Брайан закрыл глаза, но ее голос просочился в нервный оранжевый полумрак, в котором он пытался спрятаться.
– Ведь ты ничего от меня не скрываешь? Годвин говорит, что у нас не должно быть тайн. Ими надо делиться, и тогда мы справимся с ними вместе. Вот как мы должны поступать.
– Я знаю, что он говорит, – пробормотал Брайан. Он чувствовал, как она вытаскивает его из длинного темного туннеля, который был у него внутри. Если бы он мог спуститься до самого дна, то забыл бы обо всем, хотя бы ненадолго.
– Ты же не обижаешься на меня? Знаю, ты расстроен. Но я боюсь, что Эндрю нас услышит. И мне кажется, он умственно отсталый именно потому, что Господь наказывает нас за то, чем мы раньше занимались.
Зазвонил колокольчик над входной дверью. Брайан открыл глаза. К прилавку подошла девушка в свободном комбинезоне с вышитым на груди распятием.
– Мистер Биван? Годвин просит вас прийти к нему прямо сейчас, если вы не заняты.
Брайан хотел спрятаться в туннеле внутри себя, свернуться там калачиком, чтобы никто не мог вытащить его оттуда. И когда они пойдут за подмогой, он воспользуется их отсутствием и убежит на пустоши. Но Джун внимательно смотрела на него, не зная, гордиться ей или переживать, и ему пришлось делать то, что ему велят.
Он вышел за девушкой на улицу. Под комбинезоном угадывались очертания ее тела, и он почувствовал напряжение между ног, которое исчезло, когда солнце показалось из-за облаков. Он почти закрыл глаза и шел за ней в отель. Его кожа горела под лучами солнца.
Относительный сумрак отеля приятно охладил его кожу и успокоил глаза. Девушка сообщила об их прибытии на стойку регистрации и повела его наверх, в номер Манна. Выйдя из скрипучего лифта, Брайан почувствовал, как его шаги тяжелеют, словно он внезапно вспомнил все свои прегрешения и помыслы, в которых ему следовало исповедаться.
– Входите, – крикнул Манн, когда девушка постучалась в его дверь.
Она пропустила Брайана вперед, и тот вошел в комнату. Наверное, это был один из самых маленьких номеров в отеле. Внутри стояла одноместная кровать, к стене под зеркалом была прикручена раковина. Скудность обстановки напоминала комнату для допросов.
– Закройте дверь, Брайан. Мне нужна ваша помощь.
Это прозвучало неожиданно, и Брайан прислонился к двери.
– Чем я могу помочь?
– Мне нужна вся веревка, что у вас есть. А еще лучше веревочные лестницы.
– Вам лучше обратиться к горноспасателям. И они вас подстрахуют.
– Они запрещают мне сделать то, что я должен. Говорят, это слишком опасно. Можно подумать, они не доверяют Господу. Вы сделаете это для Него? Я за все заплачу.
Брайан очень хотел помочь, если это избавит его от чувства вины, но это было не так просто.
– Веревочных лестниц в наличии нет. Их придется заказать на складе.
– Они нужны мне к началу следующей недели.
– Я могу съездить за ними в Шеффилд. – Если Манн доверился ему, значит, он не такой уж грешник.
– Вы сделаете это? Я буду премного благодарен, как и Господь Бог. – Манн взглянул на свои сцепленные руки, потом на Брайана. – Я хочу попросить вас еще об одной услуге. Никому не рассказывайте о том, что выполняете мою просьбу, хорошо? Я не хочу, чтобы наши враги попытались мне помешать.
– Помешать сделать что?
Манн долго смотрел на него, и Брайан пожалел, что спросил. Он почувствовал, что выдал себя. Но Манн лишь размышлял, что ответить.
– Я хочу спустить Господа в пещеру, – сказал он, обращаясь сам к себе. – Что бы ни сидело там внизу, оно не выстоит перед лицом Господа.
Он пристально посмотрел на Брайана.
– Я рассказал вам это потому, что вы обещали сохранить тайну. Увидимся в воскресенье на проповеди, – сказал он с ноткой угрозы в голосе, – или раньше, если вы успеете съездить в Шеффилд. Вот, возьмите сто фунтов. И если потратите больше, покажите мне чек.
Брайан засунул банкноты глубоко в карман. Манн уже лег в постель, сложив руки на груди, его лицо немного расслабилось. Брайан бесшумно закрыл за собой дверь и пошел вдоль коридора. Пачка денег в кармане касалась его бедра. Она казалась ему символом искупления или даже доказательством того, что он предстал перед судом и был оправдан. Кто еще мог отпустить его грехи, если не Манн.
Он не желал, чтобы девушка упала в пещеру, напомнил он себе. Ему хотелось убедить себя в том, что ему приснилось ее падение, как приснилось то, что он пару ночей назад подкрался к часовому Манна, охранявшему пещеру. Возможно, тот сон был симптомом его болезни, не сенной лихорадки, а чего-то более серьезного. От одного воспоминания о том сне у него по телу пробежали мурашки. Брайан все еще боялся, что если не будет контролировать себя, то покается. А если он признается в том, что девушка упала в пещеру из-за него, то начнут подозревать в чем-то похуже. Хорошо, что до спуска Манна в пещеру осталась только одна проповедь.
Тучи снова заволокли небо над Мунвеллом. Приглушенный свет придал ему уверенности, и он вышел на площадь. Брайан собирался отвести Эндрю на пустоши. Он встал у школьных ворот и наблюдал за детьми. Последние ребята вышли из школы, у одних лица были угрюмые, другие улыбались сами себе, лица третьих, казалось, озаряла вера. Брайан время от времени поглядывал на небо, на случай если покажется солнце, и не заметил, как Эндрю прошел мимо него и направился к Кэти.
Теперь Кэти проводила большую часть своего времени в христианской лавке, словно хотела искупить вину за то, что обокрала Биванов. Увидев ее, Брайан почувствовал, что Джун ему не доверяет.
– Эй, Эндрю, – позвал он. – Это твой папа. Я здесь.
Эндрю неуклюже развернулся, школьная сумка ударила его по колену.
– Все в порядке, Кэти, – сказал Брайан. – Я его отведу.
– Миссис Биван попросила меня привести его домой. Она сказала, что вы ушли к мистеру Манну.
– Ему была нужна моя помощь, – объяснил Брайан и напомнил себе, что это секрет. – Передай моей жене, что я забрал мальчонку. Мы пойдем погуляем. Ты же хочешь погулять, сынок?
Эндрю неохотно кивнул, и Брайану захотелось его ударить за то, что Кэти могла подумать, что тот не желает идти с отцом.
– Служба спасения предупредила о тумане на пустошах, – сообщила Кэти.
– Я не говорил, что мы туда собирались, – Брайан почувствовал, что его раскусили. – Хорошо, – пробормотал он, обращаясь к Эндрю. – Тогда пойдем домой.
– Я тоже пойду с вами, – сказала Кэти.
Видимо, девушка боялась, что Джун подумает, что ей даже нельзя доверить забрать Эндрю из школы. Но Брайану казалось, что она решила проследить, чтобы тот не пошел с мальчиком на вересковые пустоши. Какое ей до этого дело? Мальчик должен слушаться своего отца. Брайан подумывал все равно пойти на холмы, но испугался, что Кэти все расскажет Джун и расстроит ее. В итоге он ускорил шаг по направлению к дому и потянул Эндрю за собой. Кэти еле поспевала за ними.
– Спасибо, Кэти, – сказала Джун. – Прости, я не думала, что он пойдет за сыном.
Брайану показалось, что жена извиняется за его поведение.
– Я собираюсь завтра в Шеффилд, если тебе интересно.
– Зачем?
– По просьбе Годвина.
Он надеялся, что ее это успокоит, но она нахмурилась и спросила:
– Что за просьба?
– Позже расскажу, – ответил он и придумал еще один способ оправдаться перед Кэти. – Слушай, Эндрю, передай своей новой учительнице, что, если ей нужно больше места, чем может предоставить миссис Скрэгг, мы с удовольствием ее примем у себя.
Только когда Джун одобрительно кивнула, он понял, что теперь у них будет еще меньше возможностей заняться сексом. Он почувствовал, что обманул сам себя. Сомнения Джун должны рассеяться, когда он расскажет ей о просьбе Манна. Но когда он все ей выложил, после того как Эндрю ушел спать, она по-прежнему смотрела на него с подозрением. Впрочем, Джун скорее переживала за Манна, чем не доверяла словам Брайана. Он был рад оказаться в постели и спрятаться в своем сне. Но спустя какое-то время он проснулся, все его тело трясло: он увидел во сне луну, из которой вылупилось нечто.
Это была не просто полная луна. Она дрожала, заполнив собой все небо и почти касаясь земли. У нее было не одно лицо, а три. Он не успел их разглядеть, когда луна начала поворачиваться вокруг своей оси. Потом она потрескалась, и из нее вылупилось три существа, такого же цвета, как сама луна. Они расправили крылья, засияли еще ярче и полетели над пустошами. Перед его глазами все еще стояло новое лицо луны, лицо, которое было скрыто на ее темной стороне. Его собственное лицо.
Конечно, он трясся из-за сна, а не из-за холодного лунного света за окном. Но ему казалось, что свет завладел его телом, которое он больше не узнавал. Ему хотелось подойти к зеркалу и убедиться, что у него свое собственное лицо, а не лунная маска. Но он боялся разбудить Джун. После ночного кошмара он снова почувствовал себя уязвимым, во власти того, кто может узнать о нем правду. Если Манн найдет тело той девушки, ему придется во всем покаяться. Но Манн не найдет тело, а если и найдет, то никому об этом не расскажет. Ведь Брайан отвечает за снаряжение для спуска в пещеру.
Глава двадцать первая
– Погода сегодня летняя, не так ли?
– Даже слишком, черт возьми. То ли еще будет.
– Только посмотрите на них. Лыбятся, как идиоты. Можно подумать, солнце светит специально для них.
– Скорее оно светит прямиком из задницы Годвина Манна.
– Посмотрим, как они будут лыбиться, когда мы с ними покончим. Готовы, мистер Угрюм?
– Давайте вольемся в ряды счастливчиков, месье де Прессье.
Юстас вышел из коттеджа, когда увидел, что толпа поредела. Несколько отстающих спешили к пещере вдоль Хай-Стрит. Почти никто не заговаривал с ним на улице после его провала в пабе. Может, они предпочли бы, чтобы Господь, а не он, доставлял их письма. «Как голубиная почта, только божественная. Почта Пятидесятницы», – пробормотал он, закрывая калитку.
Он прошел по пустынным улицам и начал восхождение к небу. Большие белые облака пересекали солнце и плыли дальше. Старик, живший на Килн-Лейн, пытался взобраться на тропинку. Юстас предложил ему помощь, но тот лишь проворчал: «Сам справлюсь». В течение нескольких лет Юстас выполнял функции неофициальной социальной службы Мунвелла, разносил письма старикам и проверял, не нужна ли тем помощь. Но теперь некоторые из них отказывались впускать его в свои дома. Наверняка аноним получил извращенное удовольствие от того, что именно Юстасу пришлось доставить то письмо Фиби Уэйнрайт. Ничего, сегодня он собьет нимбы с их голов. Это меньшее, что он мог сделать для Фиби.