Глава сорок восьмая
Коттедж Скрэггов ютился у подножия пустошей, недалеко от школы. Диана часто думала, что он похож на караульное помещение. Окна, выходившие на школу, никогда не были задернуты шторами, и теперь, оказавшись внутри, Диана поняла, что была не так далека от истины. Дом казался захламленным для своих размеров, вешалка для одежды занимала половину узкой прихожей. Когда мужчины бочком заводили Диану внутрь, она оказалась зажата между ними. Атмосфера в доме была под стать школе – холодная и неприветливая. Отец Ронни ударил ее кулаком в поясницу и толкнул в гостиную.
Комната была заставлена мебелью и пахала затхлым табаком. Диана подумала, что картины на стенах почернели от дыма, но потом она поняла, что это тени, отбрасываемые лунным светом. Картины и деревянный камин казались слишком большими для комнаты, словно их принесли сюда из другого дома, чтобы создать иллюзию уюта. Миссис Скрэгг тоже едва помещалась в гостиной.
– Усадите ее сюда, – приказала она, указав на кресло у окна.
Они швырнули Диану на кресло, освещенное лунным светом, которое скрипнуло, зашаталось и запахло табаком.
– Уважительно обращайся с моей мебелью, – рявкнула на нее миссис Скрэгг. – Это кресло моей бабушки, чтоб ты знала. Теперь мне придется остаться здесь и пропустить все гимны. Может, поставить тебя на колени и заставить вознести благодарности вместе с нами?
– Мы заставим ее проявить немного уважения, если хотите, миссис Скрэгг, – пообещал отец Ронни. – Пора уже кому-нибудь ее проучить за то, что она позволяла нашим ребятам.
– Мне говорили, что она разрешала моему Томасу весь день рассказывать неподобающие анекдоты. Возможно, в ее родных краях это называют образованием. Я преподал мальчишке урок, который он никогда не забудет. Но это ее надо было проучить, не его. И возраст у нее подходящий, на мой взгляд. Еще молодая.
– Я признательна вам обоим, – сказала миссис Скрэгг. – Меня радует, что родители поддерживают наши методы. Идите и помолитесь в кругу семьи. Я справлюсь с этой либеральной безбожницей.
– Не сомневаемся, – рассмеялся отец Ронни. – И если услышим, как она завоет, не придем разбираться, в чем дело.
Диана сидела в кресле и слушала их. Отец Томаса погрозил ей кулаком, рубашка вылезла из его штанов, обнажив пупок. Она видела его в сумрачном свете, слепую морщинистую глазницу, окруженную спутанными волосами. Пупок казался далеким и бессмысленным, как и все в этой комнате. О ней говорили в третьем лице, и это отстранило ее от происходящего, она была так далеко, что никакие угрозы не могли вернуть ее назад. Все ее эмоции остались позади, и она чувствовала, что могла зайти еще дальше, если бы знала как.
Отец Томаса с отвращением отшатнулся от нее. Она снова утопала в лунном свете и почти смирилась с этим. Разве могла она или кто-то другой выключить луну? Мужчины вышли, дверь за ними захлопнулась, и Диана осталась наедине с миссис Скрэгг.
Женщина закрыла дверь комнаты, подперла ее креслом, засунула сигарету в рот и села напротив Дианы, положив одну руку на кочергу. После безуспешных попыток зажечь сигарету и около десятка испорченных спичек, она испепелила Диану взглядом.
– Только попробуй что-то сказать, и я найду, чем тебя заткнуть. Подождем, пока мой муженек вернется домой с Делбертом, и потом мы решим, что с тобой делать.
Диана не собиралась ничего говорить. Ей была нужна тишина. Она чувствовала, что находится не в этой комнате. Луна освещала ее лицо, косой месяц парил над школьной крышей, покрывая ту коркой льда. Когда Диана смотрела на луну, между ними ничего не было, ни оконной рамы, ни городских домов. Она не была готова к этому ощущению и задрожала, потом отвернулась. Миссис Скрэгг выглянула в окно и увидела только пустую улицу, по которой эхом разносились песнопения с площади.
– Не нравится музыка? Лучше тебе к ней привыкнуть. Теперь ты ее часто будешь слышать.
Ее голос и лицо, с незажженной сигаретой, торчавшей из уголка губ, не пугали Диану, а казались абсурдными. Помехой, от которой хотелось избавиться, препятствием на пути к осознанию ее способностей. Лунный свет сполз по стене над очагом и начал освещать картину над каминной полкой, темный невыразительный пейзаж, изображавший вересковую пустошь с облаками в небе.
– Что, нравится картина? – гневно прошипела миссис Скрэгг.
Диана не поняла, что вызвало такую реакцию, но потом заметила подпись «Скрэгг» в углу холста. Но ни это, ни гнев женщины не могли ее отвлечь. Диана не могла оторвать глаз от пейзажа, у нее перехватило дыхание. Лунный свет залил пейзаж, заполнил раму, и в то мгновение, когда луна полностью осветила картину, Диана увидела, что это больше не пейзаж и даже не картина. Перед ней было окно, показывающее, куда она должна идти.
Глава сорок девятая
Когда фонари в Мунвелле начали гаснуть, Крейг и Вера находились в своем номере. Хейзел настояла на том, что спросит у своих жильцов, согласятся ли те переехать в отель, и Вера обиделась. Она решила, что дочь придумала повод, чтобы не приглашать родителей к себе. А может, это была идея Бенедикта. Из-за всех этих поисков скрытых мотивов, мелочной стороны семейных отношений, Крейг чувствовал себя загнанным в угол. Ему никогда не нравилось разбираться в семейных дрязгах, особенно сейчас, когда он оказался изолирован темнотой на верхнем этаже захудалого отеля. Сколько еще времени им придется провести здесь, когда они уже давно должны были вернуться на работу и разбираться в юридических хитросплетениях? Какими бы запутанными те ни были, супруги Уайлд умели их распутывать. Из-за этих переживаний Вера стала раздражительной и вдруг постарела на несколько лет.
– Не волнуйся, дорогая, – попытался успокоить жену Крейг и сел рядом с ней на кровать, откуда она смотрела в крошечное окно на улицу. Он начал массировать ее плечи, когда площадь погрузилась во тьму.
– О боже, – произнес он и встал, чтобы посмотреть, что происходит. В этот момент свет в номере тоже выключился.
На мгновение Крейгу показалось, что он снова в заброшенной шахте, падает в темноту. Он споткнулся о кровать, нащупал Веру и обнял ее.
– Что происходит? – жалобно вскрикнула она.
– Проблемы с электричеством, дорогая. Лучше дождемся, пока его починят. Здесь мы в безопасности, – ответил он, чувствуя, как темнота забирает все их навыки, весь их жизненный опыт был стерт за несколько секунд.
Вера наклонилась вперед, словно ей надоели его руки на ее плечах, но потом Крейг тоже заметил перемену.
– Вот видишь, – сказал он, коря себя за то, что озвучивает очевидные вещи, словно дряхлый старик. – Свет уже наладили.
– Что это? Откуда свет?
– Давай посмотрим, хорошо?
Наверное, это лунный свет. Луна взошла над отелем и превратила улицы, ведущие к полям за Мунвеллом, в амфитеатр теней. Но разве лунный свет не должен был осветить и поля вокруг Мунвелла? Но на них лежала сплошная темнота. Крейг поднял раму и высунулся в окно, Вера прижалась к нему. Свет лился из самого отеля.
Он все еще пытался разглядеть его источник, когда на площадь начали стекаться горожане. Последователи Манна вышли из отеля и запели гимн. Сотни людей опустились на колени и устремили взор наверх. У Крейга возникла абсурдная мысль, что они смотрят на него, пока он не понял, что они его даже не видят.
– А, это проповедник. Он как-то наладил свет. Только посмотри на этих дураков. Пришли сюда только потому, что у него единственный источник света в городе.
– Как мотыльки, – тихо сказала Вера.
– Скорее овцы. Их можно понять, эта темнота кого угодно с ума сведет, но все же… – Он повернулся и посмотрел на лицо жены, бледное в рассеянном свете. – Интересно, кто выключил электричество? Как они смогли зажечь одну-единственную лампу во всем городе? Уверен, Манн все это подстроил, чтобы впечатлить свою паству. Только взгляни на них, они думают, он теперь святой, и сделают для него все что угодно. Я бы сходил к нему в номер и разобрался с ним прямо сейчас.
– Не надо, Крейг, пожалуйста. – Она вцепилась в его руку. – Весь город может ополчиться против тебя. Ради бога, не прерывай их молитву.
– В любом случае я дойду до его номера и посмотрю, что он задумал.
– Я с тобой не пойду, – отчаянно сказала Вера.
– Хорошо, дорогая, останься здесь. Я скоро вернусь.
Он вышел из номера, прежде чем она успела что-то возразить. Коридор был освещен слабым светом, поэтому Крейг закрыл за собой дверь. Свечение просачивалось из комнаты Манна, покрывало инеем ковер на пороге, слабо поблескивало на настенных лампах. Ему стало немного не по себе, но будь он проклят, если позволит фокусам Манна себя запугать. Крейг пошел на цыпочках по коридору, его пальцы нащупали колючий узор обоев на стенах. На полпути до номера Манна дверь за его спиной открылась, от неожиданности сердце защемило.
– Крейг, иди сюда быстрее, – шепотом позвала Вера. – Там учительница, которая приглашала нас к себе. Она говорит людям, чтобы они его не слушали.
– Молодец.
– Мы обязаны что-то сделать, она там совсем одна против всех.
Он нехотя вернулся в номер. Учительница ушла с площади, но через несколько минут вернулась. Она и слова не успела сказать, когда ей путь преградила крупная рыжеволосая женщина. Двое мужчин поднялись с колен и схватили учительницу за руки.
– Отпустите ее, дикари! – закричала Вера, стукнув кулаком по подоконнику.
– Боже, – запротестовала учительница, Уайлды едва слышали ее голос. – Неужели вы не видите, что здесь происходит на самом деле?
– Видим, – громко сказал Крейг, но внизу его никто не услышал.
Рыжеволосая женщина ударила учительницу по лицу. Вера потрясала кулаками в воздухе.
– Я иду вниз. Посмотрим, осмелятся ли они поступить так же с женщиной моего возраста.
– Еще как осмелятся. Не забывай, Вера, мы здесь чужаки.
– Мы же родители Хейзел. Хотя я в этом уже сомневаюсь, учитывая, что нас запрятали на чердак, как бесполезный хлам. И вообще, где Хейзел? Она там, в толпе? Почему она не вмешивается?