170. Климат Казахской степи тоже препятствовал введению оседлого земледелия: осадков здесь выпадало существенно меньше, чем в землях, расположенных к северу, а почвы были, как правило, не столь хороши. Благодаря сухому климату Степи яровая пшеница, любимая культура поселенцев, обычно отличалась прекрасным качеством. Но из-за частых засух урожаи ее были непредсказуемы и сильно разнились от года к году171.
В целом крестьянское расселение было тесно связано с климатическими условиями Степи. В 1898 году территория, на которой кочевало большинство казахов, была разделена на несколько административных единиц: на Степное генерал-губернаторство, в общем соответствовавшее северо-восточной части Казахской степи (Акмолинская и Семипалатинская области), Туркестанское генерал-губернаторство (включавшее, кроме других территорий южной Средней Азии, Семиреченскую, Сырдарьинскую и Закаспийскую области, в которых жило значительное число кочевников-казахов), а также на Тургайскую и Уральскую области, не входившие ни в какую административную единицу172. Поселения в степных областях расположились поясом, соответствовавшим годовой сумме осадков. Акмолинская область со своими плодородными почвами быстро стала самой популярной среди поселенцев. Со временем заполнились крестьянами и северные районы Тургайской, Семипалатинской и Уральской областей. Но мало кто селился дальше к югу, где осадков было меньше, и линия, ниже которой годовая сумма осадков не достигала 200 миллиметров, в общих чертах совпадала с южной границей крестьянской колонизации173.
Дальше к югу, в Русском Туркестане, картина колонизации казахских земель несколько отличалась, но по-прежнему была тесно связана с климатическими условиями региона. Опасаясь разрушительных последствий широкомасштабной крестьянской колонизации Туркестана, его руководство в 1896 году закрыло регион для поселенцев, а в 1898-м, когда Семиречье вошло в состав Туркестана, добавило и эту область в список закрытых для поселения. Но нелегальные переселенцы продолжали прибывать в Туркестан, и спрос на новые плодородные земли непрерывно рос. В 1890–1891 годах часть Европейской России пережила опустошительный голод, и обедневшие, голодающие крестьяне бежали в поисках хорошей земли до самого Туркестана. В 1910 году, в рамках масштабных аграрных реформ премьер-министра Петра Столыпина, запрет на поселение в Туркестане был отменен174. Главными точками притяжения для переселенцев стали Семиречье с его обильными дождями и плодородными почвами и, в гораздо меньшей степени, долина Сырдарьи. Мало кто перебирался в Закаспийскую область с ее сухостью, чрезмерной жарой и скудными почвами, и феномен крестьянской колонизации ее практически не затронул175.
Крестьяне, селившиеся в Туркестане или степных областях, чаще всего приезжали со Средней Волги, а также из Левобережной и Степной Украины176. Причем среди этих крестьян были свои различия: те, кто поселился в Степи раньше других, обычно были известны как старожилы, а новоприбывших называли новоселами177. В Семипалатинской области группа крестьян, включавшая немалое число староверов, переселилась на Алтай. Этих крестьян стали называть алтайскими крестьянами или каменщиками (жителями гор), и у них постепенно развились собственные традиции, отличавшие их от других крестьян региона178. У казахов был свой набор имен для всех этих поселенцев, в том числе қарашекпендiлер («черные одежды», термин, указывающий на обычную одежду крестьян) и более ехидное имя – келімсектер (те, кто пришел без приглашения)179.
Крестьяне находили землю разными способами. Некоторые обращались к «ходокам» – так называли разведчиков, которые заранее договаривались об аренде подходящей земли с казахскими или казачьими общинами. Когда эта практика стала легальной, ходоки начали приводить переселенцев напрямую в районы, подготовленные правительством для поселения180. Стремясь укрепить новую границу Казахской степи с Китаем, власти предлагали специальные субсидии тем, кто поселится в восточной части Семиреченской и Семипалатинской областей181. Беднейшие из новоприбывших просто вливались в существующие крестьянские поселения. На новом месте они часто захватывали «свободные» пастбища, входившие в цикл сезонного перемещения кочевников, что нередко приводило к конфликтам за право доступа к земле, воде и скоту. Региональные власти, столкнувшись с этой напряженностью и испытывая опасения по поводу самих крестьян, в особенности по поводу их бедности и нецивилизованности, тщетно просили Министерство внутренних дел остановить поток переселенцев182. Казахская поговорка «Люди прибывают, а земля не двигается» («Халық өседі, жер өспейді») намекает на перенаселение, возникшее на самых плодородных землях.
Оказавшись в Степи, многие новоприбывшие с трудом привыкали к незнакомому климату. Они сетовали на насекомых – комаров, оводов, слепней и гнус, появлявшихся в начале лета, на грызунов, способных уничтожить урожай, – например, на тушканчиков183. Деревьев вокруг не было, и поселенцам трудно было найти дрова для костра или лес для строительства жилищ184. Приходилось им сталкиваться и с более суровыми проблемами – с засухами, суровыми морозами, нашествием саранчи. В 1907 году поселенцы в Семиречье так пострадали от засухи и прочих лишений, что власти региона организовали продовольственную помощь185. В том же году Российское общество Красного Креста, изучив положение в степном регионе, отметило, что в каждой деревне есть больные цингой по причине плохого питания186. В 1911 году часть Казахской степи пережила сильнейшую засуху: по оценке властей Омского уезда, урожай пшеницы и других злаков был на 80% меньше прошлогоднего. Урожай был так плох, что крестьяне не смогли собрать достаточно зерна, чтобы посеять его в следующем году, и достаточно сена, чтобы прокормить свой скот. Степная трава тоже погибла от засухи, и животные, вынужденные ею питаться, болели187.
Как по причине этих трудностей, так и в силу прочих факторов, например конфликтов с местными властями и кочевниками-казахами, значительная доля поселенцев-славян, около 20% от общего числа, уже до 1917 года вернулась в Европейскую Россию. Многие из тех, кто остался, стремились разнообразить свою деятельность, не ограничиваясь хлебопашеством, слишком подверженным таким угрозам, как засуха: некоторые крестьянские поселения в Тургайской и Семипалатинской областях стали специализироваться в первую очередь (или исключительно) на скотоводстве188. Со строительством Транссибирской магистрали и введением пароходного сообщения по реке Иртыш в 1880-е годы поселенцы начали импорт новых технологий в Казахскую степь, ввозя в том числе механические сенокосилки и тяжелые железные плуги, которые более эффективно вспахивали землю, чем деревянные189. Поселенцы не теряли связи с Европейской Россией, члены их семей путешествовали туда и обратно, и в Степи появились новые семена, в первую очередь более твердые сорта пшеницы, любимой культуры поселенцев, а также новые породы животных, в первую очередь черные овцы, ценимые русскими и казаками190.
Крестьянская колонизация продолжалась, и казахи начали адаптировать свои практики кочевого скотоводства к новым условиям жизни в Степи. Из-за демаркации границ и из-за физического присутствия районов, заселенных славянами, казахи не могли использовать землю так, как делали это прежде. Чтобы компенсировать утрату части пастбищ, кочевники начали выращивать в Акмолинской и Семипалатинской областях (в целом соответствовавших землям Среднего жуза) сено для зимнего прокорма своих стад. Для защиты этих сенокосов и зимних пастбищ от посягательств крестьян и других кочевников некоторые казахи начали проводить по девять месяцев в году на своих зимних пастбищах, лишь на три месяца покидая их ради летних пастбищ, находящихся неподалеку191. С другой стороны, некоторые казахи Младшего жуза, напротив, увеличили размах своих сезонных откочевок: из-за множества новых крестьянских поселений им пришлось уходить дальше в поисках надежных источников воды и хороших пастбищ192.
Одним из последствий этих изменений в землепользовании стало то, что многие кочевники преобразовали состав своих стад. Казахи, укоротившие свои маршруты, стали комплектовать стада животными, приспособленными к минимальному передвижению с места на место: теперь они в первую очередь пасли крупный рогатый скот, затем – овец и лишь в последнюю очередь – лошадей. До конца XVIII века крупный рогатый скот не составлял сколько-нибудь заметной доли стад у казахов. Коров сложно было перегонять на дальние расстояния, и они считались более капризными, чем овцы или лошади: вместо того чтобы интенсивно пастись, они съедали лишь верхний слой травы193