– Богатства, – Максим качнул головой. – И после всего… После того как он тебя заклеймил, разрушил твою жизнь… Ты согласился на него работать?
– О, поверь, я ненавижу Скоробогатова не меньше, чем ты. А может, больше. Но ненависть бесплодна, как и месть. Она не приносит дохода. А мне только и остаётся, что держаться поближе к Аркадию Ивановичу. Карта у него, конечно, дрянь, но Шустов, кажется, считал, что её будет достаточно. Ну, если к статуэтке добавить исходную точку, которую Серхио после знакомства с дневником Затрапезного мог указать с точностью до секунды. Думаю, у Скоробогатова достаточно средств и людей, чтобы воспользоваться и статуэткой, и палантином, и всеми моими наработками по пропавшим путешественникам. А я буду ждать своего шанса. В джунглях, знаешь ли, может многое случиться. Нужно немножко потерпеть. Скоро мои лишения окупятся.
Лодочник заглушил мотор. Подгребая веслом, вёл свою «Pedrito III» к берегу. Артуро увидел знакомое нависшее над водой дерево. Значит, они не промахнулись. Лодочник действительно знал своё дело. Как он вообще сумел в такой темноте, да ещё и в грозу здесь сориентироваться? Артуро любил профессионалов.
Рауль, переобувшись в сапоги, первый выскочил на влажную землю полутораметрового пологого откоса. Отсюда им предстояло идти пешком.
Максим не задавал вопросов. Не пытался выяснить, где они оказались и куда сейчас направлялись. Просто последовал за Раулем – вышел, как и был, в кроссовках.
Артуро напоследок сказал лодочнику ждать их на месте и никуда не отплывать.
– И не выключай фонарь. Свети, чтобы мы тебя заметили издалека. Запасные батарейки есть? Вот и отлично.
Проверил рюкзак. Поддел его под дождевик, лямками на спину. Натянул сапоги и старательно раскатал голенища.
Максим уже выбрался на откос. Стоял там чуть сгорбившись, заложив руки в карманы брюк. Сумку сдвинул на спину. Прижал локти к бокам. Значит, замёрз. Неудивительно. Артуро даже под дождевиком было холодно. Всё-таки следовало захватить вязаный свитер, который ему в своё время подарила Исабель.
Артуро с грустью вспомнил тётю. Так и не решился мучить её спектаклем вроде того, что устроил Максим. Она и без того натерпелась за последние годы. Теперь Артуро отправил её в Испанию, к своим родителям. Пусть поживёт у них. Потом, уже после экспедиции, оплатит ей хороший хоспис, где она в покое и под надзором проведёт остаток дней. Едва ли тёте осталось так уж много. Жаль. Артуро многое отдал бы, чтобы она смогла осознанно разделить с ним его триумф, а значит, в каком-то смысле и триумф, пусть запоздалый, её мужа.
Поднимаясь по откосу, Артуро несколько раз поскользнулся. Пришлось упереться руками в землю. Перепачкал ладони. С раздражением вытер их о брючины и скомандовал Раулю:
– Веди!
Максим шёл между ними. Не пытался заговорить. Не сопротивлялся. И всё же в его поведении не было обречённости. То, как он ставил ноги, как изредка оборачивался к Артуро, выдавало в нём насторожённость. И, кажется, готовность при необходимости сопротивляться. Артуро меньше всего хотел устраивать тут сражение. Надеялся, что Максим потерпит ещё хотя бы минут двадцать. Главное – добраться до Пасти каймана.
Осторожно вытащил из рюкзака пистолет. Девятимиллиметровый укороченный «ругер». Ствол из легированной стали, ребристый удлинитель рукоятки. Маленькое, почти карманное оружие. Купив его три года назад, Артуро первое время с ним не расставался. Иногда просто держал в руках. Наслаждался тем, как на ладонь ненавязчиво и вместе с тем убедительно давит холодная тяжесть «ругера». Сейчас переложил пистолет к груди, под спинку рюкзака. Так его будет проще выхватить. Подумал, что следовало лишний раз проверить магазин. Артуро был не так уж хорош в обращении с оружием. Пять или шесть раз ходил на стрельбище и теперь боялся, что в нужный момент что-нибудь пойдёт не так.
Шагать старались строго за Раулем. Фонарь был только у него, а растительность оказалась густой и приставучей. В темноте не удавалось разглядеть нормального прохода. Собственно, настоящей тропы здесь никогда и не было. Местные индейцы не любили это место и приходили сюда только в надежде поохотиться на жароподобных гоацинов или собрать в ближайшем пруду корни лотосов.
Под ногами хлюпала прикрытая травой грязь. Несмотря на ливень, пахло сладким, почти приторным цветением. Артуро без толку вновь и вновь протирал линзы очков. Их не спасал даже козырёк дождевика – лицо заливало так, словно Артуро шёл с запрокинутой головой.
Чем дальше уходили от берега, тем выше становились деревья – уже не стояли отдельными стволами со своими обособленными кронами, а сливались в единую тёмную занавесь. Не хотелось и думать о притаившейся в ночных джунглях живности. Дождь ничуть не смущал их обитателей.
Рауль продолжал уверенно идти вперёд, а вот Максим всё чаще от него отставал – то ли в самом деле ослабел от холода, то ли задумал неладное. Артуро приходилось его подгонять. И чем медленнее Максим реагировал, тем крепче Артуро сжимал под рюкзаком рукоятку пистолета. Не выпускал её, хотя под задравшиеся полы дождевика стала заливаться вода.
Влага была повсюду. Ею были пропитаны и мешавшие идти ветки, и росшая до пояса трава, и воздушные корни деревьев, намертво переплетённые, свисавшие наподобие стёганых подзоров. Листья и закрытые бутоны тяжёлых цветков били по лицу, оставляя удушающе терпкий аромат. Что-то царапало щёки, норовило сбросить очки, которые Артуро устал поддавливать к переносице. Рвался дождевик. С каждом шагом холод проникал всё глубже.
– Долго? – крикнул Артуро.
– Почти на месте!
Раулю пришлось дважды ответить, прежде чем Артуро разобрал его слова.
Максиму их перекличка явно не понравилась. Он теперь не смотрел под ноги, не пытался ловить участки, освещённые фонарём. Крутил головой, старался хоть что-то разглядеть в чёрных клубах подлеска.
Артуро больше не мог рисковать.
Достал из-под рюкзака пистолет. Прижал его к бедру. С тихим щелчком опустил предохранитель и положил палец на спусковой крючок. Жалел, что не получится для успокоения проверить красную точку предохранителя. На стрельбище как-то ошибся с ним, но… Нет, сейчас ошибки быть не могло.
Максим не отличался прозорливостью. Мог бы давно понять, что такие тропы не ведут к друзьям. С другой стороны, он ведь надеялся показной покорностью избавить их от мучений. Думал, что поднимет руки, признает свою неправоту, и вокруг все с отеческой нежностью похвалят его за смелость, а затем отпустят назад, в старую жизнь. Так, что ли? Напрасные надежды.
Максим шёл всё медленнее. Смотрел исключительно направо, где заслон из деревьев в самом деле казался не таким густым. Если он туда нырнёт, его придётся выискивать до утра.
Артуро приподнял пистолет.
Смерть любого человека на твоём пути – печальное, но порой неизбежное препятствие, через которое нужно перешагнуть ровно так, как ты перешагиваешь через разлом в скале или упавшее на землю дерево.
Максим не успел ничего сделать. Артуро выстрелил ему в левую ногу. Прямиком в икру. С одного метра не промахнуться даже под дождём, даже с застланными влагой очками, даже с дрожью в заледеневшей руке.
Тёплая, приятная отдача. И собственное дыхание, на мгновение заглушённое выстрелом. И усилившийся шум дождя, словно ненадолго прерванный близким громом.
Нога Максима подогнулась. Однако он устоял.
Будто не сразу понял, что произошло. А потом развернулся на месте. Артуро не видел лица, глаз. Но видел, как Максим на него кинулся. То есть хотел кинуться. Но не смог. Раненая нога подвернулась, и Максим упал.
Артуро, ошеломлённый тем, что решился нажать на спусковой крючок, ещё стоял на месте, когда к нему подошёл Рауль. Или он уже тут давно стоит?
– Так надо, – бросил Артуро.
Прежде ему не доводилось стрелять в человека.
Рауль спокойно отдал Артуро фонарь, а сам наклонился к Максиму. Казалось, сейчас поможет тому подняться и спросит о его самочувствии. Но вместо этого Рауль ударил. Кулаком. В дрожащем свете фонаря было видно, как голова Максима глубже ушла в грязевую жижу. Рауль мгновение постоял над ним. Затем ударил ещё раз. Беззвучно и едва различимо в ночном ливне.
Максим сопротивлялся. Пытался отползти. Рауль ему не позволял.
Они словно играли в какую-то нелепую игру. Максим поднимал руки. Рауль откидывал их. Искал возможность для нового удара. Долго, ужасающе долго ждал. А потом вновь бил.
– Хватит, – скомандовал Артуро. – Делай как задумано.
Голос не подвёл. Остался уверенным.
Рауль не спорил. Долго не мог придумать, как лучше нести Максима. Поначалу попробовал тащить его за руки. Не получилось. Мешали корни. Потом взялся за ноги. Зажав их под мышками, начал пятиться, но не одолел и двадцати метров. Рубашка Максима задралась, обнажила спину и цеплялась за траву и палые ветки. В итоге Рауль перекинул Максима через плечо. С трудом шёл под такой тяжестью. Перепачкался в крови. Несколько раз останавливался. Дважды опускал Максима на землю, чтобы перевести дыхание. Но всё-таки шёл вперёд. Они были близки к цели.
Максим не сопротивлялся. Был в сознании, однако явно берёг силы для последнего рывка. Глупо. Не будет этого рывка. Как не будет и надежды на спасение. Всё кончилось в ту минуту, когда он сел к ним в лодку.
– Мне жаль, – прокричал Артуро, освещая заросли фонарём. – Мне правда жаль, что всё так заканчивается для тебя. И я… я бы с радостью поступил иначе, но ты не оставил мне выбора. Ты всё испортишь. А мне нужно, чтобы всё шло спокойно, по плану Скоробогатова. До тех пор, пока я не вмешаюсь. К тому же его люди сами сказали избавиться от тебя. Они устали от твоей строптивости.
Руки Максима безвольно раскачивались из стороны в сторону. Задевая за ветки, вяло цеплялись за них.
– Что-что? – прокричал Артуро, притворяясь, будто Максим ему ответил. – Ты не виноват? Виноват. Последняя фотография твоей мамы была твоим последним шансом остановиться. Но ты не остановился. Скажешь, что хотел помочь родным, хотел исправить ситуацию? Нет! Ты хотел выйти из неё победителем. А это не одно и то же. Думаю, когда вся эта история закрутилась… Думаю, ты услышал в себе голос отца, голос Серхио. Но ты не твой отец. Ты застрял где-то на границе между его миром, самоотверженным и беспощадным прежде всего к самому себе, и миром простых обывателей, трясущихся над семейным фарфором и кустами роз в патио. Понимаешь, о чём я?