— Макс, надо что-то делать. Если Седой действительно сошел с ума, а судя по твоему рассказу, это так и есть, то мы все можем закончить так же, как он. — Она указала взглядом на лежащее на полу бездыханное тело с размозженной головой. — Кто знает, сколько продлится у него приступ безумия.
— Сошел с ума? — переспросил Максим. — Разве можно вот так, ни с того, ни с сего, внезапно сойти с ума?
Катерина пожала плечами:
— Я не психолог. Но думаю, это произошло не внезапно и не здесь.
— О чем ты?
— Об убийствах на Заставе и о поджоге склада.
Женщина больше не понижала голос, и на этот раз Юлька услышала каждое слово. Девушка сжалась в комок — у нее даже побелели костяшки пальцев, когда она вцепилась руками в колени, и медленно подняла голову. Ее широко распахнутые глаза сияли каким-то лихорадочным, незнакомым Максиму блеском. Ему даже показалось, что Юлька сама стоит на грани помешательства. Или уже за ней.
— Катя, что ты такое говоришь? — немигающее уставившись на Катерину, прошептала она.
— Юль, прости, но начать беспричинно убивать, так же, как и поджечь склад с провизией, мог только безумец.
— Папа не сумасшедший, — упрямо повторила Юлька. Она хотела еще что-то добавить, но внезапно осеклась, словно неожиданно вспомнила о чем-то важном, и перевела взгляд на Максима. — Макс, ночью, во время пожара я случайно нашла у папы твои рукавицы, те самые, с вышивкой. И на одной была засохшая кровь.
— Рукавицы? — переспросил Макс. — Как они у него оказались? Я же отдал их Пашке…
Он отлично помнил, что когда они с Юлькой отвели Павла в медпункт, тот снял рукавицы и засунул их к себе в карман. А когда вытаскивал Пашкино тело из расщелины, рукавиц при нем уже не оказалось, потому что в медпункте, куда он отнес погибшего друга, Катерина перед осмотром сняла с Пашки одежду и вынула все из его карманов. Максим словно наяву увидел небольшую кучку выложенных ею на стол безделушек, которые Пашка зачем-то хранил при себе. В его карманах оказались: моток лески, бутылочная пробка с воткнутой в нее ржавой иголкой, бережно сложенный в четыре раза яркий фантик, еще какая-то мелочь. Но подаренных Юлькой рукавиц среди Пашкиных вещей точно не было! Потрясенный гибелью друга Макс тогда не обратил внимания на их отсутствие. Но из Юлькиного признания следует, что Седой встречался с Пашкой до того, как он сам обнаружил тело разбившегося друга в скальной расщелине. Выходит, Седой и столкнул Пашку со скалы!
Юлька тоже поняла это и в отчаянии замотала головой. Она ничего не говорила, но в ее наполнившихся слезами глазах Макс прочитал немой вопрос: «Почему?»
Нга забрал его душу, — послышался вдалеке тихий и печальный голос Ванойты. Макс с трудом разобрал слова, зато Юлька внезапно вздрогнула, побледнела и испуганно обернулась. Хотя она сделала это неосознанно, почему-то повернула голову именно в ту сторону, откуда донесся предостерегающий шепот старика.
Дорога была каждая секунда, а эти трое несли какой-то вздор. Вместо того, чтобы напрячься и решить, как выбраться на свободу, они принялись обсуждать, отчего да почему Седой съехал с катушек. Будто сейчас это имело какое-то значение! Борис понял, что ему пора вмешаться, иначе пустая болтовня Макса с глупыми бабами никогда не закончится.
— Хватит воспоминаний! — резко сказал он. — Этот псих в любой момент может вернуться, и хорошо бы нам к тому времени выбраться отсюда. Не знаю, как вы, а я совершенно не горю желанием снова встретиться с ним.
Макс опять закрутил головой по сторонам — не насмотрелся еще!
— Где мы? Что это за место? — спросил он. Будто это и так было не видно.
— Оружейная комната, раз здесь автоматная пирамида, — ответила Катерина и указала взглядом на ряд железных ящиков.
— Оружейная?! — Макс метнулся к ящикам, но Борис осадил его:
— Остынь. Нет там ничего, пусто. Я уже проверил. Седой хоть и свихнулся, но, видно, не до такой степени, чтобы запереть нас в комнате, набитой оружием.
— Как ему это удалось? Почему вы ему подчинились?
Борис сплюнул себе под ноги. С чего на Заставе все восторгаются сообразительностью и находчивостью Макса? Судя по его вопросам, он рассуждает, как сопливый пацан или не знающая жизни безмозглая девка.
— А что бы ты сам сделал, когда тебе стволом в рожу тычут?! Юлька, вон, попыталась образумить отца, он ей так звезданул — чуть мозги не вышиб.
Девчонка снова всхлипнула — видно, вспомнила своего разъяренного папашу. Хотя, вообще-то, Седой отнюдь не выглядел разъяренным… скорее, сытым и довольным. Черт возьми, он даже улыбался, когда засветил ей в лицо кулаком!
Макс сообразил, что сморозил глупость, и виновато опустил глаза — понял наконец, что сопротивляться спятившему Седому было равносильно самоубийству. Но его любопытства это не убавило:
— А как я здесь оказался?
— Седой и притащил тебя на своем горбу, — ответил ему Борис. «Причем сумасшедший старикан сделал это с какой-то невообразимой легкостью. Он словно тряпичную куклу забросил тело зверобоя на плечи, а потом еще топал с ним в гору до самого поселка и даже не запыхался при этом!»
— И запер нас всех в оружейной комнате? — почувствовав недосказанность или, может, сомневаясь в ответе, уточнил Макс. — Но откуда у него ключ?!
— Оттуда же, откуда и пистолет, — оскалился Борис. — Завязывай с болтовней. Давай уже выбираться отсюда!
Макс, наконец-то, заткнулся, подошел к решетке и, взявшись руками за прутья, попробовал оторвать или хотя бы разогнуть их. Пока врачиха приводила зверобоя в чувство, Борис уже пытался это сделать, но ржавые прутья держались прочно. Как и следовало ожидать, у Макса тоже ничего не получилось. Оставив решетку в покое, он зачем-то подошел к валяющемуся на полу трупаку и задрал его бушлат, под которым обнаружился кожаный армейский ремень с пустой пистолетной кобурой. Скорее всего, хранившийся там пистолет и перекочевал в карман Седого. Зверобой удовлетворенно кивнул, будто от кожаной ленты могла быть какая-то польза, и принялся вытаскивать ремень из штанов мертвеца. Обе женщины с опаской наблюдали за ним. Борису тоже стало не по себе. Хотя сумасшествие, вроде бы, не заразно, но здравомыслие зверобоя в этот момент вызвало у него серьезные сомнения. Юлька, видно, и вовсе решила, что ее ненаглядный собирается покончить с собой.
— Макс, не надо! — прошептала она.
Тот недоуменно посмотрел на нее, потом, видно, понял, что она имела в виду, улыбнулся и сказал:
— Попробую раздвинуть прутья.
Но когда он обмотал ремень вокруг прутьев решетки и начал затягивать его, высохшая огрубевшая кожа не выдержала напряжения и лопнула. Макс выругался сквозь зубы и отшвырнул в сторону половинки разорвавшегося ремня. Борис чуть не взвыл от досады — ему уже стало казаться, что у них все получится.
Несколько мгновений Макс стоял, прижавшись лбом к прутьям решетки, — не иначе мысленно уговаривал ее выпустить их (он всегда был с придурью: разговаривал со своим гарпуном, с охотничьим ножом, даже с морем и ветром), потом повернулся к Юльке и ободряюще улыбнулся ей:
— Мы обязательно выберемся.
Та ответила ему благодарным кивком, а Макс перешел к сдвижной двери, для чего пришлось побеспокоить устроившуюся возле решетки девчонку, и принялся ощупывать висящий снаружи замок.
Борис тоже считал замок самым уязвимым местом, и если бы у них имелся лом или кувалда, сбить этот чертов «калач» не составило бы большого труда. Но под рукой не было ни того, ни другого. Не было даже завалящей железяки, которую можно было просунуть в скобу замка, чтобы попытаться вырвать ее!
Макс как будто прочитал его мысли:
— Без ключа ничего не выйдет. Если бы лом или хотя бы зубило с молотком… — вздохнул он. — А куда Седой дел ключ?
«Оставил на видном месте!!!»
— Унес с собой!
— Кстати, где он сам?
— Свалил неизвестно куда! — огрызнулся Борис. Идиотские вопросы зверобоя окончательно вывели его из себя. — Можешь сам спросить его об этом. Если мы тоже немедленно не свалим отсюда, тебе представится такая возможность.
— А в поселке могут быть инструменты? — неожиданно спросила Юлька.
— Наверняка, валяются где-нибудь, — механически ответил Борис. — Только нам-то с этого какой прок?
И тут Юлька огорошила всех.
— Мне кажется, я смогу пролезть через решетку, — объявила она.
Девчонка несла полный бред, но ее голос прозвучал так уверенно, что Борис сразу в это поверил.
Голос прозвучал очень глухо, словно издалека. Тем не менее Юля сразу узнала его. Это был голос Ванойты, дяди Вани, как она привыкла называть старого ненца. Юля вздрогнула от неожиданности, однако не испугалась, вспомнив рассказ Макса о том, что после смерти дяди Вани его душа несколько раз разговаривала с ним. Теперь душа дяди Вани обращалась к ней. Но ни радости, ни облегчения это открытие Юле не принесло.
Нга забрал его душу.
Она не могла ошибиться. Именно эти слова произнес дядя Ваня. И не нужно гадать, о ком он говорил. О ее отце! Подземный демон Нга (ледяной бог!) забрал душу отца. Сожрал! Ведь именно так Нга поступает с душами своих жертв. Отец ни в чем не виноват! Не он убивал людей, не он поджег на Заставе продуктовый склад, не он ударил дочь по лицу, когда она пыталась остановить его. Не он, а вселившийся в него злой, не знающий жалости демон!
Логово Нга близко. Отныне это его земля. Все, кто здесь жил, мертвы. Их души стали его добычей. Но его голод ненасытен. Ему постоянно нужна свежая пища, и теперь он знает, где ее взять.
«Это мы — свежая пища! — ужаснулась Юля. — Уж лучше смерть». Она перевела взгляд на Максима, тот как раз вытаскивал поясной ремень из брюк прошлой жертвы подземного демона. Но разве смерть принесет им избавление от питающегося человеческими душами ненасытного чудовища?
— Макс, не надо! — взмолилась девушка.
Он долго смотрел на нее, потом улыбнулся и сказал: