Глеб вырвался в город, желая отдохнуть от корабля, а теперь не знал, чем заняться. Он нашел кинотеатр, в котором бывал раньше, но афиши — мускулистые герои с волевыми подбородками и светловолосые волоокие героини — не вызвали у него энтузиазма.
В конце концов он серьезно проголодался и спустился по откосу к реке, в «Метеор». При виде форменного кителя официант, обратившись со словами «господин командор», проводил его к столику у окна. Глеб быстро просмотрел меню и уже хотел сделать заказ, как со стороны входа его кто-то позвал и замахал рукой. Это оказался Покельс, командир «Геркулеса». Они знали друг друга со времен «Урсуса»: Глеб тогда был стажером, а Покельс — вторым штурманом, под командованием Маршалла. Покельс еще раз махнул рукой, и Глеб, мысленно вздохнув, махнул ему в ответ. Невысокий голландец проворно подошел к Глебу, крепко стиснул его руку и жизнерадостно хлопнул по плечу. Они сели, и снова появился официант.
Покельс, не заглядывая в меню, заказал стейк с жареным картофелем. Глеб попытался вспомнить, что хотел заказать сам, и, так и не вспомнив, взял шницель по-венски, лишь бы избавиться от терпеливого официанта. Командир «Геркулеса» заказал еще графин грога и, несмотря на протесты Глеба, два стакана. Еду принесли быстро. Оба ели молча. Голландец первым уничтожил содержимое тарелки и, проглотив последний кусочек мяса и жареной картошки, жадно запил еду половиной стакана грога, затем отодвинул стул и ослабил ремень. Глеб медленно и методично отрезал полудюймовые кусочки шницеля, обмакивая их в желток и размеренно жуя.
Когда он закончил, Покельс стукнул стаканом по стакану Глеба и выпил еще грога. Его лицо покраснело.
— А вообще, что вы думаете насчет новых планов американцев?
— Каких планов? Мы только вчера пришли с Марса.
— Ну да, это было в «Геральде» в субботу. Они создали новое предприятие, обещают полную автоматизацию космических полетов, в том числе для уже существующих кораблей.
— С ума сошли?
— Какой-то прорыв в области искусственного разума, новые работы Минского и так далее.
— Поживем — увидим.
— Вряд ли есть время ждать. Проснемся — будет уже поздно.
— Вы так думаете?
Покельс с энтузиазмом тряхнул головой.
— Думаю! Есть же в конце концов профсоюзы, пусть выскажутся!
— Поговорю со своим представителем.
— Я уже говорил. Когда вернемся — телеграфирую вам список требований. Надеюсь, вы меня поддержите.
— Конечно.
— Куда вы теперь идете?
— Луна — Марс, послезавтра. А вы?
— Уже неделю жду нового радиста.
— Что-то случилось?
Покельс пожал плечами.
— Манетти остается на Земле — вот так просто. С прошлого раза было известно, что это его последний полет, но никто наверху не побеспокоился. Теперь мы стоим, а счетчик щелкает.
— У судовладельца.
— У нас тоже — премии и все такое… У меня к вам просьба.
— Какая?
— Подкину вам письма для отправки на Луну, хорошо?
Глеб кивнул.
— Мы стартуем послезавтра, в четырнадцать.
Покельс хотел двинуться дальше — кажется, где-то в нижнем городе был бар, где играли отменный джаз, — но Глеб решительно отказался, так как не любил шумную негритянскую музыку и гомон ночных заведений. Попрощавшись с Покельсом, он отправился на поиски такси.
Он шел по узким улочкам. Мимо шли обнимающиеся парочки, а сам он обходил стороной громогласные толпы вокруг ресторанов, размахивающие кружками и бокалами. Солнце уже зашло, и разогретые стены отдавали тепло. На маленькой площади собрались зрители вокруг жонглера огнем. Глеб остановился — ему хотелось посмотреть на кружащее в воздухе пламя. Рядом остановилась пара — высокий мужчина в шортах и майке с открывавшим мускулистую грудь вырезом и рослая девушка в платье без спины. Рука мужчины обнимала ее за талию. Быстро окинув их взглядом, Глеб вернулся к жонглеру.
Эта девушка была шатенкой, но отчего-то она вызвала у него ассоциации с той, увиденной на террасе. Может, тогда ему просто привиделось? Люди ведь не растворяются в воздухе. Но куда приятнее было бы провести вечер в городе с такой девушкой, как Джульетта, чем с похожим на поросенка Покельсом. Надо было сразу попросить у нее номер телефона. Такая куколка… Повернувшись, он зашел в ближайший бар и попросил пива. Бармен не понял, и Глебу пришлось показать пальцем, какая бутылка ему нужна.
Взяв стакан, он присел на подоконник большого окна. В небе с левой стороны вспыхнула голубовато-зеленая звезда и резко устремилась вниз. Кто-то садится, подумал Глеб. Жонглер изверг двухметровый столб желтого пламени, и в его свете Глеб вдруг увидел на другой стороне площади знакомое лицо в окружении золотистых волос.
Он вскочил, расплескивая пену, и со стаканом в руке, расталкивая людей, побежал туда. Быстро оглядевшись по сторонам, он увидел трех девушек, шедших под гору по боковой улочке. Она шла посередине. Глеб бросился за ними, спотыкаясь о каменные плиты. Девушки испуганно обернулись. У блондинки посередине был совсем другой нос, короткий и вздернутый. Пробормотав извинения, он вернулся на площадь, кляня себя на чем свет стоит. Выпил глоток грога и полстакана пива — и уже потерял голову!
Допив содержимое стакана, Глеб, не глядя, отставил его в сторону и быстро зашагал в сторону улицы, освещенной фарами проезжающих автомобилей.
Следующий день начался с аварии запасного главного компрессора. Ничего выдающегося, но даже на максимальных оборотах он не давал номинального давления. Чабо проверил технические требования — номинальное давление с точностью до четырех процентов. Было номинальное минус семь, а без резерва стартовать нельзя, так что Глеб выписал кассовый ордер, и главный инженер поехал в мастерскую за деталями. Потом еще произошло небольшое замыкание в цепи датчиков левого борта, затем пришлось спускать масло из половины резервной гидравлики, чтобы добраться до компрессора. Наконец привезли горючее, которое Глебу пришлось принимать самому, поскольку Чабо был занят. Далее последовал пробный разгон главного реактора, проверка фильтров и системы кондиционирования. Мюллер поехал за овощами и вернулся с пятьюдесятью килограммами замороженного шпината — никаких других овощей на продовольственном складе не оказалось. Глеб еще раз просчитал курс на Луну — кто-то, решив подшутить, спрятал или выкинул листок с черновиком первых расчетов, — после чего приехал боцман с «Геркулеса» и привез большой мешок почты. Так пролетел весь день.
Вечером компрессор отказал во второй раз, и Глеб уже хотел телеграфировать на «Геркулес» с просьбой одолжить механика, но Чабо нашел прохудившийся подшипник, под которым собралось солидное озерцо масла. В час ночи компрессор починили, и Глеб поставил подпись на отчете о ремонте. Можно было идти спать. Остальные проверки предстояли завтра.
В десять утра через трюм прошли таможенники, в одиннадцать Глеб отвез оставшиеся бумаги в портовое управление, в двенадцать с башни передали подтверждение старта, и можно было отдать приказ о начале предстартовой подготовки. У них оставалось еще два часа, и вдруг всем стало скучно. Глеб как-то сказал, что с закрытыми глазами поднимет корабль с земли, и это была не пустая похвальба: за кривой тяги и коридором следил автомат, пилотам с штурманом оставалось лишь следить за параметрами и за тем, чтобы стрелки приборов оставались в зеленом поле. А после полутора десятков стартов на одной и той же жестянке все прекрасно знали, что и когда будут показывать приборы.
Все собрались на мостике. Уилсон разогревал реактор, как обычно чуть ниже разгонной кривой — официальное требование, с тех пор как стал обязательным холодный старт. Но Глебу это не нравилось: для реактора есть оптимальные параметры, зачем от них отступать? Радист болтал с башней — пришло подтверждение о резервировании коридора и выделении эллипса. Чабо, зевая, включал агрегаты в соответствии с контрольным списком, снизу доносился нарастающий вой компрессоров. Крамер сидел, напряженно вглядываясь в индикаторы тангажа в трюме, показывавшие, естественно, ноль целых ноль десятых; пилоты возились с навигационным калькулятором, рассчитывая поправку на ветер. За десять минут до старта с башни пришло разрешение. Глеб откашлялся.
— Старт на счет «ноль». Шестьсот, — он включил автомат отсчета.
Уилсон:
— Реактор на стартовой мощности.
— Холодная тяга на полную мощность на счет «ноль», — Чабо включил автоматику бустеров, и к механическому голосу, отсчитывающему секунды, контрапунктом добавилось попискивание.
Первый пилот:
— Гравиметрия для выхода на кривую без отклонений.
Второй пилот:
— Курсовые поправки введены.
— Ремни, маски!
Щелкнули замки ремней, все потянулись к боковинам кресел за снежно-белыми скорлупками. Лязгнули застежки и крепления кислородных масок.
Автомат досчитал до двухсот двадцати. Штурман снял с шеи маленький ключик, вставил его в замок на своем пульте и повернул. Откинулась крышка, обнажив красную кнопку. Он видел, как то же самое делают у себя пилоты. Нажав на кнопку, он слегка ее придержал.
— Есть зажигание, старт на счет «ноль».
— Есть зажигание.
— Есть зажигание.
Попискивание автомата зажигания сменило тон. На счет «сто двадцать» снизу донесся нарастающий шум, переходящий в грохот.
— Зажигание по плану.
— Пятьдесят.
— Температура сопел в норме.
На счет «тридцать» корабль начало сильно бросать вверх и вниз. Чабо прибавил давление в амортизаторах, ненадолго утихомирив тряску. Кресла откинулись сами.
— Ноль.
Снизу оглушительно загрохотало, несмотря на шумоподавители в шлемах. Корабль взмыл и уже больше не опускался. Глеб смотрел на высотомер и гравиметр. Они шли в коридоре при четырех G, а Земля исчезала внизу. Через шесть минут они пересекли «зеленую границу» атмосферы, автомат выключил бустеры, и грохот смолк.
— Главная тяга, по нарастающей. Дайте одно G.
Пилоты потянулись к своим консолям. Извивающиеся в воздухе провода вновь обмякли, будто лишенные жизни щупальца.