На краю выжженной земли Диана остановилась – на вереске блестели десятки пятиконечных звезд. Ее заворожило это зрелище, пока она не поняла, что это паутины. Она побежала по пепелищу к тропинке, ведущей в Мунвелл, и размышляла о том, верит ли она в историю, рассказанную Нидхэмом. Вряд ли Ник воспримет ее серьезно, не говоря уже о его газете, но у Дианы не было сомнений в следующем шаге. Она должна поговорить с Годвином Манном.
Глава девятнадцатая
Вторым изданием, подхватившим историю, оказалась желтая газета. СВЯЩЕННИК ЗАМЕШАН В БЕСПОРЯДКАХ ИЗ-ЗА КНИГ О СЕКСЕ И НАРКОТИКАХ, сообщал ее заголовок. Джереми швырнул газету на стол на месте алтаря и ждал, пока Джеральдина прочитает статью. В названии города была допущена опечатка.
– По крайней мере, никто не узнает, что это про нас, – сказала она.
– Ты бы видела их лица, когда я покупал газету, Джерри. Все жители Мунвелла радостно потирают руки, кроме отца О’Коннелла, Дианы Крамер и еще пары человек.
– Ну и пусть. Хуже они нам уже не сделают, и им придется смириться с тем, что мы не сдадимся.
– Боже, куда уж хуже? Когда последний раз у нас был покупатель? Ты предлагаешь дождаться, когда книги покроются пылью и к нам придет банковский менеджер? – Он подошел к ней и нежно обнял за плечи. – Несколько книжных лавок в Хей-он-Уай[8] сдаются в аренду. Там нас ждут валлийские горы и соседи, которые любят книги.
– А как же Эндрю? Мы его бросим? Ты же слышал, как он кричал прошлой ночью.
– Наверное, ему приснился страшный сон, что не удивительно. Но как мы ему можем помочь? Джун и Брайан не подпускают нас к нему.
– Я не так уверена насчет Брайана, – ответила Джеральдина, понимая, что, возможно, Джереми прав, но Эндрю был не единственной причиной, чтобы остаться в Мунвелле.
Она хотела уехать так же сильно, как Джереми. Когда она встречала соседей на улице, то задавалась вопросом, что они о ней думают. Ее желание заслужить их одобрение расстраивало ее еще больше, чем их отвращение, и иногда, когда они заговаривали с ней, словно делали одолжение, она еле сдерживалась, чтобы на них не наброситься.
Почему Джонатан не мог дать ей ясно понять, что он хочет? Будет ли он доволен, если она похоронит его там, куда они переедут? Или сияющее надгробие означало, что он хочет быть похороненным только в Мунвелле? Если она передумает переносить его могилу сюда, то ей придется в ближайшее время сообщить об этом в Шеффилд. Возможно, ей не обязательно оставаться наедине со своими сомнениями. Если Джереми сам увидит надгробие, то он поверит ей, даже если потом они опять поссорятся.
– Пойдем со мной этой ночью, – выпалила она, – и я покажу тебе, что меня здесь держит.
– Почему именно ночью? Почему не сейчас? У нас все равно нет покупателей.
– А может, нам сегодня повезет. Давай дождемся темноты, Джерри, хорошо? На то есть причина.
Днем на кладбище они не увидят ничего необычного, она проверяла. Возможно, если она разделит свое видение с мужем, то поймет почему. Означает ли жизнь Джонатана после смерти то, что Бог есть? Или загробная жизнь существует без всякой религии, вопреки церковным догматам? Когда-нибудь она поговорит об этом с отцом О’Коннеллом. Что касается Годвина Манна, она подозревала, что тот заставит ее покаяться в том, что она сотворила из Джонатана кумира.
В тот день в магазин так никто и не пришел. Возможно, последователи Манна отпугивали потенциальных покупателей. Ей самой не очень хотелось дожидаться темноты в магазине.
– Давай поужинаем где-нибудь, я угощаю, – предложила она и вспомнила, что сказала то же самое на их первом свидании.
Они доехали до ресторана «Снейк Инн», расположенного в сосновой роще на Манчестерском шоссе. После ужина они сидели на улице и наблюдали, как на горы опускались сумерки. Джеральдина внезапно поняла, как ей спокойно за пределами Мунвелла. Что, если Джонатан хочет быть в Мунвелле, а Манн и его последователи выгоняют его? Она с ужасом представила себе, как их дети обращались бы с ним, если бы он был жив. Сын Бутов-безбожников. Ей казалось, что Манн не оставлял его в покое даже на том свете.
На обратном пути они видели луну над водохранилищем, кривобокий месяц отражался в воде. Чем ближе они подъезжали к Мунвеллу, тем ярче она светила, покрывая горные хребты белой глазурью. Капли дождя, словно белила, поблескивали на указателе, искажая название города. Когда их фургон свернул на боковую дорогу, Джеральдина почувствовала отчаянное желание. Больше всего на свете она желала, чтобы этой ночью Джереми увидел знак от Джонатана.
Фургон подъехал к церкви. Кладбища не было видно из-за стволов деревьев. Когда она припарковалась, Джереми начал разочарованно озираться по сторонам, недовольный тем, куда она его привезла. Но Джеральдина была уверена, что этой ночью они увидят надгробие. Она выключила двигатель и открыла дверь.
– Пойдем со мной, – тихо сказала она.
Джереми отодвинул дверь, скрежет нарушил тишину. Она наступила в лужу и протянула ему руку. Лунный свет падал на траву за кладбищенской оградой, делая ее такой же белой, как мраморные памятники. Джеральдина удивилась, как ярко светила луна. На участке с новыми могилами, там, где она положила цветы для Джонатана, сияло надгробие.
Она потянула Джереми за руку.
– Смотри, – сказала она и открыла калитку, на которой словно бусины собрались капли дождя. Влажный гравий шуршал и хлюпал под ногами. Она ступила на лужайку и чуть не споткнулась. На надгробии чего-то не хватало.
Это точно надгробие Джонатана, на нем высечена часть его имени, НАТАН, но будет ли этого достаточно для Джереми? Почему имя написано не целиком? Теперь камень был весь в крапинах и казался старше. Крапины напоминали ей кратеры на луне, и она поняла, что имя написано не целиком, потому что луна убывает.
– Пойдем, – прошептала она и потянула Джереми на траву, но он не шевелился и смотрел на цветы, которые она положила несколько дней назад на будущую могилу Джонатана. Их бутоны раскрывались навстречу лунному свету.
– Что это? – тихо спросил Джереми и шагнул к цветам, не сводя с них глаз.
– Посмотри на надгробие, – попросила его Джеральдина. На камне проступил не только год рождения Джонатана, но также, едва заметно, месяц и день. – Джереми, надгробие! – закричала она, но лунный свет исчез.
Она разочарованно простонала. Луна скрылась за облаками, и надгробие перестало светиться. Его почти не было видно из-за ограды. Джереми склонился над цветами, коснулся одного из них и резко одернул руку.
– Боже, они пустили корни. Они растут.
– Это не важно, Джереми. Прочитай надпись на надгробии. – Ей хотелось схватить его за голову и повернуть ее в нужном направлении. Что чувствует Джонатан, когда его отец отказывается смотреть? Но Джереми потянул за цветы. Один из них высвободился из венка и запачкал надгробие комками влажной почвы. Джеральдина шагнула в его сторону, но в эту секунду фары осветили кладбище, застав их обоих врасплох.
Джереми подпрыгнул и чуть не упал. Джеральдина взглянула на камень, на котором не было никаких надписей. Из-за фар послышался звук открываемой двери.
– Во имя Господа, что вы здесь делаете? – крикнул им Бенедикт Эддингс.
Джеральдина повернулась к нему, затем снова посмотрела на надгробие Джонатана. Но надгробие исчезло. На его месте остались лишь трава и цветы.
– С этим местом что-то не так, – хрипло сказал Джереми. – Здесь растет то, что не должно расти.
– А вам какое дело? Здесь не похоронен никто из ваших близких. – Бенедикт резко распахнул калитку, смахнув с нее дождевые капли. – Убирайтесь отсюда немедленно. Разве вы недостаточно согрешили? Теперь решили осквернить могилы?
В коттеджах на другой стороне улицы зажегся свет, кто-то открыл окно. Джереми бросился к нему, словно собирался утянуть за собой на кладбище.
– Говорю же, что-то произошло с цветами. Сами посмотрите.
Бенедикт отпрянул назад.
– Вы не только книги о наркотиках продаете, но и сами их принимаете? Убирайтесь с кладбища, или я вызову полицию.
– Вызовешь полицию? Да неужели? Может, лучше мне ее вызвать и заявить на тебя и на твою гнилую фирму, ты, лицемерный ублюдочный святоша. – Джереми сделал еще один шаг вперед и рассмеялся, когда Бенедикт ретировался. Потом он схватил Джеральдину за руку, так резко, что она чуть не вскрикнула, и пробормотал: – Ради бога, поехали домой.
Жители коттеджей напротив церкви наблюдали, как Джереми заводит двигатель их фургона. Когда автомобиль резко отъехал от тротуара, Джеральдина заметила, что ее мужа трясет.
– Что ты видел? – спросила она тихо. – Ты видел надгробие?
– Не знаю, что я видел, и не хочу знать. – Он сбросил скорость и крепко схватился за руль, чтобы успокоиться. – Но скажу тебе вот что: я не позволю похоронить там своего ребенка, даже если это будет последнее кладбище на земле.
Глава двадцатая
Джун вернулась из христианской лавки, преисполненная праведного гнева.
– Хейзел не хотела рассказывать, но мне удалось из нее вытянуть. Ее муж видел, как они танцевали на могилах и сломали венок на одной из них. Они или решили таким образом отомстить городу, или были под кайфом. Никогда не слышала ничего омерзительнее.
Брайан взглянул на нее из-за прилавка.
– Слышал, они переезжают.
– Скатертью дорожка. Пусть только попробуют прийти к нам, чтобы попрощаться с Эндрю. – Она огляделась. – Почему ты сидишь в темноте? Покупатели подумают, что мы закрыты.
Когда она включила лампы дневного освещения, ему показалось, что интерьер магазина сжал его в кольцо, а улица за окном погрузилась во тьму.
– Сидишь в темноте, как старый паук, – сказала она и смела паутину между двумя газовыми плитами в витрине. – Что с тобой творится?
– Может, вирус подхватил. Мне нужно больше свежего воздуха.
– Забери мальчишку из школы. Он только вчера жаловался, что ты этого больше не делаешь. Погуляй с ним, если хочешь, пока я магазином занимаюсь. И если тебе не станет лучше, обратись к врачу. Даже Годвин это делает.