Луна мертва, сказала она себе, мертва, как яичная скорлупка. Действительно, та походила на яйцо, из которого вылупился птенец. Но все же эта одноглазая безгубая ухмыляющаяся маска, кокетливо накренившаяся в черном небе, казалась недостаточно мертвой. И пусть существо, вдохнувшее в нее жизнь, сейчас находилось в Мунвелле, луна возвышалась над ландшафтом как символ его могущества, а не просто отражение солнца. Бесцветный свет разливался по пустоши, лишая ее всякого намека на цвет, и Диана ощущала движение на склонах, словно там копошились какие-то твари. Она вдавила педаль газа в пол.
Спор угас, и мужчины замолчали. Диана не знала, видят ли они то же, что и она, и не хотела спрашивать. Ей отчаянно хотелось поддержать разговор, но она не могла придумать, что сказать: ей нельзя было отвлекаться – дорога была слишком извилистой, словно черный червяк, извивающийся сквозь белый ландшафт. Она старалась держаться середины дороги, подальше от канавы, окаймлявшей дорогу зияющей тьмой. Кто знает, что скрывалось в ее глубине.
Дорога перевалила через горный хребет и скрылась от луны, безжизненно ухмылявшейся в окна машины. Оказавшись вне поля досягаемости лунного света, Юстас оживился и сказал:
– На земле.
Ник притворно рассмеялся.
– Это же Лорел придумал? Он почти все их гэги сочинил. Привез мюзик-холл в Голливуд, вместо того чтобы позволить ему умереть своей смертью.
– На земле, – пробормотал Юстас, – а не в земле, мистер Угрюм. Чем ты глубже, тем смешнее.
– Это еще что? – спросил Ник, а затем расслабился и сжал плечо Дианы. – Юстас сейчас разыграет одну из своих сценок. Мы с удовольствием послушаем твое выступление, Юстас.
Диана надеялась, что он прав. Она бы с радостью отвлеклась от окружающего пейзажа и сосредоточилась на дороге. Если им и суждено вырваться на свободу, то только так. Девушка заметила, что, не считая луны и обрывков облаков, небо было угольно-черным, без единой звезды. Где-то впереди обязательно есть звездное небо, подумала она, и если они доедут до него, значит, у них есть шанс.
– Юстас, не молчи, – сказала Диана.
– Они летят вниз, месье де Прессье. Кажется, они никогда не достигнут дна. Они будут вместе, но им не понравится, когда узнают, вместе с чем. Под луной в Мунвелле естественной смерти не существует.
Ник прочистил горло.
– Твои шутки пробирают до костей, Юстас.
– Да, мы любим кости. Такова наша природа, да, мистер Угрюм? Лунный Гарри в два счета вас до них обглодает.
– Юстас, хватит. – Ник взглянул на Диану, чтобы увидеть, как на нее действуют эти искаженные голоса.
Она потянулась к его ладони и крепко сжала, управляя машиной одной рукой, пристально глядя на дорогу, которая никак не могла извиваться подобно змее, а просто петляла по колышущимся склонам. Наверняка трава колышется от дуновения ветра. По какой-то причине скрипучие, почти нечеловеческие голоса с заднего сиденья не давали Диане смотреть в зеркало заднего вида.
– Ты же пытаешься нас развеселить, чтобы мы хоть немного отвлеклись, – напомнил Ник Юстасу. – В этом главная цель комедии, по крайней мере здесь и сейчас.
– Теряем аудиторию, не так ли, месье де Прессье?
– Ни в коем разе, мистер Угрюм. Он сейчас с нами, во всяком случае его лицо, вон там, над пустошами. Он прислал свое лицо, чтобы посмеяться с нами.
– Слушай, Юстас, подумай хотя бы о Диане, хорошо? После всего, через что она про…
Ник посмотрел назад и запнулся. Он замер в полуобороте, его пальцы до скрипа вцепились в кожаное кресло.
– Боже мой, – прошептал он.
Диане пришлось посмотреть в зеркало заднего вида, и она непроизвольно дернула руль, машина чуть не съехала в кювет. Девушка крутанула руль и вернула автомобиль на середину дороги. На секунду ей удалось отвлечься от зрелища в зеркале, но потом она посмотрела туда еще раз. Они все еще были там, два бледных лица по обеим сторонам от Юстаса. Они были абсолютно неподвижны, словно лик луны, только губы шевелились во время их реплик.
Юстас скрючился между ними, стараясь отодвинуться как можно дальше, его глаза бегали из стороны в сторону, словно он хотел выпрыгнуть из машины на ходу. Диана, к ужасу своему, поняла, что он молчал уже несколько минут. Они слышали его бесплотных спутников. Глаза Дианы встретились с глазами Юстаса, но она не смогла выразить переполнявшие ее жалость и страх. Девушка решила остановить машину, хотя не представляла, что они с Ником могли сделать.
Она нажала на тормоз, и Юстас пришел в себя. Он поднял взгляд и оглядел ландшафт.
– Не останавливайся, – поспешно сказал он. – Я знаком с этими ублюдками, знаю, как с ними справиться. Они мне никогда не были нужны, и им это известно.
Диана отпустила тормоз и занесла ногу над педалью газа. Безликие головы с открытыми ртами кивнули Юстасу.
– Прошу тебя, – сказал он Диане, отчаяние читалось в его глазах, – не позволяй им остановить тебя. Никто кроме меня не сможет с ними справиться.
– Как мне вести машину, когда на заднем сиденье эти двое? – спросила Диана, ее голос задрожал от нервного смеха.
– Просто не смотри на них. И ты тоже, Ник. Ради всего святого.
Ник недоверчиво взглянул на него, затем резко развернулся и уставился на мчащийся участок освещенного асфальта впереди. Он сжимал кулаки, и Диана не знала, как долго он сможет выносить свое бездействие. Возможно, ей следовало усадить его за руль, хотя она считала, что лучше подготовлена ко всему, что может произойти в пути. В любом случае было уже слишком поздно меняться с ним местами. Юстас прав, на пустоши лучше не останавливаться.
– Продолжайте, – пробормотал Юстас. – Или это все, на что вы способны? Вы придурки, и шутки у вас идиотские.
– Ничего, скоро он перестанет над нами потешаться, правда, месье де Прессье?
– Ему будет просто нечем. Разве можно шутить без головы?
– Без головы я рассмешу больше людей, чем вы с двумя, – воскликнул Юстас. – Боже, только посмотрите на себя. Когда я умру, то буду выглядеть менее жалко, чем вы.
Он был близок к истерике.
– Я-то знаю, о чем говорю. Уже столько раз умирал, – сказал он, расхохотавшись. – Вот что бывает, когда придумываешь таких персонажей, как вы.
Тогда его спутники начали петь:
– Священник в колодце, ночь средь бела дня. Некуда бежать, Гарри найдет тебя…
Слышать, как они разговаривают, было жутко. Их низкие искаженные голоса никогда не достигали нужной интонации, словно кто-то научил нечеловеческих существ человеческому языку. Но пели они еще страшнее.
Диана старалась не смотреть в зеркало заднего вида, но когда они весело пропели: «Вы все здесь игрушки Лунного Гарри», она не выдержала. Существа приобняли Юстаса за плечи своими костлявыми ручонками и покачивали пустыми головами взад-вперед, их белые рты раскрывались все шире и шире. Они раскачивали Юстаса в такт песне. Его губы слишком сильно дрожали, он не мог вымолвить ни слова.
– Не позволяй им, Юстас, – прошептала Диана и схватила Ника за руку, не давая ему повернуться.
Она снова устремила взгляд на дорогу, которая начала подниматься в гору. «Каждое тело, каждая голова, – пропели голоса и перешли на скороговорку. – Ничего, скоро он их перемешает ради забавы, приделает ее голову к его телу. Вот умора».
– Нет, – сказал Юстас, так холодно и четко, что сердце Дианы бешено забилось. – Хотите посмеяться? Смейтесь надо мной. До этого момента я даже не подозревал, насколько я смешон. Ник и Диана, слушайте внимательно. Это заставит их замолчать.
В зеркале заднего вида мелькнуло какое-то движение. Юстас положил руку на каждое лицо, похожее на брюшко слизняка, и оттолкнул их от себя. При мысли о прикосновении к ним у Дианы так сильно вспотели ладони, что она чуть не выпустила руль из рук.
– Мы слушаем тебя, Юстас.
Юстас шумно сглотнул и затараторил:
– Дамы и господа, и вы, безликие твари с огромными ртами, позвольте мне представиться. Я самый обычный парень. Но есть одна проблема: я родился с чужой парой ступней и ногами, доставшимися мне со склада залежавшегося товара. Как еще объяснить то, что они меня не слушаются, и я постоянно падаю на улице, или спотыкаюсь о чью-нибудь собаку, и не могу стоять спокойно, когда с кем-то разговариваю. И да, в моей голове есть пара других голов, которые любят поболтать, особенно когда мне нужно что-то сказать. Ну или так мне казалось. Поэтому я дал им имена и начал выпускать их наружу и притворяться, что они – не я. Разве я могу быть таким неудачником? Но мне надо было лучше думать своей головой. Конечно, на сцене они вели себя по-другому. Не так, как когда оставались со мной один на один. Но на самом деле именно я притворялся, что не ненавижу человечество, и вместо этого ненавидел себя. Все так чувствуют себя время от времени, только не хотят в этом признаваться.
– Он утверждает, что мы – его часть, мистер Угрюм.
– Интересно, которая, мсье де Прессье?
– Поглядишь на вас, так вы даже меньше, чем часть, – яростно выпалил Юстас. – Неудивительно, что я постоянно спотыкался, если в моей голове поселилась пара безглазых тварей.
Диана задержала дыхание, чтобы остановить то, что подступало к ее горлу, но не смогла с этим совладать. Она расхохоталась безудержно, до колик. Шутка была не особо смешной, но в Диане накопилось столько ужаса, что для того, чтобы не сойти с ума, нужно было дать волю смеху. От хохота ее глаза наполнились слезами, их приходилось постоянно вытирать, чтобы не съехать с дороги. Ник рядом с ней тоже гоготал, хлопал себя по бедрам, откидывал голову назад, выпускал веселье. Юстас присоединился к ним и принялся топать так сильно, что автомобиль затрясся.
Смех утих, когда твари рядом с Юстасом тоже начали хохотать.
– Пусть повеселятся пока, – сказал один, передразнивая голос Дианы.
А другой ответил искаженным голосом Ника:
– Давай на этом их покинем. Не хочется быть рядом с ними, когда они доберутся до места назначения.
Мгновение спустя хлопнули двери и две фигуры засеменили в канаву.