Владлен начал было импровизировать, но вдруг понял, что собеседник слушает невнимательно и не к месту угукает.
– Слушай, Серег, – прервал он собственный монолог. – Давай поймем сначала, какой мой интерес.
– Твой что?.. А! Да-да. Угу. Только это ж, как говорится, не телефонный разговор. Подъезжай в «Уильямс» завтра, пообедаем предметно. Только, слушай, просьба есть.
– Какая? – насторожился бывший креативный директор.
– А у тебя есть Костика актуальный контакт? – преувеличенно нейтрально спросил Сережа.
Влад тут же сбросил звонок и на всякий случай заблокировал собеседника в «Телеграме». Надо было бы, по идее, сменить и телефонный номер, но эту задачу придется отложить на попозже.
Прошли еще сутки. Новой работы не предвиделось.
Влад подъедал дошик, перемешанный для сытности с тушенкой, и прикидывал, что на скромную еду и интернет денег ему на пару месяцев хватит, а вот с квартплатой, конечно, нужно было что-то решать. Риэлторша уже написала пару сообщений с напоминаниями, которые Владлен даже не открывал – пусть пока останутся в статусе «доставленных», а не «прочитанных».
В какой-то момент он в очередной раз задумался, почему он платит какой-то тетке с паленым «вюттоном», а не хозяевам квартиры напрямую; ответ на этот вопрос неожиданно дала мертвая Олеся.
Той ночью он, обычно спавший без снов и как бревно, проснулся от собственного крика в луже пота – приснилось Владу что-то настолько кошмарное, что разум словно включил сигнал срочного всплытия (чтобы не остаться в кошмаре навсегда) в реальность.
Голос Олеси из-за двери звучал нервно, напуганно.
– Хозяин! Хозяин! Не дыши! Не открывай глаза! Хозяин!
Влад сразу понял, что ослушаться этого голоса – нельзя. Он зажмурился и затаил дыхание.
Присутствие не-Олеси исчезло.
За дверью запретной комнаты по-стариковски зашаркали чьи-то ноги.
– Довожу до вашего сведения, – донесся бестелесный голос, – что моя супруга Ильницкая Вэ Ка, проживающая по месту прописки в городе Москва, улица Мосфильмовская, дом четыре дробь семнадцать, квартира нумер пятнадцать…
Это был адрес злополучной квартиры, которую Влад на свою голову снял пару месяцев назад.
– …Систематически высказывает недоверие социалистическому строю и персонально руководству Ка Пэ Эс Эс, – продолжал равномерно бубнить невидимый Хозяин, – что я, Ильницкий А Эн, не могу расценить иначе, чем как подрывную деятельность, направленную на дискредитацию советского государства. Считаю своим долгом требовать у компетентных органов принятия скорейших мер. Дата, подпись. Вот так. Во-о-от так.
Эти «вот таки» звучали гулко, как из-под земли.
Ручка запретной двери вдруг бешено задергалась.
Чтобы не вскрикнуть, Влад до крови прокусил себе нижнюю губу.
– Довожу до вашего сведения, – снова начал голос, – что моя супруга…
Изнутри дверь словно нежно гладили длинными пальцами с десятками суставов.
Наконец, голос начал удаляться.
– …Скорейших мер. Дата, подпись. Вот так. Во-о-о-от так.
Перемазанный кровью Влад не смел открыть глаза и пошевелиться до самого утра.
Очередной звонок от риэлторши Владлен даже не стал брать: денег за последние дни не прибавилось, на всё более панические «дружеские» сообщения коллегам-конкурентам ответов не было, занять тоже было не у кого.
Наблюдая за ерзающим по кухонному столу телефоном, Влад грустно планировал бегство. В квартире, конечно, придется оставить и мебель, и бо́льшую часть одежды, и вообще почти всё, что он успел нажить; всю взрослую жизнь, по сути, предстоит как-то начинать заново… Тут он себя одернул: с самого начала ведь было ясно, что потреблядство до добра не доведет! Нужно быть легким на подъем, не привязанным к мещанской бытовухе, свободным гражданином глобального мира. Ноут есть, голова на месте, многолетний опыт на острие онлайн-прогресса имеется – пофигу, справимся. Всё будет хорошо и даже гораздо лучше, чем было! Никто, кроме самого себя, не поможет! Только бы поскорее прошло изодранное Костиком лицо.
Телефон в последний раз вжикнул и погас, милосердно спрятав в своих недрах номер риэлторши.
Зато во входной двери кто-то завозился ключами.
– Блять! Блять! Блять! – шепотом закричал Влад.
Естественно, у нее был ключ! Надо было раньше сообразить! Особенно после того, как он узнал (догадался) о судьбе Хозяина.
Ругать себя и отвечать на вдруг возникшие вопросы (а риэлторша знает, что́ за дверью? А как она вообще получила доступ к квартире? А много до него тут было квартирантов? И что с ними случилось?) было некогда – судя по металлическим щелчкам, вот-вот готов был поддаться последний, самый тугой замок.
Влад кинулся в прихожую, на ходу растрепывая волосы и натирая кулаками глаза – ничего лучше, чем притвориться спавшим, ему в голову не пришло. Так можно было потупить первые несколько минут, параллельно ища выход из ситуации.
– Я не по́няла? – сказала риэлторша вместо приветствия.
Владлен выглядел настолько ошалелым и помятым, что в актерской игре не было особой нужды.
Гостья злобно отряхивала туфли у порога, разбрызгивая капли дождя с шубы – для которой, по представлениям Влада, по погоде было еще рановато.
Что ответить на риторический вопрос, он не знал, поэтому широко, с подвыванием зевнул.
Риэлторша придирчиво его осмотрела, заглянула через плечо на кухню и как-то резко успокоилась.
– Бухаешь, да?
Влад от неожиданности энергично кивнул.
– Да и правильно… По такой жизни только ебанутые не бухают. А у тебя, я смотрю, порядок, не насрано. Черножопых своих не привез, молодец. А то ж я, знаешь, не первый день тут это…
Не дожидаясь реакции жильца, женщина выбралась из мокрой шубы, повесила ее на вешалку и заглянула в жилую комнату. Монолог при этом не прерывался:
– Трубку не берешь – ну, думаю, всё! Весь кишлак тут уже, накурено, баулов навалено, шлюхи вокзальные… Думала, прямо с ментами приду, чтобы времени не терять.
Это замечание вернуло Владу дар речи – правда, не очень убедительной и связной.
– Да я, ну… Там девушка… И всякого другого навалилось…
– Да всё говно – от нас, девушек, – ответила риэлторша; судя по тону, она не издевалась, а, кажется, и правда сама так в какой-то момент решила. – Рожу тоже она тебе изодрала? Тц-тц… Тварь какая, посмотри. Ну ладно, не переживай, новую найдешь.
Влад вздохнул. Обыденность этого диалога помогла ему собраться с мыслями, переключиться с необъяснимых кошмаров, скрывающихся за дверью комнаты, на вполне рутинные задачи – как, например, немного отсрочить квартплату. Он решил перейти в небольшое аккуратное наступление.
– Слушайте, э-э-э… Элина?..
Он вдруг сообразил, что риэлторша ему либо не представилась, либо он благополучно забыл, как ее зовут.
Наступление захлебывалось, не успев начаться.
– Жанна, – с неудовольствием ответила та, без приглашения прошла на кухню и устроилась на жалобно скрипнувшем раскладном стульчике. – Это чем тут насрано у тебя? Краска или что?
Владлен с ужасом понял, что гостья показывает на засохший кровоподтек на полу у холодильника, оставшийся там с последней ночи Костика до начала переделки.
– Да баранину брал на Бутырском, у меня там мясник знакомый, – неожиданно гладко ответил жилец. – Протекла немного, вытру.
Риэлторша потеряла к пятну интерес и с пониманием кивнула:
– Кошерная, да? Или как там это у вас, халяльная? Это правильно. Вот в этом вы молодцы. Здоровое едите, по вашим там понятиям этим, а не говно всякое. Баранинка, зелень, мелень…
Влад вдруг понял, что впервые за время общения с Жанной по-настоящему, не на шутку разозлился.
– Ой, Жанна, а я всё забываю спросить – а может, я хозяевам напрямую буду квартплату перечислять? А то так непривычно как-то. У них всё в порядке вообще?
После короткой паузы та быстро стрельнула взглядом влево – из какого-то сериала Влад знал, что это первый признак приближающегося вранья.
Так и вышло.
– Ну, во-первых, это не твое собачье дело, – огрызнулась собеседница, – а во-вторых, хозяева люди пожилые, из дома не выходят почти. И картами не умеют пользоваться. Кстати, по деньгам что? Срок позавчера был.
Этот риторический прием Владлен тоже неплохо знал: перехватить инициативу вместо того, чтобы отвечать на неудобный вопрос.
– У меня просто по работе… Ситуация. Лучше я прямо хозяевам объясню, попрошу отсрочку. Дадите телефон их или что-то такое?
– Ты мне зубы не заговаривай! – Жанна подорвалась со стула и подскочила к Владлену вплотную – так, что он почувствовал заглушенный мятой жевательной резинки запах гнилого зуба.
По правде говоря, Жанна и сама не знала, что случилось с хозяевами этой квартиры. Ключи ей дал Ахмет; сказал заносить ему сорок тысяч в месяц и вопросов не задавать. Так бы она, может, и не согласилась, – но за ней уже несколько лет висел один должок, и это был далеко не самый худший способ его отработки. Задумываться о судьбе хозяев ей и в голову не приходило: скорее всего, Ахмет со своими дружками отмутили у них квартиру через криминальный схематоз, а перепродать по каким-то причинам пока не могли. Так что дедуля с бабулей сейчас в лучшем случае ночевали под теплотрассой, а в худшем – кормили червей где-нибудь в мытищинском частном секторе. Да и хрен с ними – а вот обнаглевшего квартиранта надо было срочно поставить на место.
– Какие отсрочки еще?! Двух месяцев не прожил! Я ж думала… Хозяевам сказала, что не алкаш вроде, порядочный…
Приступ сочувствия бытовому пьянству у риэлторши быстро завершился.
Влад, который и сам не понимал, зачем на ровном месте затеял конфронтацию, попятился и замычал что-то извинительное.
– Так ты торчишь! – высказала Жанна следующую догадку. – Ну то-о-о-очно… Господи, за что мне только наказание такое! Так, знаешь что…
Владлен, так и не сумевший вставить ни слова в этот монолог, вопросительно поднял брови (и поморщился – разодранная щека всё еще плохо реагировала на мимику).