Фонари остались далеко внизу и освещали начало тропинки. Эндрю отошел от них на приличное расстояние и продолжил карабкаться к неподвижному небу. Ему казалось, что оно давит на него, опускается навстречу, как паук. Он ухватился за обугленную гряду и подтянулся на тропинку, ведущую к пещере.
Когда Эндрю поднялся на ноги, то увидел, что находится здесь совершенно один. Вокруг него простирались пепельные вересковые пустоши, а огни Мунвелла были похожи на тлеющие спички, воткнутые вертикально в темноту. Он надеялся увидеть машины на Манчестерском шоссе, но из-за леса их не было видно. Ему казалось, что весь мир исчез, покинув его на мертвой пустоши.
Эндрю попытался унять дрожь, но вместо этого задрожал еще сильнее. Если оно мертво, то не сможет причинить ему вреда, убеждал он себя. Надо лишь заглянуть в пещеру. Как он мог просить отца не бояться, если ему самому было страшно? Он сделал один неуверенный шаг по тропинке, более темной полосе на фоне угрюмого полумрака, покрывавшего склоны, и внезапно его дрожь перешла в бег, такой же неконтролируемый. Всякий раз, когда он сбивался с тропинки, вереск крошился под ногами с неприятной маслянистой мягкостью. Он взбежал по склону к каменной чаше и упал на колени.
Пепел щекотал его ноги и царапал горло, вызывая во рту привкус дыма. Он протер слезящиеся глаза и посмотрел вниз, в сторону пещеры. Она ничуть не изменилась, только под темным небом казалась еще чернее. Он не смог разглядеть ничего, кроме большого темного плоского пятна в центре чаши. Но отцу этого будет недостаточно. Надо подойти к пещере и заглянуть в нее.
Эндрю ступил в каменистую ложбину и почувствовал, что вот-вот поскользнется. Он снова опустился на колени и пополз к пещере задом наперед. Когда над ним поднялась вершина склона, небо захлопнулось, словно крышка. Теперь он боялся, что проползет слишком далеко. Он развернулся, дрожа от каменного холода, и направился к пещере вперед головой.
Мальчик медленно полз вперед на животе. Не было слышно ни звука, кроме скрипа носков его обуви по камню и волочения его тела. Возле пещеры склон становился слишком крутым, чтобы удержаться на нем и перегнуться через край. Когда до пещеры оставалось несколько футов, он вскочил на ноги побежал вокруг нее, туда, где склон был пологим и пещера уходила прямо вниз. Он снова лег на живот и рванул вперед, задыхаясь и дрожа. Еще пять толчков, после которых на его груди остались синяки, и Эндрю оказался на самом краю. Он приподнялся еще на несколько дюймов на локтях, ухватился за край пещеры обеими руками и перегнулся через него.
Внизу Эндрю не увидел ничего, кроме темноты, которая казалась гораздо ближе, чем небо, и холоднее. Он еще немного прополз вперед. Когда его глаза привыкли к темноте, он различил дальнюю стену пещеры, уходящую вниз, во мрак. Не очень похоже на святое место, но откуда ему знать, как оно должно выглядеть? Самое главное, внутри никого нет, пещера очистилась от всего плохого, и теперь это плохое наполнило небо. Он приподнялся на локтях и собирался отползти назад, когда ему показалось, что он заметил какое-то движение внизу.
Эндрю попробовал заглянуть еще глубже, его локти дрожали от напряжения. Может, ему просто показалось. Ведь когда долго смотришь на предметы в темноте, можно подумать, что они двигаются. Затем движение стало четче, и он увидел три фигуры, каких-то насекомых, ползущих вверх по скале. Почему же от вида этих насекомых у него перехватило дыхание? Эти бледные фигуры ползли по стене в том месте, где она сливалась с темнотой. А это значит, что они были больше него. От этой мысли у него закружилась голова.
От неожиданности Эндрю дернулся вперед и чуть не потерял равновесие. Край пещеры врезался ему в руки, и он едва смог удержаться. Он отчаянно надеялся, что эти существа ему померещились, но с каждой секундой видел их яснее. Они были такого же цвета, как раздавленная им ящерица, цвета живущих в темноте тварей. У них были длинные пальцы, с помощью которых они карабкались по скале, медленно, но неуклонно. Двое из них подняли к нему свои гладкие головы, и он увидел, что у них нет глаз, а у того, что посередине, казалось, вообще не было головы.
От этого зрелища тело Эндрю содрогнулось, он отпрянул назад и на мгновение чуть не разжал руки, чуть не соскользнул вниз по склону и не перевалился через край. Пошатываясь, он поднялся на ноги и, всхлипывая, побежал вверх по каменной чаше. Всю дорогу по обугленной тропинке он то и дело оглядывался назад, в ужасе ожидая увидеть бледные фигуры, ползущие за ним по мертвым склонам под черным небом.
Эндрю несколько раз спотыкался и падал на тропинке, спускавшейся с вересковых пустошей. Он понятия не имел, как долго пробыл там, наверху. Наверное, его родители начали волноваться. Он даже не мог рассказать им о том, что видел, иначе его мать захотела бы знать, зачем он поднялся в пещеру, и его ответ навредил бы отцу еще сильнее. Пещера не была святым местом, она даже не была мертвой, если только твари, которых он видел, не размножались в ней, как личинки. Мистер Манн лишь прогнал их, и куда они теперь пойдут? Он боялся выболтать все это своим родителям, потому что едва сдерживал себя. Но когда он побежал по Килн-Лейн и вошел в магазин, его родителей там не было.
– Нам придется подождать твоих маму и папу, – сказала ему мисс Ингэм. – Что-то случилось в доме священника, и они пошли узнать, не могут ли они чем-то помочь.
Глава тридцать вторая
Видимо, отец О’Коннелл пытался открыть входную дверь. Его кровь была на ней, а также на стенах и ковре прихожей пресвитерии. Возможно, его собака напрыгнула на него, чтобы помешать ему открыть дверь, он ее отпихнул, и после этого она на него напала. А может, она сошла с ума от темноты и сразу же бросилась на него. Должно быть, он бежал по коридору, чтобы схватить телефон. Судя по тому, как он держал трубку, он пытался ею отбиться. Если бы он этого не сделал, подумала Диана с ясностью, от которой ужас стал еще более выпуклым, собака не погналась бы за ним, чтобы прикончить.
Жена водителя впилась ногтями в свои щеки, смотрела на труп и кричала так, словно никогда не остановится.
– Хватит, Вера. Пойдем, хватит на него смотреть, – сказал Крейг и приобнял жену за плечи.
Диана вывела ее из пресвитерии, подальше от тела отца О’Коннелла, подальше от того, что осталось от его руки, которой он пытался закрыть рану на горле.
– Мы уже ничем ему не поможем, – прошептал Крейг, и Диана почувствовала себя совершенно одной в этом городе.
Вера остановилась недалеко от пресвитерии. Она уставилась в небо и начала дрожать, сцепив руки вместе. Теперь она стонала, издавая тихие страдальческие звуки. Крейг тихо сказал:
– Давай я отведу тебя к врачу.
В ответ она уставилась на него с холодным презрением:
– В этом городе есть только одно место, куда я хочу пойти.
– Я пойду за полицией, – сказал Юстас.
Он проскользнул мимо зевак, собравшихся у калитки, но портниха, его соседка, преградила ему путь.
– Не так быстро. Что стряслось? – строго спросила она.
Юстас шагнул в сторону.
– Отец О’Коннелл мертв, – ответил он.
Женщина толкнула калитку животом.
– Его загрызла собственная собака, – объяснила Диана, но портниха не обращала на нее внимания, пока не вошла в пресвитерию и сама не убедилась.
– А вы тут при чем?
– Я обнаружила тело, – ответила Диана. Дальнейшие объяснения она намеревалась дать только полицейским.
Она наблюдала, как люди подходили к входной двери и отшатывались в ужасе от увиденного, и хотела запретить им глазеть, закрыть дверь, если понадобится, когда к воротам подъехала полицейская машина.
У инспектора было длинное костлявое лицо, тонкие серебристые усики, чопорные, почти незаметные губы, как у старухи. Одним точным взмахом руки он отогнал зевак от ворот, затем зашагал по тропинке, слегка опустив голову, как будто был полон решимости не отвлекаться на темноту над головой.
– Пожалуйста, подождите здесь, – сказал он тихо и четко Диане и супружеской паре, а сам вошел в дом.
Толпа снова встала у калитки, возможно, чтобы оказаться поближе к уличному фонарю. Диана заметила, что родители Эндрю хмуро смотрят на нее, и повернулась к ним спиной. Инспектор вышел из пресвитерии.
– Кто из вас нашел тело?
– Технически я, – ответила Диана.
По толпе пробежал шепот, на который она не обратила внимания.
– Что значит «технически»?
– Я первой вошла в здание. Как только собака отца О’Коннелла выбежала, я вошла внутрь, чтобы посмотреть, что с ним. Как вы сами видели, он…
Он небрежно поднял одну руку, словно был уверен, что ей понятны его жесты.
– Как вы открыли дверь?
Кто-то в толпе, возможно мать Эндрю, громко сказал:
– Почему вообще она здесь оказалась? Она же даже в церковь не ходит.
– Возможно, если хотя бы несколько человек продолжали ходить в церковь… – Диане не следовало реагировать на выпады. Она начала терять самообладание, которое старалась сохранить с момента обнаружения отца О’Коннелла. – Как мы открыли дверь? – переспросила она у полицейского. – Наверное, он пытался ее открыть, когда собака напала на него. Дверь была не заперта.
– Хотите сказать, она была открыта нараспашку?
– Нет, приоткрыта. Мы открыли ее, не дождавшись ответа. И в этот момент собака убежала.
– Убежала куда?
– Туда, – ответила Диана, указывая на пустоши, которые казались еще ближе под низким темным небом.
– Почтальон Гифт сказал мне то же самое, – одобрительно кивнул полицейский и обратился к толпе: – Пожалуйста, не приближайтесь к собаке отца О’Коннелла, если увидите. Один из моих подчиненных сейчас ее ищет. – Потом повернулся к Диане. – Теперь расскажите, почему вы вчетвером решили пойти к священнику.
Ей казалось, что темнота угрожающе надвигается, предупреждая, чтобы она не смела рассказывать правду. Не здесь, решила она, не сейчас.
– Мы к нему не шли. Я услышала, как скулит собака, и испугалась, что с отцом О’Коннеллом произошло что-то ужасное. После чего выбежала на дорогу прямо перед машиной этих людей. И из-за меня ее занесло.