Молодец, подумала Диана и заметила мистера Скрэгга в дверях школы.
– Хорошо, дети, не стоит воспринимать все это серьезно. Ведь это всего лишь игра, – сказала она и почувствовала на себе осуждающий взгляд Дэниела. На какое-то мгновение ей захотелось отчитать его, и ее это шокировало. Но их прервал свисток. Когда воцарилась тишина, мистер Скрэгг строго спросил:
– Кто-нибудь из вас был на пустошах сегодня, кроме тех, кто живет там в лагере?
Он переводил взгляд с одного мунвеллского ребенка на другого в поисках признаков вины.
– Если там был кто-то из вас, я это выясню, можете не сомневаться. Мне только что сообщили, что кто-то сломал заграждение вокруг пещеры и сбросил его вниз. Конечно, этого недостаточно, чтобы прогнать наших друзей, но больше таких происшествий я не потерплю. И, Бог мне свидетель, я не успокоюсь, пока не найду тех, кто это сделал, и не прослежу, чтобы они получили заслуженное наказание.
Он закончил свою речь и вошел в здание.
– Я хотел сказать вам, почему было ошибкой сбрасывать дьявола в пещеру, но лучше мы помолимся обо всех вас, – сказал Дэниел и увел Мэри прочь.
Он и его друзья начали молиться. Томас с другими местными ребятишками стали играть без них и громко шумели, но недостаточно громко, чтобы заглушить молитву.
Новенькие всем своим видом показывали, что Диане следовало успокоить играющих детей. Весь остаток дня она чувствовала их осуждение. А когда мел сломался у нее в руках и она пробормотала: «Черт», это осуждение накрыло ее как цунами. Добьется ли Манн отмены цветочной церемонии у пещеры в канун праздника летнего солнцестояния, и, если это произойдет, каковы будут последствия? Конечно, этот праздник имел огромное значение: раньше предки праздновали летнее солнцестояние, потом его заменили рождеством Иоанна Крестителя, но традиции остались те же – люди жгли костры, танцевали на улицах. Манну и эти средневековые обычаи наверняка не понравятся, с иронией подумала она, и ей стало не по себе от одной мысли о молитве в ее классе.
Диана никогда еще не испытывала такой необходимости в занятиях по релаксации, которые Хелен из почтового отделения организовывала каждый понедельник вечером. Она шла по Хай-Стрит, упиравшейся в туман, мимо прогуливающихся пар, которых она не узнавала, скорее всего последователей Манна. Ей показалось, что что-то зловещее было в том, каким стал город. Дойдя до зала собраний, Диана увидела, как Хелен прикрепляет объявление к входной двери.
– Хелен, что случилось? – спросила она.
– Ничего. Как раз наоборот, все просто прекрасно. – Круглое лицо Хелен, которое всегда украшал легкий макияж, теперь было абсолютно чистым. – Я бросила заниматься йогой. И надеюсь убедить тебя сделать то же самое. Если пустила Господа в свою жизнь, подобная ерунда тебе не нужна.
Глава девятая
Джеральдина вплетала последний цветок в забор, окружавший ракетную базу, когда полиция начала отодвигать протестующих.
– Уходите, мадам, – сказал ей добродушный констебль. – Вы же знаете, что это собственность правительства. Надеюсь, если к нам придет враг, вы встретите его не с цветами.
– Какой-то конкретный враг?
Он осуждающе взглянул на нее:
– Думаю, всем известно, кто хочет, чтобы всем миром правили коммунисты. Вы бы хотели, чтобы ваши дети росли при коммунистическом режиме?
– У нас нет детей, – сказал Джереми дрожащим голосом. – Мы потеряли еще неродившегося ребенка. Возможно, за это надо поблагодарить атомное лобби. С тех пор как начали проводить испытания чертовых бомб, количество выкидышей сильно выросло.
– Здесь присутствуют дамы, сэр. А теперь отойдите.
Его глаза были менее терпеливыми, чем слова, и казалось, что он внезапно стал шире в плечах.
– Все в порядке, Джереми, – пробормотала Джеральдина и подумала, что во избежание подобных конфронтаций некоторые базы пикетируются исключительно женщинами. – Нам в любом случае пора уходить. Нужно проверить новые поступления.
Они направились к своему фургону по вытоптанной траве. Когда Джереми попытался завести восьмилетний двигатель, тот лишь закашлялся и застонал в ответ. Но у жены получилось запустить его с первого раза.
– Лишний раз доказывает, какой я бесполезный! – воскликнул Джереми.
– Вовсе нет, и меня это полностью устраивает.
Перепалка с полицейским не сильно ее расстроила, несмотря на то что через пару недель у Джонатана был бы день рождения. Ее больше беспокоил Эндрю. Она нажала на газ, и их фургон помчался через горы и пустоши. Припарковавшись у дома, Джеральдина сразу пошла к Биванам.
– Что ж, заходите, – рассеянно сказал Брайан, выпятив челюсть, и повел ее на кухню, где готовил ужин. Подсохшие печеные бобы и сосиски шипели на сковороде, размякшая картошка чернела под грилем, над которым красовалась новая табличка с надписью «ЗДЕСЬ ЖИВЕТ БОГ».
– Не подумайте, что я часто это делаю, – сказал он. – Только когда жена помогает в магазине Годвина Манна, а я закрываю нашу лавку на полдня.
Магазин, о котором шла речь, торговал табличками с религиозными надписями, Библиями и брошюрами с вечно улыбающимися людьми на обложках.
– Сейчас я спасу ваш ужин, – рассмеялась Джеральдина. – Мужчинам следует доверять лишь открывать консервы и размораживать полуфабрикаты.
– Джун всегда такой ужин готовит.
– Думаю, такую еду любит Эндрю, – поспешно сказала она, отскребая картошку от сковородки. – Как у него дела? Что он думает о божественном шоу?
– Ему нечего об этом думать.
– У нас появилось несколько новых детских книг. Может, он захочет что-нибудь выбрать.
– Если вам так хочется подарить ему книги, которые вы могли бы продать, то не буду вам мешать, – казалось, он чувствовал себя неловко наедине с ней в тесной кухне, наполненной дымом и горячим воздухом, поэтому отвернулся и пробормотал: – Мы вам благодарны. Знаю, нам следует уделять ему больше времени и быть терпеливее. Может сейчас, когда наша жизнь меняется…
Эндрю играл в солдатиков на лестнице. Он отломал ствол пластикового зенитного ружья и выпятил подбородок, как его отец, чтобы не заплакать. Мальчик просиял, когда увидел Джеральдину.
– Хочешь, покажу моих этих?
– Что с тобой такое? – строго сказал Брайан. – Хочешь, чтобы Джеральдина решила, что мы не научили тебя разговаривать как следует? «Покажу моих этих», – повторил он, передразнивая сына. – Джеральдина хочет подарить тебе книгу. Я бы не удивился, если бы она выбрала для тебя книжку для малышей.
– Мы подберем тебе что-нибудь, чтобы показать твоим родителям, как хорошо ты умеешь читать, – сказала Джеральдина, когда они входили в книжный магазин. Джереми вскрывал коробки канцелярским ножом.
– Уверена, ты ждешь не дождешься, когда они придут в школу, чтобы посмотреть на твои достижения.
– Они сказали, что не придут.
Джеральдина решила, что неправильно его поняла.
– Но они же придут на родительское собрание на следующей неделе?
– Мама будет молиться в Божьем магазине, а у папы дела дома.
Джеральдина не нашлась что ответить и начала показывать ему книги. Когда он наконец выбрал «Книгу джунглей», она импульсивно пошла за ним к соседской двери. Джун ждала его в саду.
– Спасибо, что проводили его, Джеральдина. Одному Богу известно, что бы он мог натворить без присмотра.
– Не стоит преувеличивать, Джун. Диана Крамер спрашивала, придете ли вы на родительское собрание?
– Я бы с удовольствием, но я должна присутствовать на молитве. И мы не можем оставить мальчика одного в доме.
– Я или Джереми посидим с ним, если хотите. Или, – начала она, чтобы пристыдить Джун, – мы можем пойти в школу вместо вас.
Брайан высунулся из окна.
– Это вас не затруднит? Вы лучше нас знакомы с его учительницей.
Он выглядел пристыженным, но Джеральдину мало интересовали его доводы.
– Думаю, – сказала она дрожащим голосом, – нам следует спросить у Эндрю, кого бы он хотел попросить сходить в школу.
Эндрю уставился на потертые ботинки.
– Ты, что ли, язык проглотил, – огрызнулась Джун, и он посмотрел на Джеральдину.
– Тебя и Джереми, – тихо сказал мальчик.
– Тогда решено, – произнесла Джун со смесью горечи и триумфа в голосе. Джеральдина хотела возразить, но тут в книжном магазине сработала сигнализация.
Она не могла ясно думать при таком шуме и забежала в магазин как раз в тот момент, когда Джереми отключил сигнализацию.
– Я позвоню Эддингсу, – сказала она, надеясь выместить свою злость хоть на ком-то.
Но того не оказалось дома.
– Я передам ему, что вы звонили, как только он вернется домой, – сказала его жена, Хейзел.
– Кто-то нуждается в его услугах больше, чем мы?
– Можно так сказать. Он отправился к нашим соседям от имени Годвина Манна.
– Боюсь, молитвы нашу сигнализацию не починят.
– Уверены? Может, вам стоит попробовать, пока вы его ждете.
Джеральдина скорчила в трубку самую страшную гримасу, на какую была способна, и бросила ее на рычаг.
– Он приступит к своей работе сразу после того, как закончит выполнять работу Господа, – сказала она Джереми.
– Жаль, что нельзя попросить у Бога гарантию на работу Бенедикта. И что тебе сказали Биваны? Не стоит терять самообладание.
– Я и не собираюсь. С чего бы? Нет никакой причины терять самообладание из-за каких-то неприятных людей.
Она закрыла глаза, сжала зубы и зарычала, а потом рассказала мужу о том, что произошло. Он тоже не знал, как им лучше поступить. Что бы они ни сделали, пострадает Эндрю. Они спорили об этом весь ужин. Хотя на самом деле она спорила не с мужем, а сама с собой. В конце концов она сдалась:
– Я не в состоянии думать.
– Может, сходим куда-нибудь выпить или просто погулять?
– Нельзя. Вдруг Эддингс все-таки приедет.
– Иди одна, если хочешь. У тебя сегодня был тяжелый день во всех смыслах. Я закончу с новыми поступлениями и, может, догоню тебя попозже.
Стемнело, зажглись уличные фонари. На фоне стеклянного фиолетового неба над городом чернел зазубренный край холма. Джеральдина быстро шла вверх по тропинке, чтобы согреться. Как заставить Биванов лучше относиться к Эндрю? Они должны нести за него ответственность, не она. Он не ее ребенок. Не Джонатан.