Ее сердце заколотилось. Тюремные наколки.
Преступная группировка.
Его лицо было другим. Глаза потемнели, и их взгляд был таким, что она отступила на шаг назад.
Когда Королевская конная полиция Канады проводила курсы для полицейских Йеллоунайфа, Ангелы Дьявола решили внести свои коррективы в производство бриллиантов. Это была самая удобная валюта для организованных преступлений и терроризма. Своей эмблемой Ангелы Дьявола выбрали трезубец. Татуировку, изображающую кулак с трезубцем, надо было заслужить. Она была меткой, означавшей, что владелец имеет доступ в высшие слои преступного общества, а чтобы туда попасть, требовалось убить кого-то серьезного или нанести ему значительные повреждения. Наручники означали большой тюремный срок.
Страх сжал ей грудь.
— Уходи, — сказала она.
— Что это такое?
— Ты не должен здесь находиться.
Он без улыбки посмотрел на нее. Она перевела взгляд на доску, на слова, написанные под его именем.
Владелец красного «АэроСтара». Хизер Макалистер видела красный «АэроСтар» возле места преступления примерно в то же время. Алиби — Штурманн-Тейлор? Был в лесу возле места гибели Реган Новак. Первым прибыл туда — избежать огласки? Где был, когда убили Смитерс? Теперь она могла прибавить к этому: Член преступной группировки. Убийца? Бывший заключенный?
— Значит, расследуешь убийство. — Он подошел к столу, на котором были разбросаны фотографии и результаты вскрытия. Взял отчет о гибели Дакоты Смитерс, стал читать. Тана нервничала все сильнее.
— О’Халлоран, — сказала она, — положи это на место и выйди из комнаты.
— Ваниль. — Он оторвал взгляд от доски. — Я не знал, что на теле Дакоты Смитерс обнаружили следы рыбьей крови и ванили.
Она сглотнула, рука сама собой потянулась к пистолету, но тут Тана поняла — его там нет. Она сняла бронежилет и кобуру. При ней нет оружия.
А у него был нож.
— Они в то утро чистили рыбу, — сказала Тана, — и делали сальные свечки с запахом ванили.
— Ваниль и рыбью кровь добавляли в приманку Радж и Селена. — Он указал на фото обезображенных тел: — Это же ты снимала? Что за темные следы?
— Та самая приманка, с которой они работали. Могли испачкаться во время схватки.
Бабах опять повернулся к доске.
— И кости, — сказал он тихо, как бы самому себе. — Старые кости. Отметины когтей, одинаково объеденные тела, вмятины на черепах…
— Может, это совпадение, — предположила Тана. — Смитерс могла вывалиться из упряжки и упасть с утеса, отчего и погибла, а может быть, потеряла сознание, и на нее напали животные. Аподака и Санджит работали с приманкой для больших хищников. Поблизости жили прирученные волки. Возможно…
Он обернулся.
— Я ничего не знал о гибели Дакоты. Меня не было в Твин-Риверсе. Знал только, что ее убили волки или медведь. Такое случается. Но я видел тело Реган. Само по себе странно. Но в сочетании с этим… — Он указал на фотографии Аподаки и Санджита. — Такие сходства, даты смерти — в первые дни ноября, под предлогом плохой погоды, которая помешает сразу броситься на поиски пропавших и даст падальщикам время уничтожить следы. Четыре отметины когтей, вырванные глаза, сердце, ваниль, рыбья кровь.
Тана смотрела на него. Он занимал слишком много пространства и воздуха. Его слова вибрировали от напряжения. Они вдохнули жизнь в то, что она не смела озвучить, чтобы оно не стало настоящим. Ясным. Чудовищным.
— Пожалуйста, О’Халлоран, уходи отсюда.
— Это сделал сумасшедший, Тана. Безумный ритуальный серийный убийца, который орудует в отдаленных местах и делает так, чтобы дикие животные помогали ему скрыть следы.
— Но это может быть и совпадением.
— У тебя нет фотографии инукшука возле места гибели Реган. Его никто не сфотографировал. Но я там был. Я видел его. Он был сложен точно так же, как эти два. — Он указал на фотографии. — Длинная рука указывала на то самое место, где я нашел Эллиота Новака и безголовый, выпотрошенный труп его дочери.
Она сглотнула, вновь посмотрела на татуировки. Перед ней был преступник. Очень опасный. Нужно было придумать, как мягко выпроводить его из этой комнаты и полицейского участка.
— А эти слова, — продолжал он тихо, глядя ей в глаза, — эти стихи, «На бесплодной земле души»… их я тоже видел.
— Где?
— В книге.
— В какой книге?
— В лагере Члико. В библиотеке Алана Штурманн-Тейлора. На первой странице слова, на второй чернилами нарисовано чудовище. Ее написал человек, который каждый год охотится с командой Штурманн-Тейлора. Приезжает сюда каждый год, доводить книги до совершенства. И место действия этих книг — Пустошь. — Помолчав, он прибавил: — Ужастики пишет.
Во рту у нее пересохло.
— Ты сообщила в отдел по особо важным делам? — спросил он. — Сюда пришлют людей?
Его напористость, его искренний интерес, спокойствие, с которым он разглядывал фотографии вскрытия, его татуировки, слухи, что он убил человека, образ его мыслей и терминология — все это подавало тревожные сигналы. Он был там — в лесах, рядом с Реган и Эллиотом Новаком. Вполне может быть, что именно его вертолет оказался на другой стороне утеса, на котором были убиты Аподака и Санджит. У него был доступ на ферму Удава, где готовилась приманка. Он знал принцип работы биологов. Он знал это стихотворение. Он, возможно, спал с Минди.
Очень даже может быть, что именно О’Халлоран отравил ее собак, по дороге в столовую подбросил им ядовитые кости, а потом подстроил все так, чтобы спасти их и заручиться ее доверием. Он уже увидел ее прошлое как на ладони. Он читал ее словно открытую книгу, он забавлялся с ней. Кошка, поймавшая мышь-салагу. Психопат, снимающий с себя подозрения, включившись в расследование. Она читала об убийцах, вступавших в ряды полиции, чтобы видеть свои собственные преступления с точки зрения полицейских.
Психопаты — великолепные лжецы, Тана. Они обаятельны, как Тед Банди…[11]
Она прокашлялась.
— Кто написал эту книгу? Как она называется?
— «Голод», автор — Дракон Синовски. Псевдоним, настоящее имя — Генри Спатт.
Мысли понеслись галопом. Это имя… Она слышала его только что, в столовой. Мужчина, ужинавший с Маркусом Ван Бликом.
«Приезжаю каждый год вот уже пять лет, и буду, пока тут работает Чарли Накенко»…
— Что изображено на рисунке?
— Чудовище. Мифический «пожиратель душ», получеловек-полуволк. — Он помолчал. — С клыков стекает кровь, он сидит на корточках, в лапах держит за волосы голову женщины. Вместо шеи у нее — кровавый обрубок, глаза вырваны.
От недоверия и страха у нее свело живот.
— О’Халлоран, — сказала она тихо и твердо, — тебе придется выйти из этой комнаты. Я прошу тебя покинуть участок.
Он шагнул к ней, и Тана с трудом поборола в себе желание шагнуть назад. Его брутальность, его большое тело, нависшее над ней, и горячее воодушевление в глазах напугали ее. Она снова перевела взгляд на его татуировки. Нужно как можно скорее проверить его досье еще раз: может быть, О’Халлоран — не его настоящая фамилия, поэтому она ничего и не нашла по этому запросу.
— Когда придут результаты вскрытия? — спросил он.
— Еще раз повторяю, выйди из этой комнаты.
— А то что? Позовешь на помощь?
Она заставила себя не смотреть на телефон. Рассчитывать можно только на себя. На себя и больных собак.
— Тебе понадобится помощь, Тана.
— Не твоя.
Он смотрел на нее долго, пристально. Потом выдохнул и кивнул. Прошел мимо нее, снял с вешалки куртку, натянул. Сказал:
— Будь осторожна.
И ушел.
Надев налобный фонарь, Тана вывела на прогулку Макса и Тойона. Было всего семь утра, и весь мир превратился в огромный темный заснеженный шар.
Она почти не спала в то утро. Шла с трудом, проваливаясь в большие мягкие сугробы, вокруг танцевал тихий вихрь снежных хлопьев. Когда собаки сделали свои дела, вновь отвела их в участок.
— Вы поправитесь, мальчики, — заверила она, отстегивая и вешая на крючок поводки. — Я-то знаю. Вы уже теперь выглядите гораздо лучше. Мы с Розали ни на минуту глаз с вас не спустим. Будете сидеть тут, а гулять только на поводке. Это для вашего же блага, понимаете? Не насовсем. Только пока я не выясню, кто это сделал.
Разожгла огонь, накормила Макса и Тойона, попыталась дозвониться в Йеллоунайф. Было слишком рано, вряд ли Килан или Каттер уже пришли на работу, но на это она и рассчитывала. Ей хотелось избежать разговора с ними, сделать так, чтобы ее соединили с каким-нибудь детективом, вернувшимся с ночного дежурства, чтобы он сообщил отделу по особо важным делам о поразительных совпадениях, связанных с нападениями волков и медведей в последние четыре года.
Сняла трубку, прислушалась. Мертвая тишина.
Постучала пальцами по панели. Молчание. Встала, сняла трубку с телефона на столе Розали. То же самое.
И телефон в комнате для допросов тоже не работал.
Видимо, спутниковую тарелку занесло снегом.
Тана вновь натянула тяжелый бронежилет, чувствуя себя героиней сериала «Фарго».[12]
Пробираясь сквозь сугробы, она добралась до гаража, где стояли грузовик, два снегохода и два квадроцикла. Нашла метлу с длинной ручкой и лопату, направилась к огороженной вышке спутниковой и сотовой связи. Территорию освещал высокий и бесполезный сенсорный фонарь, ливший бледный свет в темноту и гущу снегопада.
В свете налобного фонаря она заметила, что свежий снег примят. Вспомнился камень, брошенный в окно, метавшиеся тени. Сердце подпрыгнуло, когда она увидела, что снег примят на огороженной территории и на другой стороне, за изгородью.
Тана работала в поте лица, торопливо убирала снег от ворот, и пока она копала, он продолжал падать, налипал на шапку, хлопья таяли на ресницах. Открыла калитку, по сугробам дошла до спутниковой тарелки, и что-то засыпанное снегом уперлось в ее ботинок. Нагнувшись, она долго копалась в мягком снегу, прежде чем вытащила из сугроба, как оказалось, ножницы для болтов. Перевела взгляд на тарелку и ахнула, увидев кабели.