Но сначала…
Сэм пересёк стоянку и подошёл ко входу в турбинный зал. Он ждал, что встретит сопротивление. Что в него станут стрелять. Но оказалось, что дверь никем не охраняется.
Он почувствовал облегчение. Но это нехороший знак. Кейн обязательно оставил бы кого-нибудь приглядывать за входом. Если бы оставался внутри.
Сэм вошёл внутрь и неожиданно обнаружил жуткую тишину. Электростанция больше не работала. Турбины не поворачивались. Обычно здесь ничего не слышно из-за шума. Теперь же он слышал собственные шаги.
Сэм нашёл вход в комнату управления, дверь которой была выбита вовнутрь. Он не сразу понял, зачем перед ней в пол вбиты какие-то погнутые инструменты.
В комнате управления было пусто и необычно темно. Горели только резервные лампы. Экраны и панели управления всё ещё работали. Но никаких признаков жизни не было.
Лужа липкой, подсохшей крови, размазанной по всему полу. Красные отпечатки ботинок.
Этого он не ожидал, такой тишины. Где Кейн? Где Дрейк?
Электростанция представляла собой огромный комплекс, и противники могли быть где угодно. Могли поджидать его в сотне разных мест, ждать в засаде, пока он не наткнётся на них. Кейн нанесёт удар первым, у него даже не будет шанса среагировать.
Сэм стоял наготове, не понимая, что это значит. Что происходит? Жаль, что он не попросил Эдилио прислать сюда Брианну. Та облетела бы всю электростанцию за пару минут.
Обдумай всё хорошенько, велел он сам себе. Они явились сюда, чтобы украсть уран. И собирались отнести добычу в шахту. Как они это сделают? Где они могут быть?
В реакторе, конечно. Там хранится смертоносный металл.
– Не самая удачная мысль, – сказал Сэм пустой комнате.
Он пошёл по коридору, следуя указателям.
Вход в реактор охраняла массивная стальная дверь. Кейн даже не потрудился закрыть её за собой.
Сэм шёл по длинному, гулкому, тускло освещённому коридору. Вторая массивная стальная дверь, тоже открыта, хотя рядом с ней висела кнопочная панель, а значит, обычно эту дверь держали на замке.
Сэм понял, что её оставили открытой намеренно. Для него. Может быть, потому, что Кейн распространил внутри радиацию? В этом всё дело? Может быть, его организм уже получил смертельную дозу?
Нет. Кейн не мог повести себя так непредусмотрительно и заразить всю станцию, так что электричество больше нельзя было бы включить. В чём он был уверен, так это в том, что Кейн однажды захочет снова запустить электростанцию, только если он удержит над ней контроль.
В этом был смысл. Но это, однако, не положило конец страхам Сэма. Если Кейн заразил это место, то Сэм уже ходячий мертвец.
Он вошёл в помещение реактора. Там было жарко и душно, несмотря на огромный купол, аркой возвышающийся над головой. Было невозможно не испугаться одного вида активной зоны реактора, этого слишком голубого «бассейна», полного сдерживаемой силы. Невозможно было не понимать, что он из себя представляет.
Сэм обошёл вокруг него, настороже, наготове, начеку. Он оказался в дальнем конце реактора – и там его поджидал Дрейк Мервин, чья рука-кнут лениво извивалась сбоку. Он спокойно стоял, облокотившись на панель щитового управления.
– Эй, Сэм, – сказал Дрейк.
– Дрейк, – сказал Сэм.
– Знаешь, что самое крутое, Сэм? Я никогда не был особо внимателен в школе, но это лишь потому, что я никогда не видел, как можно использовать эти штуки. – Дрейк достал из кармана что-то похожее на огромный пульт. И нажал на кнопку.
Завыла тревожная сирена.
– Уходи, Дрейк, – крикнул Сэм, стараясь перекричать сирену.
– Я собираюсь навалять тебе, Сэм. И ты ничего не сможешь сделать.
– Что ты творишь, Дрейк?
– Что ж, насколько я понял, Сэм, это управляющие стержни реактора. Воткнёшь их туда, и реактор отключится. Вытащишь несколько штук, и он снова заработает. Вытащишь все разом – и произойдёт взрыв.
Из зловещей голубизны бассейна что-то поднималось. Дюжины узких стержней, закреплённых на мерцающем круглом основании.
– Ты блефуешь, Дрейк.
Дрейк расплылся в улыбке.
– Продолжай так думать, Сэм. Как, по-твоему, милашке Астрид пойдёт новая причёска? Когда волосы начнут выпадать клочьями.
Он повернул пульт к Сэму, так, чтобы тот видел.
– Видишь эту кнопку? Она вернёт стержни назад. И тогда все будут жить. Если никто не нажмёт на неё… что ж. Если верить Джеку, мы умрём довольно быстро. Все остальные в УРОДЗ умрут медленно.
– Ты тоже умрёшь, – сказал Сэм, зная, что просто тянет время, пока в его голове безумно крутятся шестерёнки, пытаясь найти способ остановить это всё. Неужели Дрейк обезумел настолько, что… Да. Разумеется, да.
Сирена усилилась и ускорилась вдвое. Теперь это было похоже на электронный вопль.
– Я не боюсь, Сэм, потому что ты не позволишь этому случиться, – крикнул Дрейк поверх сирены.
– Дрейк… – Сэм поднял руки, направив ладони на Дрейка.
Дрейк Вытянул руку над мерцающим голубым бассейном. Теперь он держал пульт двумя пальцами.
– Если я уроню его… – пригрозил Дрейк.
Сэм медленно опустил руки.
Сигнал тревоги засел у него в мозгу. Сколько минут? Сколько секунд? Стержни поднимались с могущественной неотвратимостью. Сколько ещё осталось времени до того момента, как будет слишком поздно?
«Очередной провал», – мрачно подумал Сэм.
– Хочешь знать, что мне нужно, Сэм? – крикнул Дрейк.
– Я, – мрачно сказал Сэм. – Тебе нужен я.
– Именно, Сэм. И ты будешь стоять здесь и возьмёшь это. Потому что иначе…
Астрид занималась с Малышом Питом, они выполняли одно из упражнений, которыми долго пренебрегали. В этом упражнении нужно было сортировать мячики по цвету. Перед мальчиком стояли две коробки: жёлтая и синяя. И лежали мячики: жёлтые и синие. Любой обычный пятилетка легко бы с этим справился. Но Малыш Пит не был обычным пятилеткой.
– Сможешь разложить их по местам? – спросила Астрид.
Малыш Пит смотрел на мячики. Потом его глаза начали двигаться.
Астрид взяла его руку и положила на жёлтый мячик. Слишком жёстко. Она сделала ему больно.
– Сможешь разложить их по местам? – Её голос звучал резко, нетерпеливо.
Они сидели на полу в комнате Малыша Пита, на уголке ковра. Малыш Пит был не здесь, а в своих мыслях, и ему было всё равно.
Иногда она его ненавидела.
– Попробуй ещё, Пити, – сказала Астрид. Ей хотелось сцепить пальцы, но она остановила себя. Она подаёт сигналы напряжения. Это не поможет.
Такие упражнения нужно было выполнять каждый день. Несколько раз в день. Но она этого не делала. Даже сейчас Астрид начала это всё лишь потому, что устала ждать. Ей нужно было как-то отвлечься от мыслей о Сэме.
– Прости, – сказала она Малышу Питу, который отнёсся к её извинениям так же безразлично, как и ко всему остальному.
Кто-то постучал в дверь спальни, и Астрид подпрыгнула.
Дверь распахнулась, она не была заперта.
– Это я, Джон.
Астрид поднялась на ноги, она была рада, что это всего лишь Джон. Но и расстроена, что это всего лишь Джон.
– Джон, что случилось? – Они бы не отправили Джона сообщить ей плохие новости. Или отправили бы?
– Я не могу найти Мэри.
Волна облегчения, которую тут же сменило беспокойство.
– Он покачал головой. Рыжие кудряшки, которые никак не соответствовали его серьёзному выражению лица, затряслись.
– Она должна была прийти ещё несколько часов назад. Мэри почти никогда не опаздывает. А я не мог пойти поискать её, потому что у нас не хватает рук, а ещё многие дети болеют. Я пришёл, как только смог. Поискал в её комнате. Там её тоже нет.
Астрид посмотрела на Малыша Пита. Он так и сидел, положив руку на жёлтый мячик и не выказывая ни малейшего интереса ко всему происходящему.
– Дай-ка я сама её поищу, – сказала Астрид.
Она вошла в комнату Мэри. Как всегда, там было прибрано, все вещи лежали на своих местах. Но кровать была не заправлена.
– Она всегда застилает постель, – сказала Астрид.
– Ага, – подтвердил Джон.
– Что это за звук? – Какое-то мерное жужжание. Звуку шёл из ванной. Фен. Астрид попыталась открыть дверь, но что-то мешало. Она поднажала и приоткрыла её настолько, чтобы можно было заглянуть внутрь.
Мэри лежала на полу без сознания. На ней был халат, приоткрывающий лодыжки.
– О боже, Мэри! – вскрикнула Астрид. – Помоги мне толкать.
Вместе с Джоном они открыли дверь шире, так, чтобы можно было войти внутрь. Астрид сразу почувствовала запах рвоты.
– Наверное, она заболела, – сказал Джон.
Вода в унитазе была слегка подкрашена. Изо рта Мэри стекала тонкая струйка рвоты.
– Она дышит, – поспешно сказала Астрид. – Она жива.
– Я даже не знал, что она больна.
И тут Астрид увидела маленькую сумочку с застёжкой-молнией, маленькую косметичку, которая валялась на кафельном полу ванной. Половина содержимого высыпалась на пол.
Астрид подняла косметичку. Она высыпала всё на кафель. По большей части, внутри были пустые пузырьки из-под рвотного корня. И ещё несколько видов слабительного.
– Джон, закрой глаза на минутку.
– Зачем?
– Я хочу заглянуть под халат Мэри. – Она развязала пояс и с легкой брезгливостью приоткрыла халат. На Мэри были только трусики. Розовые. Астрид удивилась, что вообще это заметила. Потому что первым делом в глаза бросались рёбра Мэри. Их можно было с лёгкостью пересчитать. Живот впал.
– О, бедная Мэри, – выдохнула Астрид и снова укрыла её халатом.
Джон открыл глаза. Они были влажные от слёз.
– Что с ней такое?
Астрид склонилась над лицом Мэри. Осторожно сдвинула её губы, чтобы обнажить зубы. Потянула за прядь её волос. Волосы выпадали пучками.
– Это всё от голода, – сказала Астрид.
– Но она получает столько же еды, сколько и все остальные, – возразил Джон.
– Она не ест. А когда ест, вызывает рвоту. Вот для чего ей рвотный корень.
– Но зачем ей это делать? – простонал Джон.