крепость, которую я знал, построили уже в российское время – и архитектором был предок одного из моих знакомых, из "финских русских". Но место было стратегическое – в Крымскую войну англичане не смогли из-за неё подойти к Гельсингфорсу. А построена она была на том же самом острове, где раньше находилась шведская крепость.
– Надо бы как можно скорее короновать Юхана, – сказал я.
– Для этого, увы, нужно освободить хотя бы Стокгольм, а лучше Уппсалу – именно там, как правило, коронуют наших королей. Но экспедицию надо будет тщательно подготовить.
– Хорошо. А мы пока пойдём в Аренсбург и далее в Ригу. Иначе тамошние флоты могут наведаться сюда в любой момент. И тогда всё может вернуться на круги своя. Или хуже.