– Чувак, будь у меня еда, разве бы я пришёл? Я б лучше дома остался да сам всё съел. – Квинн приложил обе ладони к сердцу, словно во время присяги флагу, и сказал: – Согласен. – Потом он ткнул большим пальцем через плечо в сторону Сэма и добавил: – О нём не беспокойся: Сэм у нас не танцует.
– Хорошего вечера, Квинн, – сказал Альберт и распахнул дверь, приглашая его пройти.
Сэм глядел на происходящее с искренним изумлением. Он не понимал, прийти ли ему в ярость или восхищённо рассмеяться.
– Кто тебя на это надоумил? – спросил Сэм.
Альберт пожал плечами.
– Тот же самый человек, кто велел мне руководить «МакДональдсом», пока у нас не закончилась еда: никто. Я просто взял и сделал.
– Хорошо, но еду ты раздавал бесплатно. А теперь требуешь с людей плату. Это не очень хорошо, Альберт.
– Ты что, пытаешься получить выгоду? – Это спросила уже Астрид, которая последовала за Сэмом вместе с Малышом Питом.
Внутри заиграла другая музыка, хип-хоп сменился песней, которую Сэм как раз любил: до нелепости навязчивая «Into Action» Тима Армстронга. Если бы Сэм и решил потанцевать, то именно под эту мелодию.
Альберт посмотрел на Сэма и Астрид.
– Да. Я пытаюсь получить выгоду. Я использую батарейки, туалетную бумагу и бумажные полотенца вместо денег. Все эти вещи когда-нибудь закончатся.
– И ты пытаешься собрать у себя всю туалетную бумагу со всего города? – ахнула Астрид. – Шутишь?
– Нет, Астрид, я не шучу, – сказал Альберт. – Слушай, сейчас дети используют её для игр. Я видел, как малыши бросались друг в друга рулонами бумаги на лужайке, словно это игрушки. Так что…
– Так что ты решил попытаться забрать у людей бумагу?
– Считаешь, лучше наблюдать, как её тратят впустую?
– Вообще-то да, – фыркнула Астрид. – Лучше, чем присвоить её всю себе. Ты ведёшь себя как последний придурок.
Глаза Альберта вспыхнули.
– Слушай, Астрид, сейчас дети знают, что туалетной бумагой можно заплатить за вход в клуб. И они больше не станут тратить её зря.
– Нет, они принесут её всю тебе, – выпалила в ответ Астрид. – И что будет, когда им понадобится бумага?
– В таком случае у нас останется запас, потому что я сделал бумагу ценной.
– Ценной для тебя.
– Ценной для всех, Астрид.
– Ты просто пользуешься тем, что дети слишком глупы и не знают способа лучше. Сэм, ты должен это прекратить.
Сэм уже потерял нить разговора, всё его внимание захватила музыка. Он сказал:
– Астрид права, Альберт, это нехорошо. Тебе не давали разрешения…
– Мне не нужно разрешение, чтобы давать детям то, чего они хотят. В смысле, я же никому не угрожал, не говорил: «Эй, тащите мне всю свою туалетную бумагу и батарейки». Я просто включаю музыку и говорю: «Если хотите войти и потанцевать, то придётся заплатить».
– Чувак, я уважаю твои амбиции и всё такое, – сказал Сэм, – но я должен это остановить. Ты не получал на это разрешения, не говоря уже о том, что это не нормально – заставлять детей платить.
– Сэм, Я уважаю тебя так, что не выразить словами, – сказал Альберт. – И Астрид, вы оба куда умнее меня. Но я не понимаю, как вы собираетесь заставить меня всё это прекратить.
Терпение Сэма лопнуло.
– Окей, я пытался быть вежливым. Но я здесь мэр. Я был избран, как ты, наверное, помнишь, потому что, полагаю, ты и сам за меня голосовал.
– Да. И проголосую снова. Но, Сэм, Астрид, тут вы, ребята, не правы. Этот клуб – единственное место, где дети могут собраться и хорошо провести время. Они сидят по домам, умирая с голода, грустные и напуганные. Танцуя же, они забывают и о голоде, и о печали. Я делаю хорошее дело.
Сэм сверлил Альберта тяжёлым взглядом, взглядом, который дети в Пердидо-Бич воспринимали всерьёз. Но Альберт не уступил.
– Сэм, сколько дынь собрали дети, которых Эдилио заставил работать силой? – спросил Альберт.
– Немного, – признал Сэм.
– Орк набрал целый грузовик капусты. Пока черви не сумели до него добраться. Потому что мы платили Орку за работу.
– Орк сделал это, потому что он самый молодой в мире алкоголик, а ты платил ему пивом, – отрезала Астрид. – Я знаю, чего ты хочешь, Альберт. Ты хочешь заполучить всего побольше, хочешь стать важным парнем, большой шишкой. Но знаешь, что? Это новый мир. У нас есть возможность сделать его лучше. Не обязательно, чтобы кучка людей заправляла всеми остальными. Мы можем сделать этот мир справедливым для каждого.
Альберт рассмеялся.
– Все могут быть в равной степени голодными. А где-то через неделю все могут начать умирать.
Группа детей вышла из «МакДональдса», распахнув двери. Сэм, конечно, их узнал. Он уже знал каждого в городе, по крайней мере, в лицо, если не по имени.
Ребята вышли, пересмеиваясь, хихикая. Счастливые.
– Хэй, Большой Сэм, – сказал один из них.
– Чувак, ты должен там побывать, это круто, – добавил другой.
Сэм только кивнул в знак приветствия.
Решение больше нельзя было откладывать. Закрыть клуб или позволить ему дальше существовать. Не закрыть – значит, уступить Альберту и наверняка нарваться на очередную глупую ссору с Астрид, которая решит, будто он игнорирует её мнение.
Уже не в первый раз и даже не в сотый Сэм пожалел, что согласился стать лидером.
Сэм покосился на часы на запястье Альберта. Время близилось к девяти.
– Закрывай клуб, – твёрдо сказал Сэм. – Закрывай. В десять тридцать. Детям нужно спать.
В клубе Квинн расслаблялся под чёткий ритм. Что-то из ска-панка. Может, потом будет хип-хоп. Или даже какие-нибудь старые классические песни.
Альберту надо отдать должное: парень превратил «Мак» во вполне приличный клуб. Основное освещение отключили, подсвечивались только доски с меню. Но на них не было рекламы «Хэппи Мил» и комбо-обедов. Альберт оклеил их розовой обёрточной бумагой, и теперь эти панели мягко светились, подсвечивая белки глаз и зубы детей, когда те улыбались.
В каком это классе учился Хантер, в седьмом? Теперь он крутил диски в проигрывателе. Конечно, Хантер не был профессионалом, но получалось у него неплохо. А парень-то довольно крут, подумал Квинн. Хоть и поговаривали, будто у него появилась какая-то смертельная сила. Время покажет, останется ли он крутым или же станет высокомерным, как некоторые из уродов. Вроде Брианны, которая внезапно стала называть себя «Бриз» и требовать от остальных того же. Вообразила себя супергероем из комиксов. Бриз. А ведь когда-то она ему даже нравилась.
Кстати говоря, вот и Брианна, танцует как сумасшедшая, то и дело ускоряясь, ноги только и летают. Подпрыгивает так быстро, что кажется, в любой момент оторвётся от пола и полетит по комнате.
Она всем уже уши прожужжала о том, как обогнала пулю. «Я теперь официально быстрее летящей пули. Так могут только двое: я и Супермен».
В другом углу странный маленький мальчик по имени Дак травит какую-то безумную байку о водных летучих мышах и подземном городе или что-то вроде того.
Ещё в клубе была Декка, сидела одна, едва заметно качая головой в такт музыке, не сводя глаз с Брианны. Никто толком ничего не знал о Декке. Она пришла из «Коутс», одна из тех, кого спасли от жестоких пыток Кейна и Дрейка, которые заливали руки мутантов бетоном.
Что-то в ней было, в этой Декке, что-то такое, отчего она казалась сильной и немного опасной. У неё была какая-то предыстория, думал Квинн, что-то в её прошлом, как почти у всех ребят из «Коутс». «Академия Коутс» славилась как школа для проблемных детей богатых родителей. Не все из них были богаты, не все были проблемными, но у большинства имелись серьёзные сложности.
Квинн протиснулся между двумя танцующими четвероклашками, мальчиком и девочкой. Они танцевали вместе. В их возрасте Квинн ни за что не стал бы танцевать с девчонкой так, словно на свидании. Вообще-то, он и сейчас не танцевал с девушками. Но теперь, подумал он, всё изменилось. Четвёртый класс – это как… средний возраст, что-то вроде того. А Квинн уже старый. Старый, старый, старый, почти пятнадцатилетний.
Скоро его день рождения. Вопрос в том, что выбрать? Остаться или уйти?
С тех пор, как Сэм пережил свой день рождения, большинство ребят, достигших Смертельного Пятнадцатилетия, выживали. Сэм научил всех, что нужно делать.
Джек-Компьютер, который в те времена ещё был на стороне Кейна, при помощи ускоренной съёмки запечатлел мальчика из «Коутс» в тот момент, когда он достиг ВУ, Возраста Уничтожения. Джек пришёл в Пердидо-Бич и рассказал о плёнке и о великом открытии: в роковой момент весь мир вокруг тебя замедляется, время будто превращается в бесконечность. И потом тебе явится кто-то, кто будет уговаривать тебя перейти грань, уйти вместе с ним.
Но этот искуситель – всего лишь обманщик. Лжец. «Словно дьявол, – подумал Квинн, – настоящий дьявол». Он наткнулся на кого-то в толпе и извинился.
– Эй, Квинн! – Это сказала Лана, она пыталась перекричать музыку, но Квинну всё равно приходилось наполовину читать по губам. Целительница и впрямь обращалась к нему.
– О. Привет, Лана. Круто тут, да? – он неловким движением руки обвёл помещение.
Лана кивнула. Она выглядела немного мрачной, слегка одинокой. Что показалось Квинну очень странным. Лана была второй местной героиней, уступая только Сэму. Но разница была в том, что Сэма многие ненавидели, но Лану – никто. Сэм мог заставить тебя что-нибудь делать: собирать мусор, ухаживать за малышнёй в детском саду, стрелять в кого-нибудь из автомата. А Лана только лечила людей, вот и всё.
– Ага. Вроде круто, – ответила Лана. – Правда, я толком никого тут не знаю.
– Да быть не может. Ты знаешь всех.
Лана уныло помотала головой.
– Нет. Это меня все знают. По крайней мере, они так думают.
– Ну, ты знаешь меня, – сказал Квинн и изобразил кривоватую улыбку, чтобы Лана не подумала, будто он задирает нос и ставит себя с нею наравне.
Но она вовсе так не подумала. Девушка кивнула с таким серьёзным лицом, что казалось, сейчас заплачет.