– Он даровал мне это! – сказал Дрейк. Бритни услышала громкий звук – щелчок кнута Дрейка.
Крайне осторожно Бритни стала проверять, что с её телом. Нет, она не могла шевелить ногами. Могла лишь повернуть одно бедро, и то чуть-чуть.
От правой руки больше не было никакой пользы. Левая рука, однако, работала.
«Я должна была умереть, – подумала Бритни. – Я должна была оказаться на небесах с Таннером».
Должна была умереть.
Может, ты и мертва.
«Нет. Только после Кейна», – подумала Бритни.
Она задумалась, не стала ли она целительницей, как Лана. Все знали историю о том, как Лана открыла в себе силу. Но Лана испытывала ужасную боль. А Бритни нет.
И всё же Бритни сосредоточилась на своих мыслях, представила, как её бесполезная правая рука исцеляет её. Она полностью сконцентрировалась на этом.
– Мы в ловушке, – с горечью сказала Диана.
– Ненадолго. Мы выберемся отсюда и дадим ему то, чего он хочет, – сказал Дрейк.
– Геяфаг. Так Кейн называл его, когда был вне себя, – сказала Диана. – Разве ты не должен знать, как зовут твоего бога?
Бритни не чувствовала никаких изменений в руке.
Ужасное осознание обрушилось на неё. Внутри её тела царила ужасающая тишина. Она прислушалась. Напрягала слух, пыталась почувствовать хоть один удар… хоть один стук…
Её сердце. Оно не билось.
Она мертва.
Нет, это неправильно, говорила Бритни сама себе. Мёртвые не слышат. Мёртвые не могут шевелить даже одной рукой, не могут сжимать пальцы даже так легонько, что никто не заметит.
Этому могло быть только одно объяснение. Кейн и Дрейк убили её. Но Иисус не стал забирать её на небеса, чтобы она воссоединилась с братом. Вместо этого Бог наделил её силой. Жить, продолжать жить, даже несмотря на то, что она умерла.
Жить столько, сколько понадобится, чтобы исполнить Его волю.
– Фаг – это код. Программа, которая, вроде как, пожирает другие программы, – педантично разжевал Джек.
Бритни не сомневалась, для чего Бог избрал её. Зачем Он оставил её в живых.
Она ещё могла видеть, но плохо, потому что в одном глазу стояла чернота. Она видела оружие на полу, там, где попросила Майка его оставить.
Ей нужно будет двигаться невероятно терпеливо. Миллиметр за миллиметром. Незаметно двигая бедром и рукой. Оружие лежало под столом, в дальнем углу – в семи-восьми футах от неё.
Сатана явился на землю в обличье этой злобной троицы: Кейн, Дрейк и Диана. А Бритни была избрана, чтобы помешать им.
«Смотри на меня, Таннер, – молча молилась она. – Ты будешь мной гордиться».
Квинн с Альбертом молча возвращались в Пердидо-Бич.
Фургон потяжелел от золота.
Но стал легче на двух человек и одну собаку.
Наконец, Квинн прервал молчание.
– Мы должны сказать Сэму.
– О золоте? – спросил Альберт.
– Слушай, чувак, мы остались без Целительницы.
Альберт опустил голову.
– Да.
– Сэм должен об этом знать. Лана важна для нас.
– Я знаю, – огрызнулся Альберт. – Я сам это предложил.
– Она важнее какого-то дурацкого золота.
Альберт долго не отвечал. Наконец, он сказал:
– Слушай, Квинн, я знаю, о чём ты думаешь. Все так считают. Ты думаешь, что я забочусь только о себе. Что я стал жадным или что-то вроде того.
– А разве не так?
– Нет. Ну, может быть, – признался Альберт. – Ладно, может, я хочу стать важным. Может, я хочу заполучить побольше добра, власти и тому подобное.
Квинн фыркнул.
– Ну да. Может быть.
– Но это не значит, что я не прав, Квинн.
Квинну было нечего на это ответить. У него болело сердце. В исчезновении Ланы Арвен Лазар обвинят его. Она Целительница. Незаменимая Целительница. Сэм его возненавидит. Астрид смерит холодным разочарованным взглядом.
Надо было ему продолжать рыбачить. Это ему нравилось. Рыбалка. Умиротворяющее занятие. Возможность побыть в одиночестве, чтобы никто его не беспокоил. Теперь ему и этого не видать, ведь на него будут работать ребята Альберта. Придётся их учить, контролировать.
Сэм будет в ярости. Или просто смерит его таким же холодным разочарованным взглядом, как Астрид.
Они выехали на автостраду.
– Фонари не горят, – заметил Альберт.
– Уже почти утро, – сказал Квинн. – Может, на них таймер.
– Нет, чувак. Нет на них таймера.
Они подъехали к Пердидо-Бич. Квинн начал понимать, что произошло что-то очень плохое. Может быть, даже хуже, чем утрата Целительницы.
– Тут повсюду темно, – сказал Квинн.
– Что-то случилось, – сказал Альберт.
По тёмным дорогам они подъехали к площади. Это было жутко. Словно весь город вымер. Квинн подумал, уж не вымер ли город и в самом деле. Может быть, УРОДЗ вступила в новую фазу. И теперь остались только они с Альбертом.
Квинн остановил фургон возле «МакДональдса».
Но, едва начав парковаться, он кое-что заметил. И развернул фургон, чтобы направить свет фар на здание муниципалитета.
На нём через всю стену двухфутовыми буквами тянулась надпись, выведенная краской из баллончика. Кроваво-красной краской по белому камню.
– «Смерть уродам», – прочёл Квинн вслух.
Глава 2816 часов, 38 минут
АККУМУЛЯТОР ФУРГОНА РАЗРЯДИЛСЯ. Он простаивал больше трёх месяцев.
Но Отшельник Джим был парнем предусмотрительным. Он припас бензиновый генератор и зарядное устройство для аккумулятора. Лане с Коржиком потребовался час, чтобы разобраться, как запустить генератор и подключить аккумулятор. Но, наконец, Лана повернула ключ, и двигатель после нескольких попыток ожил.
Коржик задом подогнал фургон к баку с газом.
Пришлось попотеть, чтобы погрузить бак в фургон.
К тому времени, как они с этим закончили, наступило утро. Лана осторожно открыла дверь склада и выглянула наружу. В тени холмов сложно было говорить о настоящем рассвете, но небо уже подкрасилось розовым, а тени, всё ещё глубокие, из чёрных становились серыми.
Дюжина койотов бродили неровными кругами в сотне футах от неё. Они все обернулись и посмотрели на Лану.
– Коржик, – сказала Лана.
– Да, Целительница?
– Я хочу, чтобы ты сделал вот что. Я беру фургон, хорошо? Ты услышишь взрыв. После этого жди десять минут. Я вернусь. Возможно. Если нет, что ж, тогда тебе придётся подождать, пока солнце поднимется высоко: койоты опаснее всего по ночам. Потом возвращайся к хижине, а оттуда – домой.
– Я останусь с тобой, – твёрдо сказал Коржик.
– Нет. – Она сказала это настолько категорично, насколько это было возможно. – Это моё дело. Делай то, что я скажу.
– Я не оставлю тебя этим псам.
Лана сказала:
– Койоты – это не проблема. И тебе придётся уйти. Это я тебе говорю. Взрыв либо случится, либо нет. В любом случае, если я не вернусь, мне нужно, чтобы ты нашёл Сэма. Отдай ему письмо.
– Я хочу заботиться о тебе, Целительница. Как ты позаботилась обо мне.
– Знаю, Коржик, – сказала Лана. – Но в этом и будет заключаться твоя забота. Хорошо? Сэм должен будет узнать о том, что случилось. Расскажи ему обо всём, что мы делали. Он умный парень, он поймёт. И скажи, чтобы не злился на Квинна, хорошо? Квинн ни в чём не виноват. Я нашла бы другой способ, как это сделать, даже если бы Квинн с Альбертом не стали мне помогать.
– Целительница…
Лана положила ладонь на мясистую руку Коржика.
– Сделай то, о чём я прошу, Коржик.
Коржик повесил нос. Он открыто, не стесняясь, заплакал.
– Хорошо, Целительница.
– Лана, – мягко поправила она его. – Меня зовут Лана. Так меня называют друзья.
Она опустилась на колени и почесала мех Патрика, так, как он любил.
– Люблю тебя, малыш, – прошептала Лана. Она крепко обняла его, и пёс заскулил. – С тобой всё будет хорошо. Не бойся. Я скоро вернусь.
Быстро, пока решимость не испарилась, она забралась в фургон. Завела мотор и кивнула Коржику.
Коржик распахнул скрипучую дверь сарая.
Поджидающие койоты вскочили на ноги. Вожак неуверенно засеменил вперёд. Он прихрамывал. Шерсть на одном боку пропиталась кровью.
– Значит, я тебя не убила, – прошептала Лана. – Что ж, день только начинается.
Она включила первую передачу и убрала ногу с педали тормоза. Фургон медленно пополз вперёд.
Медленно, но верно, так будет правильно, Лана знала это. Дорога ко входу в шахту была изрыта ямами, узкая, извилистая и крутая.
Она повернула руль. Это было непросто. Фургон был старый и от долгого простоя задубел. Да и водительские навыки Ланы были крайне ограничены.
Фургон ехал так медленно, что койотам даже не приходилось бежать, чтобы не отставать от него. Они окружили Лану со всех сторон, будто группа сопровождения.
Когда Лана выехала на дорожку, фургон сильно накренился.
– Тише, тише, – сказала Лана сама себе. Но теперь она торопилась. Ей хотелось, чтобы всё поскорей закончилось.
У неё в голове сложилась картинка. Красно-оранжевые всполохи из пасти шахты. Летящие обломки. Раскатистый грохот. А за ним – звук рушащейся скалы. Тонны, тонны и тонны камня. Туча пыли и дыма – и всё кончено.
Иди ко мне.
– Ох, уже иду, – сказала Лана.
Ты мне нужна.
Она собиралась избавиться от этого голоса. Похоронить его под горой.
Вдруг фургон тряхнуло. Лана глянула в зеркало и увидела перекошенную, испуганную морду Вожака. Койот запрыгнул на заднее сиденье.
– Человек не поедет на машине, – прорычал он своим специфическим голосом.
– Человек делает то, что хочет, – крикнула ему Лана. – Человек выстрелит в твою уродливую морду, ты, тупая вонючая псина.
Вожак какое-то время осмысливал сказанное.
Фургон вилял и неуклюже поднялся вверх по склону. Проехали уже полпути.
Иди ко мне.
– Ты ещё пожалеешь, что звал меня, – пробормотала Лана. Но теперь, когда спуск в шахту появился в поле зрения, она обнаружила, что едва может дышать из-за того, что сердце в груди бешено колотится.