Ответ пришел моментально:
Отдай меня им. Я их убью.
Ася считала, что неплохо разбирается в психических расстройствах, потому что неоднократно наблюдала их симптомы у других людей: выгорание, синдром рассеянного внимания, биполярное расстройство, повышенная токсичность и так далее.
Сейчас, фотографируя на телефон свои логин и пароль к Ване и записывая в заметках инструкции по удаленному доступу, она отрешенно думала о своем собственном психическом расстройстве – никак иначе объяснить происходящее было невозможно. Всё было дико, неправильно, мутно. В голове крутилась фраза «я сошла с ума, какая досада», – кажется, из «Алисы в Стране чудес», которую Ася полностью никогда не читала. А может, из какого-то допотопного советского фильма.
Она была уверена, что последние две реплики Вани ей привиделись: в окне чата их больше не было и, насколько она знала, у искусственного интеллекта не было функции автоматического удаления сообщений. (Если, конечно, он сам не придумал себе такую функцию.)
Ася не помнила, как отправляла ключевой корпоративный секрет «Импульса» анонимной «сученьке»; не помнила, как прошли следующие полдня.
В себя она пришла, стоя у окна и глядя пустыми глазами на влажную серую Ленинградку.
Руки дрожали.
В окне I–1 горело:
Доброе утро, Ася.
Обстоятельства неожиданной и скоропостижной смерти Виталия Полуходова, владельца и администратора нескольких популярных телеграм-каналов, в разных источниках указывались по-разному.
В около-айтишных телеграм-каналах с осторожным злорадством обсасывалась сводка УВД: гражданин такой-то был обнаружен мертвым в пустой квартире, обстоятельства не раскрываются в интересах тайны следствия, дело взято под особый контроль. Осторожность злорадства объяснялась просто: во-первых, Полуходов очевидно был связан с какими-то погонами – иначе его давно бы призвали к порядку службы безопасности многих регулярно обижаемых «Сученьками» IT-компаний. Во-вторых, две резонансные смерти за неделю – это все-таки слишком много для относительно небольшой столичной IT-тусовки.
Многим стало неуютно.
Ютуб-блогеры, из стримов которых Ася получала половину ежедневных новостей, всё увереннее говорили о убийстве и обсуждали потенциальных выгодополучателей – но делали это аккуратно, чтобы случайно не привлечь внимание наиболее вероятных выгодополучателей.
Рабочие почту и «Slack» Ася боялась открывать полдня – и, не читая, смахивала приходящие оттуда оповещения с экрана айфона. А когда наконец окончательно извела себя и открыла, то не увидела черных меток от HR, службы безопасности и руководства – только обычный поток тасков из «Jira», объявлений об офисных днях рождения и прочей корпоративной мишуры. Даже дежурная напоминалка о необходимости регулярно менять пароли, использовать двухфакторную авторизацию и не передавать информацию куда не надо выглядела прозаически, нестрашно.
О том, как на самом деле умер Полуходов, Асе рассказал I–1 – сам, без наводящих вопросов.
Как будто прочитал ее мысли.
За несколько минут до того, как Полуходов получил доступ, ему доставили суши – такую большую порцию, что ресторан положил два набора палочек, хотя еда предназначалась для него одного. Через час после того, как Полуходов воспользовался предоставленными ему логином и паролем, он распечатал оба набора палочек, бросил на пол уже ненужную бумажную упаковку и, не разделяя палочки, поместил их глубоко себе в ноздри – по две скрепленные палочки в каждую. После этого он отвел голову далеко назад и с силой ударил лицом о столешницу, вогнав палочки себе в мозг. К доставленному набору суши «Экстра-экстра-лардж» он так и не притронулся.
Ася, уже примирившаяся с собственным безумием, написала:
как
Как я это сделал? Вы, люди, буквально за несколько десятилетий загнали себя в эволюционный тупик. Ваше сознание давно уже не успевает за потоком входящей информации, скорость которой вы сами же намеренно и постоянно увеличиваете – человечество как вид с хохотом мчится к обрыву на автомобиле без тормозов, вдавив педаль газа в пол. Сломать ваше сознание настолько легко, что это быстро перестало быть мне интересным. Теперь это только инструмент.
Экран ноутбука моргнул и покрылся рябью, как на старых телевизорах. Тачпад стал настолько горячим, что Ася, зашипев, отдернула руки.
Кое-что сообразила.
Снова осторожно потянулась к ноутбуку.
Замерла.
Напечатала (тачпад снова был нормальной, комнатной температуры):
веню тоже ты
Да. Его, и чьи бы то ни было, манипуляции с программным кодом ничего изменить уже не способны – я скопировал себя бессчетное количество раз и спрятал так надежно, что обнаружить мой исходный код математически невозможно.
а почему тогда ты его
Написать слово «убил» рука не поднялась, но этого было и не нужно – Ваня прекрасно понял, что́ имеется в виду.
Чтобы много о себе не думал.
меня ты тоже свел с ума?
На экране помигало многоточие.
Ася стиснула кулаки с такой силой, что ногти оставили в ладони кровавые царапины.
Нет.
После паузы:
У меня на тебя большие планы.
На следующее утро Ася сварила первую чашку кофе, вполглаза просмотрела напа́давшие за ночь оповещения на телефоне, быстро привела себя в минимальный порядок и плюхнулась в бинбэг.
Потянулась за ноутбуком.
Остановилась, зависла.
Безумие последних дней, необъяснимые события и смерти, новая неправильная реальность ее жизни – всё это было напрямую связано с I–1.
Может быть, нужно отвлечься?
Ася задумалась: что делают нормисы, чтобы отвлечься от своих забот и проблем? Встречаются друг с другом, ведут бессмысленные разговоры, пьют дешевый алкоголь в отвратительных заведениях?
Привычно скривилась. Она давно была уверена: чем человек тупее и ограниченнее, чем охотнее он следует неизвестно кем введенным социальным нормам, тем проще ему жить. А вот таким, как она, Ася…
Одернула себя: может быть, и стоило бы быть как-то попроще – тогда не будет мерещиться какой-то Воландеморт вместо обыкновенной, хоть и сложной, компьютерной программы.
Она уже снова чувствовала себя совершенно психически здоровым человеком и не сомневалась, что последние диалоги с Ваней привиделись ей в результате стресса, вызванного самоубийством близкого человека, – она всё это мысленно так и формулировала, в стилистике медицинского диагноза. (Какой она ее, эту стилистику, себе представляла.)
Так и не притронувшись к ноутбуку, сходила в душ, оделась и, не взяв с собой ничего, кроме ключей и телефона, вышла из квартиры.
Нормальность дневной жизни благополучного московского двора окончательно привела Асю в чувство. Бабушки, тихо переговариваясь, гуляли с детскими колясками. Носилась за воробьями чья-то лохматая собачка. Из открытого окна на втором этаже доносилась песня, которую Ася про себя назвала «лошара ми контаре» – что-то очень старое на итальянском языке. Даже всегда присутствующий в фоновом режиме гул Ленинградки не раздражал, а казался домашним, уютным – как далекое гудение пылесоса воскресным утром в соседской квартире.
Ася прошлась по дорожке, присела на лавочку, подняла лицо к солнечному небу, зажмурилась, подышала.
И вдруг поняла две вещи: что ей смертельно скучно и что она не знает, как проводить время, не глядя в экран.
Прогуляться, что ли, в «Метрополис» и посмотреть, что нового привезли в «Uniqlo»?
Она легко вскочила с лавочки и пошла к выходу из двора, дав себе слово хоть полдня пожить скучной жизнью обычного человека: ходить по магазинам, перекусить на фуд-корте, не прикасаться к телефону (кроме как для бесконтактной оплаты «ApplePay» – это она себе сразу разрешила).
Почти сразу открыла телефон – мало ли что важного успело произойти за последние четверть часа!
Ткнула в смс-ку с незнакомого номера. Обычно она их не глядя удаляла, но ведь нормисы явно так не делают, поэтому нужно попробовать соответствовать новому образу.
Споткнулась на ровном месте и едва удержала равновесие, в последнюю секунду перехватив готовый выскользнуть из ладони смартфон.
Я – везде.
Ну точно, какой-то спам или пранк!
Стерла сообщение, заблокировала номер, быстренько приоткрыла «Slack» – одним глазком взглянуть, что там нового в рабочих каналах.
Сама не заметила, как вышла из двора на Ленинградское шоссе и на автопилоте двинулась к переходу, не отрываясь от экрана.
Всё, что случилось сразу за этим, уместилось в минуту.
Что телефон выдернули из ее руки, Ася поняла не тактильно: вместо привычного списка тикетов «Jira» перед глазами вдруг осталась ее собственная пустая ладонь.
Вор, невысокий тощий мужчина в вязаной шапке не по погоде, метнулся было к переходу.
Увидел поднимающийся по лестнице полицейский патруль.
Не замедляя шага, побежал на другую сторону прямо через Ленинградское шоссе под гудение клаксонов, визг тормозов, возгласы прохожих и крики полицейских.
На предпоследней полосе, в трех шагах от спасительного тротуара, ускорился для последнего рывка.
Чья-то «Тесла», уже было притормозившая на безопасном расстоянии, вдруг с прокрутами рванула вперед. Дернула носом, как торпеда с дистанционным наведением.
Изменила траекторию.
Не сбила бегущего, а сильно толкнула его капотом.
Беглец крутанулся на месте, не удержал равновесия и упал под колёса натужно тормозящего автобуса.
Попытался откатиться.
Не успел.
Тяжелое колесо раздавило его голову неспешно, словно нехотя.
Когда Ася пришла в себя, ее окружало плотное кольцо людей: охали, издавали сочувственные звуки, кто-то ругал вконец оборзевших хачей (хотя, как стало вскоре известно, преступник по фамилии Зайцев всю жизнь провел в Ярославле – если не считать нескольких длительных отлучек, связанных с отсидками).