Разве он не должен был слышать хоть какой-то шум, доносящийся из города? Тишина была полной, за исключением звуков его собственного тела; он никогда не думал, что тело издает столько разных звуков. Темнота липла к его глазам, как смола. Он уже почти у дороги. Ник удержался от того, чтобы ускорить шаг. Покрытая коркой земля вряд ли была ровной, и он легко мог растянуть лодыжку или сломать ногу, свалившись в канаву. Еще сотня шагов или меньше, и он выйдет на дорогу, пообещал себе Ник.
Кроме куста вереска, о который он мог бы споткнуться, если бы не соблюдал осторожность, на протяжении первых ста шагов ему больше ничего не встретилось. Конечно, у него не было никаких причин ожидать, что он дойдет до дороги за сто шагов. Надо пройти еще пятьдесят или чуть больше. Вполне очевидно, он не выйдет на тот же самый участок дороги, с которого съехал. Ник не был уверен, сколько шагов сделал (в конце концов бросил их считать), прежде чем понял, что, передвигаясь по пологому склону, шел не к дороге, а от нее.
Ник еле удержался от того, чтобы развернуться. Он мог забыть, в какую сторону направлялся и окончательно заблудиться. Ты уже заблудился, напомнил ему тихий голос в глубине сознания. Когда Ник вытянул шею, в надежде понять, где же находится дорога, шейные позвонки громко щелкнули. Но он чувствовал лишь темноту, которая казалась еще гуще из-за отчаянного желания увидеть хоть что-то. Дорога должна быть справа, но под каким углом? Около девяноста градусов, предположил Ник и двинулся в этом направлении. Он сделал всего три шага и наступил в лужу, скрытую травой.
– Дерьмо, – выругался он и рассмеялся над собой. Ник представил себе, как сейчас выглядит, размахивая руками, чтобы сохранить равновесие, пока вытягивает ногу из грязи. Конечно, он слышал сейчас свой собственный смех. Ник потихоньку двинулся вперед, щупая землю перед собой носком ботинка, прежде чем поставить туда ногу, пока внезапно та не опустилась в пустоту. На мгновение ему показалось, что он дошел до обрыва. Резко отпрянул назад и уселся на мокрую траву.
– Зараза, – прорычал он.
Ник сразу же пожалел о том, что сказал это вслух. Словно он признавал этот смех – который, конечно же, звучал в его голове, каким бы реальным и зловещим ни казался, – словно признавал, что этот смех доносился откуда-то из темноты. Ник вытянул руку вперед, чтобы выяснить, куда он только что чуть не наступил. Это оказалась узкая лощина, он смог дотянуться до другого ее края. Поняв это, Ник сполз вперед по траве, его рука соскользнула по дальней стороне лощины, влажная земля забивалась ему под ногти. Он дотронулся кончиками пальцев до холодного склизкого корня на дне лощины, напоминавшего на ощупь бесформенную руку, и был уже готов оттолкнуться от него и выбраться, когда корень шевельнулся.
Он изогнулся, вытянулся вдоль его руки и потом исчез, до того, как Ник успел отдернуть ее. Ник попятился и задом наперед вылез из лощины. Конечно, это ящерица, успокаивал себя он, игнорируя то, что он ощутил от ее прикосновения. Ему показалось, что длинная холодная рука схватила его за запястье.
Ник стоял на четвереньках, вслепую озираясь вокруг. Он чувствовал себя загнанным зверем. Нельзя поддаваться этому чувству, это все равно что сдаться тьме. Ник заставил себя снова нащупать лощину, чтобы не свалиться в нее, когда он решит встать. Глупо было бояться дотронуться до чего-то живого – должно быть, ящерица испугалась больше, чем он. Ник бочком пополз вокруг лощины и быстро поднялся на ноги. Что-то стояло прямо перед ним. Он ощутил его холодное дыхание на своем лице.
– Это всего лишь ветер, – пробормотал Ник дрожа и снова пожалел о том, что сказал это вслух. Он почувствовал, что его кто-то услышал. Если это ветер, то почему не шелестела трава? Почему он почувствовал его только на своем лице? Это пахло сырой землей и гнилью и напомнило ему рот, разверстый в широком зевке. Ему совсем не хотелось засовывать свою голову в этот рот.
– Всего лишь ветер, – прошептал Ник так тихо, чтобы его никто не подслушал.
Он попытался визуализировать Диану: длинные ноги, черные волосы развеваются на ветру. Это воспоминание обещало свет впереди и помогло ему заглушить страх и продолжить двигаться. Он прошел несколько футов в сторону, чтобы обойти лощину, а не ту тварь, которая дышала ему в лицо, попытался убедить себя Ник, а потом продолжил идти вперед. Он сделал два шага, и нечто холодное, гладкое, пахнущее сырой пещерой, наклонилось к нему и что-то шепнуло на ухо.
Ник так и не понял, что оно сказало. Он развернулся и вслепую ударил в темноту. Его тело горело от страха, гнева и ненависти, и все эти чувства Ник вложил в свой удар. Кулак провалился в пустоту, и он упал вслед за ним, поранив колени и руки об острые камни, скрытые травой. Ник сразу же вскочил на ноги и осознал, что теперь понятия не имеет, в какую сторону он направлялся.
– Уроды, – прошептал он, хотя на самом деле ему хотелось закричать, чтобы не разрыдаться от отвращения к себе или из-за кошмара, с которым ему пришлось столкнуться. Ник с ненавистью вглядывался в темноту, от напряжения у него заболели не только глаза, но и кожа вокруг них. Сжатые в кулаки руки были готовы обрушиться ударами на любую тварь, которая к нему прикоснется. Нику казалось, что его тело вот-вот начнет биться в конвульсиях. Перед глазами возникали безликие образы со зловещей ухмылкой. Он чувствовал, как к нему приближается что-то ужасное, сгущается вокруг него. Внезапно Ник понял, что оно ведет его к обрыву, заставляет сделать последний шаг в темноту. Он развернулся, держа кулаки наготове. Он будет защищать свой клочок земли. Здесь Ник чувствовал себя в безопасности от падения в бездну, даже если темнота и то, что скрывается за ней, пытаются завладеть его сознанием. Потом он повернул голову так резко, что чуть не свернул себе шею. Где-то во тьме мелькнул луч света.
На какой-то момент ему показалось, что его глаза сговорились с темнотой и решили свести его с ума. Но нет, слева от него слабое свечение действительно очерчивало хребет холма. Спотыкаясь, Ник пошел в том направлении. Он побежал бы, если бы видел землю под ногами. Он наступал в лужи, спотыкался о камни, чуть не упал плашмя несколько раз, но это не имело значения: он шел на свет. Наверное, в той стороне Мунвелл – что еще могло осветить холмы. Он шел на свет, и ему казалось, что шепчущие длиннорукие твари с разверстыми ртами крались за ним по пятам, но Ник запретил себе оборачиваться. Он полез наверх по крутому склону в сторону света.
Ник добрался до вершины и увидел, что свет находится за следующим хребтом. Хромая, он спустился вниз, его лодыжки болели. То тут, то там на почти невидимом склоне он мог разглядеть какие-то бесформенные фигуры и надеялся, что это камни, а не скрюченные твари с бледными головами. Он задыхался, когда добрался до следующего холма.
Ник вскарабкался на его вершину и чуть не застонал: между ним и светом лежал еще один холм. Может, там и не город вовсе – свет казался слишком белым для уличных огней. Но главное – это свет. Спотыкаясь на больных ногах, Ник пошел вниз, в темноту, полную шепотов и опасностей, и потом вышел на следующий склон. В этот раз Ник поднимался так долго, что убедил себя, что за этим холмом лежит источник света. Он почти добрался до вершины, но вдруг свет погас, и он остался в кромешной темноте.
Ник не знал, сколько времени он стоял там и молился, чтобы свет появился вновь. Наконец, он пошел вперед, осторожно ступая, и оказался у гребня хребта. Теперь он стоял на голом камне. Склон, идущий вниз, казался относительно пологим. Ник осторожно начал спускаться вниз, когда луч фонарика скользнул по скале у его ног, вверх по его телу, и ослепил его.
Глава сорок вторая
Когда Диана увидела Ника в луче света от фонарика, она сперва не поверила своим глазам. Она поднялась на пустоши, чтобы побыть в одиночестве, и никак не ожидала встретить здесь Ника, особенно когда она меньше всего в нем нуждалась. Потом она поняла, что он идет вниз по каменной чаше и уже почти подошел к краю пещеры.
– Ник, стой! – закричала Диана.
Он прикрыл глаза рукой и робко улыбнулся.
– Диана? Это ты? – спросил он и сделал еще один шаг вперед.
– Это я, да. Стой, где стоишь. – Она посветила фонариком на пещеру, чья пасть, казалось, стала еще шире, и крикнула: – Осторожно!
Ник пошатнулся от вида пещеры, и она испугалась, что он упадет вниз.
Ник потряс головой, чтобы очистить ее от лишних мыслей, потом несколько раз закрыл и открыл глаза и пошел навстречу Диане, которая направилась к нему вдоль каменной чаши. Они обнялись, и эти объятия казались чем-то неизбежным. В других обстоятельствах за ними последовало бы кое-что еще, думала она, вглядываясь в его круглое щетинистое лицо, широкий рот, потерявший былую уверенность. Он оглядывался по сторонам, словно только что пробудился от сомнамбулического сна.
– Боже, мы же сейчас над городом, правда? – пробормотал он. – Не знаю, как я дошел сюда. Наверное, я шел на свет твоего фонарика.
– Но ты не уверен, Ник?
– Я пришел сюда на свет. – Он поморщился, вглядываясь в темноту. – Но он не был похож на луч твоего фонарика. Он был другого цвета, вернее, абсолютно бесцветным.
Диана почувствовала, что ему есть еще что ей рассказать, но она не хотела продолжать расспросы в темноте.
– Где твоя машина, Ник? Ты припарковался в городе? Поехали ко мне домой.
Она почувствовала, как он задрожал.
– Машина съехала с дороги. Я выехал из леса, и сразу стало темно. Как может быть так темно средь бела дня? – Он поднес запястье к лучу фонаря и посмотрел на часы. – Чудесно. Они встали.
– Как и все часы в городе, – сказала Диана и потянула его к тропинке, ведущей в город. – Я расскажу, что здесь происходит, как только мы доберемся до моего дома.
Он остановился как вкопанный.
– Ты знаешь, что происходит? Расскажи мне. В темноте что-то есть. Не подумай, что я сошел с ума, но оно говорило со мной.