Ей создана счастливая олива,
Чей плод богатство выжал на страну,
Узда, смирившая полет строптивый
Крылатого коня, что рыл волну,
И флейта – вольная утеха фавна,
И войск опора грозная – труба,
Под вымыслом ее встал Арго славный,
А Трои в Лету канула судьба.
Другие боги на кострах историй
Уж сожжены. Их пепел – в урнах грез.
Лишь Мудрость – как звезда, как риф на море:
Вокруг нее вращается хаос!
Не всё ль равно, Паллада иль София?
Копье и щит иль шар и письмена?
Русло познала темная стихия!
И берег – мировая ширина!
Тебе я поклоняюсь, о Идея —
Дочь Вечности! Иных богов не вем.
Не вижу полной истины нигде я,
В частях она присуща культам всем.
Тебе ж Платон и Робеспьер молились,
Христос и Ницше предали свой дух.
О, если б храмы в честь Тебя сложились,
Их жертвенник вовеки б не потух!
Душа – торжественный Акрополь.
Богиня Мысль белеет в ней,
Пряма и девственна, как тополь,
С щитом наук, с копьем речей.
Из мраморной огромной глыбы
Ее лицо иссечено.
Глаза ясны и страшны – ибо
В них неба дно отражено.
Улыбкой тонкой и невинной
Змеятся бледные уста.
В них опыт выточен старинный,
В них – изощренная мечта.
Афина – скульптора творенье,
Что в нише лет погребена,
И мысль людей без воплощенья —
Ваш лик один! Судьба одна! —
Свергают идолов народы,
Свой горний помысл – человек.
Вотще труба священной оды
В раскатах пушек и телег!
Но всё ж, о Муза, вниди в сени,
Где в куполе сидит сова,
И преклони свои колени
Пред изваяньем божества.
ПЕРИКЛода
Не плоть, а дух растлился в наши дни,
И человек отчаянно тоскует.
О пастырь, золотым жезлом
Из дебрей выведший народы,
Весь дряхлый мир с добром и злом
Поджегший факелом свободы,
Как вековых дерев костер, —
Ты, жертву демосу заклавший,
Зри: гекатомбой запылавшей
Еще дымится кругозор!
О баловень хвалебных лир
И юных, вдохновенных хоров,
Высокая мишень сатир,
Герой сердец, триумфов, споров, —
Внемли: с насмешкой и хвалой
Еще поют жрецы искусства,
И толп порывистые чувства,
Как вихри, вьются над землей.
О всемогущий человек,
Золотоустый идол черни,
Чей лоб, сияющий как снег,
Алел в венке из роз и терний,
Кому молились, как богам! —
Узнай: и ныне личность правит,
И большинство смиренно ставит
Ей благовонный лестью храм.
Так. Человечество идет,
Куда ты вел по знакам звездным.
Но путь твой – лествица высот,
Его же мол – влекущий к безднам.
Напрасно перст твой указал
Серебряные Пропилеи,
Слепцы всё прямо, всё смелее
Бредут в зияющий провал!
В сей час всеобщей смуты душ,
Гражданских роковых уныний
Я вижу край гористых суш
Над влагой изумрудно-синей.
Несут триеры меч и груз
Меж доблестными островами,
Пылает пурпур, веет знамя —
То славный эллинский союз.
Превыше маленьких Циклад
И мощного Пелопоннеса
Стоит, владычествуя, град
Из беломраморного леса.
Его – вся даль морских дорог!
Его – Эгина, Кипр и Парос! —
Врагов разбил афинский парус
Друзей оливковый венок.
И ты – республики стратег
Их сжал аттическою властью,
Вдруг превратясь, как истый грек,
Из чайки в льва с разверстой пастью.
О величайший, лучший сын
И ревностный слуга отчизны,
Без трепета, без укоризны
Ты мир поверг к стопам Афин!
А днесь народы и цари
Святой патриотизм забыли, —
Славянской розовой зари
Не зришь сквозь столб германской пыли.
Что до отечественных нужд?
Бойцы за мысль – космополиты!
Но жив и юн Восток забытый
И в немоте своей им чужд.
Мой скорбный взгляд взлетает ввысь…
О белые аллеи храмов!
Всегда в вас пламенники жглись
И тлели зерна фимиамов.
Свободный муж на агоре
Дела вершил, но в горний портик
Благоговейно нес свой кортик
И лавр, им сорванный в игре.
И это ты, пророк толпы —
Святилищ вдохновенный зодчий!
Аканфов каменных столпы
Ты насаждал рукою отчей.
Ты в древних верил ли богов,
О ученик Анаксагора?
Но знал, удержат море горы,
Народовластье – культ веков.
Теперь народа водыри —
Лишь каменщики общежитий.
Лампад рубины, янтари,
Светильников златые нити
С гигантских сводов не блеснут.
Их трапез хлеб черствей, чем камень,
И божества крылатый пламень
Не сходит в глиняный сосуд.
К моим ушам доносит ветр
Искусный звон сребра и меди…
То – выспренний рапсодий метр!
То – строфы строгие трагедий!
Привет, учители! Свой дар
Законом ритма вы ковали
И юношам передавали
Канон стиха под звук кифар.
А ты, оратор, Муз привел
В приют радушный Одеона.
Сам Дионис в театр сошел
На зов твой с голубого склона.
И звезды творческих Плеяд
Над небом сцены восходили,
Не уронив искусства лилий
За ветвь зеленую наград.
А ныне вечные друзья —
Певцы блуждают одиноко.
Один лепечет близ ручья,
Другой трубит во мгле жестокой.
Надменно старшие сидят,
Гирляндами увивши лиры,
А младшие, дерзки и сиры,
Неверной флейтой их глушат.
Плачевный век! Когда народ
К чужим краям, как птичья стая,
Летит за тем, кто поведет.
Когда бесплодно вырастая,
Герой лишь заслоняет свет.
Когда о слове молит тщетно,
Очаг обнявши искрометный,
Поэта молодой поэт.
Взгляни же ты, что добр, но мал,
И ты, что величав, но злобен,
Назад – вот мужа идеал.
Старайся быть ему подобен.
Вот – Человек минувших дней
Там, где твой путь теперь опасен,
Стоит классически-прекрасен,
Как герма пастыря людей.
За ним синеют небеса,
Краснеют фризы и метопы.
Пред ним – на горы и в леса
Лежат неведомые тропы.
О путник! Приостановись
У векового изваянья,
Прочти на мшистом основанье
То имя, что укажет высь.
Любуйся на премудрый лик,
Глядящий на тебя с улыбкой,
Слегка под шлемом он поник
На вые мужественно-гибкой.
Великодушен губ изгиб,
Небрежный вид брады кудрявой
И взор мечтательно-лукавый —
Вот эллина чистейший тип.
А рядом с ним увидишь ты
Жену – всю в складках покрывала,
Чей облик – мера красоты
От локонов и до овала
Владыке некогда… и вот,
Теперь близ мировой дороги, —
Как странников благие боги,
Они стоят, где поворот.
Красноречивые уста
Открой, как древле, муж безмолвный!
Куда свершенья и лета
Текут, как огненные волны?
Скажи, куда нам повернуть,
Чтоб после, как и вы пред нами,
Встать гермами перед сынами,
Им истинный означив путь?
Глядите: мраморным перстом
Восток статуя указует,
Где в небе грозно-золотом
Созвездье юное ликует.
Пусть взоры ваши упадут
Пред блеском Судеб предрешенных
И на камнях, от мха зеленых,
«Перикл, Аспазия» прочтут.
ИОАННА Д’АРК
…ни один век не представляет таких гигантских открытий, как XIV-ый век, которым так блистательно оканчиваются средние века, величественные, как колоссальный, готический храм…
О девственница Иоанна!
Тебя признал надменный Рим —
И ныне лик твой осиянный
Мы в золоченом нимбе зрим.
Но век, что пели менестрели —
Век злобных войн и гневных булл
Тебя давно уже в капелле
Своей истории замкнул.
Ее за Альпами восставил
Великих варваров народ,
Которого Тацит прославил,
Провозвестил же – Геродот.
Как витро, в нем темны и ярки
Сказанья северной мечты.
Как готики крутые арки,
Науки к небу подняты:
И звездословие, как башня,
И богословие, как шпиль,
В хрустальный мир летят бесстрашно,
Покинувши земную пыль.
Но, как чудовищные звери
И безобразные цветы,
Ученья черных суеверий
С столпами догм перевиты.
А возле темного портала —
Статуи пап и королей, —
Английских – с розой белой, алой,
Французских – с стеблями лилей.
Град Юлиана, Абеляра
И твой – Лютеция – Париж
Манил венцы их и тиары,
Сверкающие в мраке ниш.
Война – столетняя Троада —
Европу выжгла за него.