– Корпоративный тренинг у нас, – ощерился Лазарев. – Турпоход для сплоченности коллектива. Лесу нужно дать что-то взамен.
– Ты ему жизни, он тебе дочь? – Катерина все поняла. – Одумайся, время есть.
– Леночка умрет, – затравленно проблеял Лазарев.
– Это предопределено, – безжалостно отрезала Катерина. Внутри ее всю трясло. «А на что ты готова ради детей?» – всплыл из темных уголков подсознания рвущий сердце вопрос. – Лес никогда не насытится, будет просить еще и еще. Прекрати это безумие, иначе кровавая карусель не остановится никогда. Дай девочке умереть.
– Заткнись! – Лазарев замахнулся, но не ударил, потеряв интерес, и повелительно кивнул охране. – Вяжите стадо, будем начинать. Эту не трогать.
– Он привел вас на смерть! – крикнула Катерина и резко сжала ладонь, вскрывая подсохший разрез.
Люди испуганно загомонили, кто-то закричал, дернулся в сторону и упал, сбитый с ног. Олег заскрипел рулоном скотча, перехватывая запястья, щиколотки и вопящие рты. Высокий парень с побелевшим лицом попытался вырваться и рухнул на колени, схаркивая зубное крошево и багровые сгустки.
– Стоять, суки! – гаркнул Валера.
– Остановись! – Катерина смотрела Лазареву в глаза.
– Не тебе решать! Я отдам их Лесу. Я обещал. – Лазарев шатался как пьяный.
– Олег, это убийство. – Катерина дотронулась раненой рукой до спины блондинчика.
– Мне плевать, – огрызнулся Олег. – Деньги не пахнут.
– Как знаешь, – Катерина не стала настаивать. Она не испытывала иллюзий и сделала три шага назад, оставив на куртке Олега свежий кровавый мазок.
На земле корчились и мычали связанные, Катерина отвернулась, лишь бы не видеть полные страха и надежды глаза. Она сделала еще два шага назад, держа Олега по направлению ветра. Давай, сука, поторопись. В густых пепельных зарослях царило безмолвие и плясали зыбкие тени. Катерина ждала.
– Начинай, – приказал Лазарев.
Выстрел стеганул по ушам и призрачным эхом заметался в лесу. Запахло кровью и порохом. Валера снес мужчине в очках половину лысеющей головы. Перемолотые мозги и черепное крошево разлетелись алым дождем. Валера убил человека спокойно, без нервов, явно не в первый раз: лицо окаменело, глаза сосредоточены, руки не дрогнули. Щелкнуло цевье, в траву, курясь легким дымком, улетела красная гильза.
– Папа, папа! – Леночка перепуганной птицей рвалась у Лазарева из рук.
От грохота второго выстрела Лес одобрительно загудел. Женщина лет сорока умерла без мучений. Шикарная темная грива, надутые ботексом губы и идеальный нос смешались в багровую кашу. Жертвы не видели ничего вокруг, ослепнув от ужаса; палачи увлеклись казнью, и поэтому только Катерина заметила проявившуюся на краю поляны неясную тень. В моментально пересохшем рту появился отвратительный, гнилостный вкус. Катерина медленно, стараясь не делать резких движений, выстроила идеально ровную линию из ветра, дувшего в спину, себя, Олега и подменки. Тварь бесшумно выступила из полумрака – похожая на человека худая, сгорбленная фигура из желтых костей, грязи, сизого мяса и пучков сгнившей травы, с запахом хищного зверя. Руки плетями свисали до самой земли, перебирая длинными черными когтями. Уродливая голова на тонкой длинной шее конвульсивно подергивалась. На месте глаз морщились складки дряблой, пористой кожи, из круглой зубастой пасти сочилась зеленая слизь.
«И ни чуточку на меня не похожа», – обиделась про себя Катерина, обуздав первый, самый отчаянный страх. Давай, мразь, бери меня. Тварь сорвалась с места, учуяв совсем рядом желанную кровь. Олег увидел угрозу в последний момент, открыл рот, но закричать не успел. Загнутые когти вспороли куртку и плоть. Лазарев с жутко перекошенным лицом рвал из набедренной кобуры пистолет, не видя, что Леночка пятится в Лес.
– Твою мать! – Валера среагировал молниеносно и пальнул почти что в упор. Тяжелая пуля отшвырнула тварь кучей смрадной трухи. Она тут же вскочила на костлявые ноги, рана в груди хлюпала мерзостной жижей, внутри вились и сплетались тонкие липкие корешки. Валера успел дослать патрон, прежде чем чудище подмяло его под себя. Истошный крик перешел в стон, утонув в жутком треске рвущейся кожи. Над изуродованным телом мелькали когти и висел багровый туман.
– Леночка! Родная! – Лазарев, потеряв голову от горя и забыв обо всем, метался по поляне.
Катерина бросилась к Олегу. Блондинчик был еще жив, кишки вывалились из дырищи в боку, усеянной торчащими осколками ребер. При каждом судорожном вдохе легкое, похожее на сдувшийся шарик, едва заметно пульсировало. Он попытался вытянуть руку, но сил не хватило.
– Все будет хорошо, дорогой, – соврала Катерина, забирая отцовский клинок и пряча оружие в рукаве. Нужно было смываться, пока подменка не прочухала куриными мозгами, что не все пахнущее Катерининой кровью одинаково полезно на вкус. Спасибо Олежке, из него вышла отличнейшая наживка. За связанных Катерина не переживала, повадки твари известны: ей нужна Катерина, на других она нападет, только почувствовав угрозу своей ублюдочной жизни. Ну как с Валерочкой, например.
Катерина дернулась в сторону зарослей и замерла. В висок ткнулся холодный металл.
– Куда собралась, сука? – Лазарев больно вцепился в запястье и потащил Катерину прочь от капища, воплей и смерти, механически твердя на ходу: – Ленку, Ленку надо найти! Доченька…
Они бежали напролом через чащу, спотыкаясь и не обращая внимания на ветки, хлеставшие по лицу. За спиной раздался плаксивый жалобный вой, исполненный боли и разочарования. Подменка раскусила Катеринину шалость с несчастным Олежкой. Счет пошел на секунды.
– Сюда! – Катерина свернула направо, одолела поваленное, влажное от грибной слизи дерево и рванулась на обозначившийся впереди мутный просвет. Чахлый ельник резко закончился, чавкнуло, правая нога по щиколотку провалилась в тухлую грязь. Впереди, насколько хватало глаз, раскинулось огромное болото, затянутое ряской и плесенью.
– Ты… ты куда меня завела?! – завизжал Лазарев.
– Ты сам сказал – тетя плохая. – Катерина хищно усмехнулась и вонзила нож ему в грудь, раз, другой, третий, вкладывая силу и вес тела в последний момент. Лезвие входило с противным хлюпаньем, Лазарев дернулся, выронил ствол и упал в болотную грязь. Так-то, сука. Катерина выпрямилась и сдула со лба упрямую прядь. Остались только она и мерзкая тварь. И серое безразличное небо над головой.
Подменка нерешительно выплыла на берег трясины и шумно принюхалась. Тварь боялась тех, кто обитал в черной торфяной глубине. Подменка заскулила, но жажда обрести вторую половинку и переродиться оказалась сильней. Манящий аромат практически растворился. Пахло свежей кровью и содержимым кишечника. Тварь была практически слепа и ориентировалась, полагаясь на обоняние и острый слух. Она осторожно подкралась к лежащему в грязном месиве трупу, потянула воздух и отпрянула, издав обиженный вопль. Хитрая жертва снова исчезла. В болоте надулся и лопнул смрадный пузырь. Подменка неуклюже отскочила и, перебирая тощими лапами, растворилась в лесу.
Шло время, тело Лазарева, медленно погружавшееся в трясину, неожиданно дернулось, казалось, мертвец пытается встать. Труп отвалился на бок, и из-под него с противным чавканьем выбралась Катерина, напоминавшая лесное чудовище: грязная, мокрая, облепленная тиной, водорослями и болотным гнильем. Черная вонючая вода потоками стекала с волос. Воздуха в выпотрошенном животе Лазарева надолго не хватило. Катерина нащупала на шее мягкий пульсирующий комок и сорвала мясистую двухголовую пиявку. Мерзость какая. Она стояла с ножом в руке и улыбалась. Катерина слушала. Лес говорил с ней. Обещал всякое. Ей было плевать. Дома ждали дети. В Лесу потерялась смертельно больная девочка. И надо было проверить найденный чемодан. А на поляне с обомшелыми валунами остались люди, которых нужно было спасти: живых или мертвых, здоровых и искалеченных, просветленных и обезумевших, кому какой выпадет фарт.