– Мы с тобой станем партнёрами по рыбному бизнесу. Семьдесят на тридцать. Я даю тебе работников, собираю рыбу, готовлю её и реализую. И вне зависимости от количества я получаю семьдесят процентов, а ты – тридцать.
Одна бровь Квинна вопросительно изогнулась.
– Чего, прости? Откуда ты взял семьдесят процентов?
– Я плачу всем своим работникам, – объяснил Альберт. – А твои тридцать процентов – только твои.
– Это же тридцать процентов от ничего, – сказал Квинн.
– Возможно. Но скоро всё изменится. – Альберт расплылся в улыбке и хлопнул Квинна по плечу. – Нельзя терять надежду. Дела идут в гору. Теперь у нас есть рыба.
Мама Мэри учуяла её ещё до того, как увидела.
Рыба. Жареная рыба.
Дети тоже почуяли запах.
– Чем это пахнет? – крикнула Джулия и бросилась вперёд, чёрный хвостик развевался у неё за спиной.
Следом едва не начался бунт. Дошколята окружили Квинна, который держал в руках поднос из «МакДональдса», накрытый салфеткой. На подносе возвышалась кучка жареной рыбы.
– Тихо, тихо, тихо, все получат по кусочку, – вскрикнул Квинн.
Мэри не могла пошевелиться. Она знала, что должна выйти вперёд и навести порядок, но запах её парализовал.
К счастью, Фрэнсис – тот самый, который устроил истерику из-за того, что его заставили работать в детском саду, – отработав один день, решил, что не прочь поработать ещё. А потом ещё. Он уже почти стал одним из постоянных дежурных. Справившись с первоначальным неприятием, он проявил себя как хороший воспитатель.
– Так, малыши, – крикнул Фрэнсис. – Все назад. Тихонько делаем несколько шагов назад от еды.
– Простите, я, наверное, должен был предупредить, что приду, – проблеял Квинн, пытаясь устоять среди детей и уберечь поднос от десятков протянутых ручек.
Мэри сцепила пальцы в замок, наблюдая, как Фрэнсис вместе с другими помощниками выстраивают детей в очередь. Запах рыбы был невероятным. У неё заурчало в животе. Рот наполнился слюной.
Её тошнило.
– Окей, народ, у нас тридцать два кусочка, – сказал Квинн. – Как будем делить?
Фрэнсис посмотрел на Мэри, но она не могла ответить. Она словно застыла.
– Давайте для начала каждый получит по половине, – распорядился Фрэнсис. Потом предупредил: – А те, кто полезет без очереди, ничего не получат.
– Мэри, тебе и твоим ребятам тоже останется, – сказал Квинн.
Мэри кивнула. Она не могла. Не ради себя. Ради других, конечно же.
– Ты в порядке? – спросил у неё Квинн.
Мэри сжала зубы и выдавила дрожащую улыбку.
– Разумеется. Спасибо, что принёс рыбу. Детям не… им не хватает белка… они…
– Ладно, – ошеломлённо сказал Квинн.
– Оставь немного для грудничков, – сказала Мэри Фрэнсису. – Мы сделаем для них пюре в блендере.
Комнату наполнили чавкающие звуки. Многие из этих детей, наверное, раньше терпеть не могли рыбу. В старые времена. Даже пару недель назад они стали бы воротить носики. Но теперь? Никто не отказывался от белковой пищи. Все нутром чувствовали необходимость в белке. Их организмы приказывали им есть.
Но организм Мэри ей запрещал.
«Это будет грех», – говорила она себе. Это грех: есть рыбу, чтобы потом вытошнить всё назад. Нельзя так поступить с малышами.
Мэри понимала, что с её поведением что-то не так. Её окружали дети, вынужденные голодать, она же сама была причиной собственного голода. Она чувствовала угрозу, но далёкую, едва слышную. Будто кто-то кричит за два квартала от неё.
– Давай, Мэри, попробуй, – уговаривал её Фрэнсис. – Это великолепно.
Не в состоянии ответить, Мэри молча отвернулась и пошла в ванную, оставляя за спиной чавкающих голодных детей.
Глава 1345 часов, 36 минут
СЭМ ПОСТУЧАЛСЯ В переднюю дверь. Обычно он этого не делал. Астрид много раз ему говорила, что ему можно входить без стука.
Но он всё равно постучал.
Астрид открыла не сразу.
Похоже, она только что вышла из душа. После ужина Астрид обычно устраивала тренировку, пока Малыш Пит смотрел DVD. Светлые волосы облепили шею девушки, несколько прядей свисали на глаз, придавая ей смутное сходство с пиратом. На ней был банный халат, а в руках – полотенце.
– Итак. Ты приполз назад, да? – спросила Астрид.
– А если бы я опустился на четвереньки, это бы помогло? – спросил Сэм.
Астрид задумалась на секунду.
– Нет, с тебя хватит и несчастного вида.
– Я тебя целый день не видел.
– Было бы странно, если бы увидел. Я не была заинтересована в нашей встрече.
– Могу я войти?
– Ты спрашиваешь, можно ли тебе войти? Глагол «могу» – это о физической возможности. «Можно» – это если ты спрашиваешь разрешения.
Сэм улыбнулся.
– Ты же знаешь, как меня это заводит.
– Правда? Может быть, мне тогда стоит упомянуть о модальных глаголах. Всего их в английском языке девять. Хочешь, я расскажу тебе о них поподробнее?
– Лучше не стоит, – сказал Сэм. – Так и перевозбудиться недолго.
Он обнял её, притянул к себе и поцеловал в губы.
– Эх ты, – поддразнила она его, когда Сэм отодвинулся. – Ладно, входи. Если ты голоден, на ужин сегодня вкуснейшая консервированная окра, подгоревшие тортильи из муки грубого помола и полкочана орковой капусты. Можно нашинковать капусту, завернуть в тортилью вперемешку с окрой и разогреть в микроволновке тридцать секунд – получится нечто отвратительное, но в своём роде полезное.
Сэм вошёл в дом и закрыл за собой дверь. Малыш Пит устроился перед телевизором, он смотрел «Гринча – похитителя Рождества» на DVD. Загримированный до неузнаваемости Джим Керри радостно потирал руки.
– Это был один из подарков на Рождество, – объяснила Астрид.
– Я помню, – сказал Сэм.
Рождеству никто особо не радовался. Рождество без родителей. Без старших братьев и сестёр. Без бабушек и дедушек. Безо всех этих странных родственников, которых видишь только по праздникам.
У родителей Астрид была искусственная ёлка, Сэм нашёл её на чердаке и спустил вниз, чтобы установить. Она так и стояла, хотя все украшения уже сняли и убрали обратно в коробки.
Каждый делал то, что мог. Альберт закатил пир, хотя он ни в какое сравнение не шёл с пиршеством на День благодарения. Ни рождественских пирогов, ни печенья, ни даже свежих овощей и фруктов – всё это осталось в прошлом.
– Мы не должны ругаться из-за… ну, ты понимаешь… из-за политики, – сказал Сэм.
– Хочешь сказать, я должна с тобой во всём соглашаться? – спросила Астрид таким голосом, что запахло повторением скандала.
– Нет. Я хочу, чтобы ты говорила, что ты думаешь. Ты мне нужна, – признался Сэм. – Но в этом всё и дело: ты мне нужна. Когда мы в чём-то не согласны, мы не должны друг на друга злиться. По-человечески, понимаешь?
Астрид явно была готова поспорить. Но вместо этого она глубоко и устало вздохнула.
– Нет, ты прав. У нас и так проблем хватает.
– Супер, – сказал он.
– Ты хоть поспал прошлой ночью? Выглядишь уставшим.
– Кажется, поспал, – сказал Сэм. – День был долгий. Ты знала, что Квинн занялся рыбалкой? Утром он даже что-то поймал.
– Не знала. Это хорошо. – Астрид выглядела обеспокоенной. – Мы должны были сообразить. Я про рыбу.
– Наверное, мы не в состоянии продумать всё, – устало сказал Сэм. Вот в чём минус единоличной власти. Люди ждут, что ты ответишь на все их вопросы. Они перестают сами на них отвечать. А Квинн не перестал – и додумался до новой возможности. И пришёл не к Сэму, а к Альберту.
– Что он делает с пойманной рыбой?
– Утром мы отправили большую партию в детский сад. По крайней мере, хоть чуть-чуть снабдили малышей белковой пищей.
– Большую партию? – Астрид подняла бровь. – А что Квинн сделал с остатком? Надеюсь, не спрятал всё у себя.
– Он… Сэм заставил себя замолчать. Последнее, чего ему сейчас хотелось, – это поругаться из-за Квинна, Альберта и рыбы. – Вообще-то, давай поговорим об этом завтра? Главное, дети сегодня накормлены. Можем мы порадоваться хотя бы этому?
Астрид положила ладонь ему на щёку.
– Ложись спать.
– Слушаюсь, мэм.
Он поплёлся наверх, впервые за весь день чувствуя себя лучше. Мимо, вниз по лестнице, прошла Мэри.
– Привет, Мэри. Снова на работу?
– Ну а куда ещё я могу идти? – ответила она. – Извини, прозвучало грубовато.
– Из всех нас ты больше всех имеешь право раздражаться, – сказал Сэм. – Слушай, а тебе еды хватает?
Мэри явно удивилась.
– Что?
– Я просто подумал, вдруг ты недоедаешь. Ты немного похудела. То есть, не пойми меня неправильно, ты выглядишь замечательно.
– Спасибо, – выдавила Мэри. – Я, э… да, еды мне хватает.
– Ты сегодня утром пробовала рыбу?
Мэри кивнула.
– Да. Было очень вкусно.
– Ладно. До скорого.
Сэм устроился в комнате, которая раньше считалась гостевой. Там был хороший ремонт и отдельная ванная с очень мягкими полотенцами в цвет отделки. Он содержал комнату в чистоте и порядке, потому что в каком-то смысле эта комната всё ещё была для него чужой. Он не мог представить себе, будто его комната. Дом принадлежал… что ж, хороший вопрос, кому он принадлежал. Но точно не Сэму.
Но это не помешало ему завернуться в простыни и почти мгновенно из болезненной реальности погрузиться в сон.
Но и во сне он не находил покоя. Ему снилась мать. Только мать из сна не была настоящей. Это было то существо, которое звало его за собой в тот момент, когда должно было случиться исчезновение.
С пятнадцатилетием, Сэм, а теперь из УРОДЗ ты попадёшь… никто не знает, куда.
Что-то вроде иллюзии. Ты видишь то, что хочешь увидеть. Но в то же время всё кажется таким реальным. Во снах Сэм переживал этот миг снова и снова.
Ему снился Кейн, его разнояйцовый брат-близнец, в круге ослепительного света. Снилась мать. И вдруг – девочка, лет двенадцати, худенькая, с густыми волосами, собранными в конский хвост. Сэм смутно удивился, увидев её. Во время исчезновения не было никаких девочек. Нигде не было.