– Идите за мной, – сказал отец.
Мать Эндрю притянула мальчика к себе, чтобы он не пошел за отцом.
– Здесь безопасней. Куда ты собрался? – спросила она сдавленным голосом.
– Разве ты не видишь? – Отец пересек прихожую, словно мог видеть в темноте, и открыл входную дверь. – Сама смотри, если не веришь. Все идут. Они знают, что сейчас надо быть только в одном месте.
Наконец мать осторожно вышла в прихожую, крепко держа Эндрю за руку. За палисадником он мог разглядеть лишь Хай-Стрит, ее тусклые дома с почерневшими окнами напомнили ему тварей, которых он видел в пещере. Вид темных улиц и домов привел его в ужас. Хай-Стрит была заполнена людьми, которые шли в центр Мунвелла, туда, откуда исходило свечение.
– Это знак, – прошептала мисс Ингэм, хотя наверняка это был свет прожекторов на отеле.
Увидев, как люди из домов напротив выходят на улицу и сливаются с толпой, мать потянула Эндрю к калитке.
– Тогда поспешим. Мы же не хотим отстать от толпы.
Наверное, она хотела петь вместе со всеми на городской площади, куда все направлялись. Шагая в темноте, Эндрю надеялся, что гимн защитит их. Гимн разливался по толпе, и мать дернула его за руку, чтобы он запел вместе со всеми. «Я все ближе к Тебе, мой Господь», – пел он так громко, как мог, словно это поможет ему не смотреть по сторонам на темные переулки, которые зияли, словно пещеры. Идти в толпе в полной темноте ему тоже не нравилось, хотя они шли к отелю, в котором жил мистер Манн. Он перестанет бояться, как только они окажутся там, пообещал себе Эндрю.
Его отец широко шагал рядом с ним и смотрел в сторону свечения. Эндрю видел, как его зубы блестели во тьме, когда он пел гимн. От этого зрелища мальчику стало не по себе, как и от вида размытых голов, раскачивающихся над ним. Хорошо, что становилось светлее, и вскоре он смог разглядеть лица людей, которые тоже выглядели напуганными. Дойдя до площади, толпа замедлилась. Люди в конце процессии нетерпеливо напирали в сторону света. Эндрю увидел, как люди на краю площади посмотрели наверх и опустились на колени, поняв, где находится источник света.
Стоявшим на коленях пришлось продвинуться вперед, чтобы дать возможность остальным встать по краям площади, и спустя несколько минут Эндрю увидел то, что видели они.
– Господи помилуй, – пробормотала мисс Ингэм, а его мать зарыдала.
Наверное, мисс Ингэм решила, что это сотворил Бог, подумал Эндрю, наблюдая за отцом. Тот смотрел наверх с выражением благоговения и тайного ужаса. Лицо отца наполнилось светом, когда он поднял мальчика, его руки стали сильнее, чем когда Эндрю был маленьким, и Эндрю увидел, куда все смотрят.
Это был не свет прожекторов. За большими квадратными стеклами перед отелем чернела темнота. На какой-то момент Эндрю показалось, что над городом взошла полная луна, хотя, конечно, для нее сейчас не время, а потом он понял, что свет исходит от широко открытого окна мистера Манна. Мистер Манн стоял там, опираясь на подоконник. Эндрю смотрел на него, широко открыв рот. Свет лился прямо из проповедника.
Когда гимн закончился, мистер Манн подался вперед. Издалека Эндрю не мог рассмотреть его лицо, оно казалось пустым и сияло белым светом. Мистер Манн вытянул вперед руки, словно собрал в них свет, струящийся на площадь, и те, кто остались стоять до этого момента, опустились на колени. Как только отец поставил Эндрю на землю, мать дала мальчику подзатыльник, чтобы он перестал смотреть наверх и склонил голову. Голосом, который прозвучал совсем рядом с Эндрю, мистер Манн сказал:
– Мы должны вознести молитву. Вознести молитву свету.
Эндрю так сильно сомкнул руки, что его пальцы заболели. По площади разнесся гул, и мальчик понял, что все хотят услышать молитву так же, как и он. Его отец уже закрыл глаза и лихорадочно бормотал, почти рычал, потом с опаской огляделся по сторонам, увидел, что все остальные молчат, и сам затих. Над площадью воцарилась полнейшая тишина. Толпа ждала, когда мистер Манн заговорит. Он уже поднимал лицо к небу, но тут на площадь выбежала мисс Крамер и закричала:
– Не слушайте его!
Глава сорок четвертая
Когда погас второй фонарь, Ник подбежал к окну и поднял раму. Погас третий фонарь, и он высунулся на улицу. Ему казалось, что тьма с пустошей спустилась за ним, чтобы он знал, что от нее не скрыться. Он повернулся к Диане, надеясь, что ей тоже страшно, и тогда он справится со своими чувствами, чтобы успокоить ее. Но казалось, она смирилась с происходящим, от чего ему стало еще больше не по себе.
– Фонари гаснут, – резко сказал Ник. Он готов был сказать что угодно, лишь бы услышать ее голос.
– Я знаю.
Она произнесла это с такой нежностью, что он почувствовал себя в ловушке.
– И что мы будем делать? – спросил он.
– А что ты хочешь сделать, Ник?
– Хоть что-то, черт возьми. Не сидеть же здесь и ждать, когда оно придет за нами, – он пожалел, что сказал это вслух, учитывая, что сам не знал, что имел в виду под «оно». Конечно же, темноту. Ник высунулся из окна и понял, что смотрит на машину Дианы. Может, у них получится обогнать темноту? Он собирался предложить это, как вдруг машина исчезла.
На какой-то момент Нику показалось, что он ослеп, но потом он понял, что свет в комнате тоже погас. Освещенные окна коттеджей на другой стороне улицы почернели, и послышались крики. Диана внезапно оказалась рядом с ним и взяла его за руку.
– Все хорошо, Ник. Так должно было случиться. Слишком поздно. Мы не могли ничего сделать.
– Твоя машина на ходу? Дай мне ключи, если не хочешь садиться за руль, – сказал он. – Если мы выберемся, то привезем сюда людей. Мы не сможем спасти твоих учеников в одиночку.
– Если бы все было так легко. – Она крепко сжала его руку, словно хотела успокоить. – Люди пытались выехать из города, но им пришлось вернуться обратно. Ты сам понимаешь почему. А кто-то так и не вернулся. Я не хочу думать, что с ними произошло.
Он почувствовал себя не просто беспомощным, а раздавленным темнотой.
– Боже, Диана, это просто смешно, твою мать, – сказал Ник, вместо молитвы у него вырвалось ругательство.
– Бедняга Ник. Прости, что втянула тебя во всё это. Может, когда мы поймем, что происходит… – Она замолчала, а потом сказала: – Интересно, почему на улице не полностью темно.
Куда уж темнее. Диана высунулась из окна, и Ник понял, что она имеет в виду. Улицы и дома были освещены так тускло, что казалось, он просто надеется, что они там, а не видит их. Люди начали открывать двери, поняв, что свет у соседей тоже погас. Где-то раздался нетерпеливый мужской голос:
– Попробуй еще раз. Это новые пробки. Они должны работать.
Соседи Дианы вышли на улицу и смотрели куда-то в сторону. Ник высунулся из окна и проследил за их взглядом.
От городской площади поднималось свечение, достаточно яркое, чтобы очертить вершины крыш. То тут, то там слышались хлопки закрываемых дверей, толпа горожан заполнила улицу и двинулась в сторону площади. Они напоминали Нику мотыльков, летящих на свет пламени, от бледности свечения ему стало не по себе.
– Похоже на свет, за которым я шел на пустоши.
Диана сжала его руку.
– Конечно, вот для чего нужна темнота – чтобы люди отчаянно возжелали свет, любой свет. Пойдем, или оставайся здесь, если хочешь, – сказала она, виновато взглянув на него. – Я должна попробовать положить этому конец.
– Тебе известно, что это за свет?
– Да, но у меня нет времени объяснять.
Он продолжил держать ее за руку, и она прижалась к нему.
– Ник, слушай, тебе не обязательно идти со мной.
– Попробуй меня остановить.
Ник отпустил ее руку, только когда они на ощупь вышли в прихожую и открыли входную дверь.
На улице стало меньше народу. Горожане шли на звук гимна. На пороге одного из домов стоял старик и пытался зажечь свечу, но спички сразу же затухали, хотя воздух был неподвижен. Диана старалась держаться подальше от толпы, и они пошли к площади по улице, на которой уже никого не было, за исключением электрика, который пытался починить фонарь, его целеустремленное лицо выглядело как маска. Это зрелище показалось Нику нелепым и трогательным, но в то же время он почувствовал себя уязвимым. Что, если это свечение погаснет, как на пустошах, и город погрузится в кромешную тьму.
Но когда впереди показалась городская площадь, свечение только усилилось. Площадь была заполнена людьми, большинство из которых стояли на коленях. Из-за свечения казалось, что их лица были вырезаны изо льда. Все они смотрели на что-то, чего не было видно с той улицы, по которой шли Ник и Диана.
– Можно подумать, что над городом взошла луна, – разгневанно пробормотал он. – Раньше люди верили, что луна в это время года может свести с ума.
Чем ближе они подходили к площади, тем больше Нику казалось, что он предпочел бы тьму. Хорошо, что горожане так увлечены светом, – они не замечают Диану. Они не дошли до площади, а гимн уже закончился. Те, кто еще стоял на ногах, опустились на колени. Эхо над площадью стихло. Неужели свет стал ярче? Бескровно-бледные лица неотрывно смотрели на источник света. Ник отчаянно хотел что-то предпринять, и, может, сейчас у него появился шанс. Но когда они завернули за угол отеля и увидели источник света, он от удивления открыл рот.
На мгновение Нику показалось, что у кого-то получилось запустить генератор и направить луч прожектора в окно на верхнем этаже, но потом он увидел там человеческую фигуру, тонкую, как нить накаливания. Он увидел почти бесплотное лицо, словно ледяной свет содрал с него все мясо и кожу. Это лицо совсем не походило на человеческое.
– Это Манн? – неуверенно спросил Ник.
– Не думаю, – прошептала Диана. – Это существо уже перестало им быть.
Ник не очень хотел знать, что она имела в виду, да и спрашивать сейчас было не время. Когда фигура в окне протянула в стороны свои сияющие руки, Диана сделала шаг вперед. Тихий голос прозвучал совсем рядом с Ником.