Позволь людям помогать тебе, Тана, дитя мое. Каждому из нас нужно племя. Без племени человек слаб…
Да, она научилась просить о помощи. Первый шаг, важный шаг, бабушка. И еще у нее здесь, кроме Чарли, появился еще один друг — Бабах. Неважно, что сейчас творится, сердце подсказывало ей: он на ее стороне. Огромный шаг. Она научилась доверять.
Тана закусила щеку, раздумывая, затем написала еще одно имя — Чарли Накенко. Ей стало неловко. Чарли был стар, и вряд ли у него было достаточно сил, чтобы так избить и изорвать тела Аподаки и Санджита. Но учитывая, что сильные удары по черепу всем четырем погибшим нанесли каким-то инструментом, а тела изрезали чем-то похожим на когти, трудно было сказать наверняка, пока не пришли результаты с места вскрытия. Кроме того, оставались вопросы, что именно их убило и какой сильный ущерб нанесли животные, учитывая, сколько времени тела пролежали, прежде чем их нашли.
В памяти снова всплыл визит к Новаку. И отпечаток ботинка в сарае. Это определенно связывало его с убийствами, пусть даже косвенно. Кто приходил к нему в гости?
Кто приносил ему сигареты?
Единственное место, где можно было их купить, — магазин возле столовой. Можно было выяснить у Марси, кто приходил за «Мальборо». Но Тана была уверена, что сигаретами торговали и из-под полы, может быть, Дэмиен со своими дружками. Или кто-то летал в город за сигаретами. На маленьком красном вертолете.
Она вновь задумалась о злосчастном «АэроСтаре». И о том, что стоял на заднем дворе дома Бабаха.
— Тана, — донесся из кабинета голос Розали, — я пойду, ладно?
Тана посмотрела в темное окно. Где же Бабах?
— Хорошо, Розали, да. Спасибо.
Розали направилась к двери.
— Может, сходить к вождю Даппу, попросить, чтобы нашел того, кто тут побудет? Бабах не велел оставлять тебя одну.
— Я… да нет, все нормально. Уверена, он будет с минуты на минуту. Просто когда будете уходить, закройте дверь, ладно?
— Хорошо. Спокойной ночи.
— Спокойной, Розали.
Порывшись в бумагах на столе, Тана нашла отчет, составленный со слов Макалистер. Перечитала. Макалистер утверждала, что «АэроСтар» был не О’Халлорана, потому что об этом ей сказал сам О’Халлоран. Тана поджала губы. Ее не отпускало чувство, что Макалистер пытается прикрыть О’Халлорана. Вспомнились слова Минди о том, что Макалистер и О’Халлоран состоят в интимной связи.
Тана выругалась, отшвырнула отчет. Поймала себя на том, что снова, думая о Бабахе, называет его по фамилии, что опять засомневалась в нем, и содрогнулась.
Может, она совсем слепая? Может, он просто обаятельный социопат, обходным путем ведущий ее к гибели?
Тана стала вспоминать, как впервые приехала в лагерь ВестМина, как подслушала разговор Макалистер и Бабаха об «АэроСтаре». Представила, как они разговаривают там, в тумане.
Сраный красный вертолет!
Никто больше его не видел. Одна только Макалистер. Этот вертолет был как маленькая красная… сельдь. Тана замерла. Красная сельдь. Охотничий термин: чтобы лучше натаскать собаку, ее нарочно сбивали со следа, используя для этой цели сильно пахнущую рыбу. Хитрость. Неправильное руководство к действию.
Господи. Она вновь принялась расхаживать туда-сюда. Нет… быть такого не может.
Но только Макалистер видела «АэроСтар». Команда биологов его не видела. Если верить словам Вероники Гарньер и Дина Камински, Аподака и Санджит не видели тоже. Никто в лагере не сообщил, что там был чертов вертолет. Получается, Макалистер соврала? А зачем? Чтобы сбить с толку полицейского. Самый лучший способ это сделать — доказать, что она прикрывает другого, на самом деле ставя его под обстрел.
Если Тана верила Бабаху — а она должна была ему верить, если уж зашла так далеко, — и он в самом деле не был там вместе со своим «АэроСтаром» в пятницу второго ноября, — может быть, там вообще никакого «АэроСтара» не было.
Кровь стучала в барабанных перепонках Таны, когда она вновь стала вспоминать ночь их первой встречи с Макалистер. Хизер нервничала, ходила взад-вперед. Ее трясло. Она была вся бледная. Сильно пьяная. Глаза налиты кровью. Высокая, примерно метр восемьдесят. Крепкое рукопожатие. Холодные, грубые пальцы — все израненные, в трещинах. Широкая кость. Атлетическое телосложение.
Тана обеими руками за спинку подтащила к себе стул, закрыла глаза, пытаясь в подробностях увидеть их встречу. Представила туман, холод, кружившие снежинки. На Макалистер — стеганая куртка, руки без перчаток.
Вы, значит, новый полицейский?
Макалистер бросила окурок в снег, наступила на него левой ногой. Наклонилась вперед, чтобы пожать Тане руку.
Рада знакомству. Жаль, что в таких обстоятельствах.
Ботинок. Прижимающий к земле сигарету.
Кожа ботинка — темная, красно-коричневая. Чуть выше лодыжки. Подкладка из овечьей шерсти. Типичный «Баффин-Арктик». Высокая и крупная Макалистер вполне могла носить обувь мужского, девятого размера. В прошлом воевавшая, она видела много жестокости. Впервые пообщавшись с ней и узнав, что она служила в американской армии, прежде чем перебраться на Север, Тана задала себе вопрос, не страдает ли она от посттравматического стресса.
Вновь вспомнила сцену допроса в юрте. Прежде чем налить себе кофе, Макалистер положила на стол пачку сигарет.
Мальборо. Легкие.
В списке подозреваемых не было женщин. Возможен ли такой расклад? Что, если Хизер Макалистер психически больна? Если все пережитое сделало ее жестокой? Если это началось намного раньше? Когда это началось и где? Откуда она переехала в Штаты? Что представляет собой ее история? Почему она ушла из армии?
Тана все быстрее и быстрее постукивала маркером по тыльной стороне ладони, не переставая мерить шагами комнату. Мысли бешено вращались в мозгу, пульс скакал галопом, кожа взмокла от волнения.
Хизер Макалистер жила в Твин-Риверсе больше четырех лет. Ни от кого не зависела, была мобильна. Могла перемещаться на большие расстояния. Могла в каждом из четырех случаев оказаться на месте преступления. Могла оставить отпечатки. Весь сезон летала с биологами, знала, как они перемещаются, знала, когда будет ясная погода.
И, судя по фото в лагере Члико, была в долине Нехако той осенью, когда пропала девушка-геолог, тело которой, объеденное хищниками, было обнаружено уже потом.
Она жила на ферме Удава. У нее был доступ к медвежьей приманке. К инструментам для таксидермии. К инструментам, стоявшим в сарае. Тана вспомнила заляпанные летные костюмы, свисавшие со стены. Гермомешки, на сплавах защищающие вещи от воды. Все эти вещи могли быть попорчены в ходе нападений. Части тела — сердце, например — и грязную одежду она вполне могла складывать в эти мешки, чтобы не запачкать кровью кабину вертолета.
Желчь подкатила к горлу Таны, от этих мыслей мутило. Зачем? Что могло вынудить ее совершить такое? Какое удовлетворение она получала, какая была потребность?
Женщина — серийный убийца? Ярость. Жажда насилия. Жажда властвовать, доминировать? Тана не понаслышке знала, что такое женская агрессия. Мать, напившись, избивала ее до потери сознания лет до восьми, пока Тана не научилась прятаться, а потом — давать сдачи.
Снова подумала о Новаке. Об отпечатке в сарае. Мог ли это быть след Макалистер? На вертолете она легко могла бы добраться до его места жительства. Там было где приземлиться.
Но зачем ей навещать его? Зачем привозить ему вещи? Зачем?
Может быть, у них роман?
Нет. Новак сказал, что женщина, с которой он встречался, уехала из города. Но он мог и соврать. Он был не вполне адекватен, мог говорить с подтекстом. Мог иметь в виду, что она оставила его, уехала из его жизни.
Тана схватилась за телефон, который теперь всегда держала при себе, на ремне. Набрала номер, который сообщил ей Маршалл, и сразу приступила к делу.
— Хизер Макалистер, местный пилот вертолета, работает на «Арктический ветер», раньше служила в американской армии. Мне нужно знать, когда она ушла оттуда и почему. Чем занималась, прежде чем поступить на службу. Еще мне нужно связаться с психиатром, назначенным в Твин-Риверс четыре года назад. Об этом должна быть сводка.
Договорив, Тана набрала номер Бабаха. Услышала автоответчик. Посмотрела на время. Где его черти носят? Понемногу подкралось беспокойство. Тана вернулась в кабинет, проверила, плотно ли закрыта дверь, растопила печь, приласкала собак, растянувшихся на своих лежанках.
— Куда он подевался, мальчики?
Сомнение, неуверенность и беспокойство нарастали с каждой секундой. А если она вышла на неправильный путь? Черт, она вообще не понимала, что делает.
ГЛАВА 40
Минди медленно приходила в себя. Было темно. Густое, муторное, сиропное, липкое чувство сводило все тело, ей казалось, что она падает, но она лежала неподвижно. Было больно. Болело все тело. Сильно. Казалось, ее вот-вот вырвет. Что случилось? Где она? Потрескивал камин. Было жарко, очень жарко. Все тело взмокло. Она чувствовала свой запах. От нее воняло. Когда сознание понемногу вернулось, она поняла, что лежит в странной, скрюченной позе. Попыталась шевельнуться, но не смогла. Ужас проник в сердце.
Руки были крепко скручены за спиной. Лодыжки связаны вместе. Колени тоже. Боль пронизывала позвоночник и левую ногу. Голова раскалывалась, затылок жгло, он был мокрым. Минди попыталась сглотнуть, ощутила рвотный спазм. Рот был заклеен. Она помотала головой, попыталась позвать на помощь, стряхнуть с себя это чудовищное ощущение. Конечно, она спит. И видит кошмар.
С трудом открыла глаза. Веки сильно распухли и болели.
В темноте увидела очертания. Она лежала в какой-то пещере. Очень жаркой. Лишь дрожавшее красное пламя давало свет. Она попыталась вспомнить, что произошло. Она ушла из дома Бабаха… с чемоданом. К ней подъехал этот человек в грузовике…
Тело снова свело болью, к горлу подкатила рвота. Желудок скрутило, желчь потекла из носа, и Минди пришла в ужас. Она же не сможет дышать, рот заклеен! Извиваясь, как змея, всем телом, она проглотила рвоту. Лежа неизвестно где, потная, дрожащая, вне себя от страха, Минди пыталась дышать, ноздри жгло.