Мужчина вышел из дома. Это оказался еще крепкий крестьянин с рябым лицом, одетый в выцветший китель эпохи Мао. В руке он держал деревянную ложку. Дужки огромных очков были перемотаны коричневой изолентой, через левое стекло шла трещина.
– Ма – моя жена, – проворчал он, уперев руки в бедра. – Что вам от нее нужно?
– Я хотел бы кое о чем ее расспросить.
– Если вы друг Да Луна, то должны знать, что она не может разговаривать. – Крестьянин развернулся, собираясь удалиться.
– Тогда, может, вы мне ответите?
Старик подозрительно сощурился:
– А вы кто, врач?
– Нет.
– Ну тогда проваливайте!
– Тем не менее я могу вам помочь.
– Нам никто не может помочь.
– Меня интересует болезнь вашей жены.
– Уходите.
– Разве не странно, что Минь Фан и ваша жена одновременно заболели одинаковой болезнью? – быстро проговорил Пол.
– Вы забыли госпожу Чжо, – добавил старик и мрачно ухмыльнулся.
– Кого?
– Чжо. Это соседка Да Луна. Вы друг семьи и не знаете об этом? Кто вы такой, черт вас подери?
– Я муж сестры Да Луна.
– У него нет сестры.
– Я пошутил, извините. – Пол виновато улыбнулся. – Я друг Инь‑Инь и живу в Шанхае. Мы играем в одном оркестре.
– И с какой стати вас интересует моя жена?
– Инь‑Инь много рассказывала о ней. Ведь госпожа Ма – бывшая подруга ее матери.
– Ну и что? Какое вам до нее дело, если вы не врач?
Пол будто не расслышал его вопроса.
– Две… даже три женщины в деревне одновременно заболевают одной и той же болезнью. Вас это не удивляет?
– Нет, – спокойно ответил старик. – На нашей деревне лежит проклятие.
Пол насторожился:
– Какое такое проклятие?
– Три инсульта за две недели – это уже не случайность. Это злая судьба.
– А почему вы решили, что это инсульты?
– Врачи так сказали. Хотите сказать, что знаете лучше их?
– Нет. И все‑таки я хотел бы расспросить вас подробнее. Как это случилось с вашей женой?
Старик задумался. Очевидно, Полу все‑таки удалось хоть немного развеять его недоверие.
– Все было точно так же, – пробормотал он. – Она уронила чашку с чаем. Потом отнялась левая рука.
– В то же самое время, что и у Минь Фан?
– Двумя днями позже.
– А потом?
– Ей стало трудно говорить. Мой сын как раз приехал домой, и вместе мы отвезли ее во Вторую народную больницу в Иу. Ее состояние ухудшалось с каждым часом. Врачи ничего не могли сделать. И все‑таки Ма повезло. Она, по крайней мере, не прикована к постели, как Минь Фан.
Из открытой двери доносился запах пережаренного жира – сигнал поторапливаться. В любую секунду старик мог оборвать разговор, чтобы вернуться к своему котлу. Удастся ли что‑нибудь из него вытянуть после этого – большой вопрос.
– У вас есть кошки? – спросил Пол.
– Были две, и обе сдохли. Говорят, вирус. А почему это вас интересует?
– В доме У тоже был кот.
– Ну и что? А в семье Чжо их не было. Что с того?
– Могу я спросить, что ваша жена ела в тот день? Что она вообще ест?
Господин Ма в нерешительности почесал затылок. Как видно, раздумывал, не пора ли возвращаться на кухню.
– Что есть, то и ест. Или думаете, у нас большой выбор?
– Не думаю, – честно признался Пол. – Так, значит, рис и овощи?
– Да.
– А кошек?
– Кошек? Вы что, из общества защиты животных?! – Старик почти взвизгнул от возмущения. – Кошек едят на юге, в провинции Гуандун. Мы – нет.
– Простите, я не хотел вас обидеть. Собственно, я ничего не имею против употребления в пищу кошачьего мяса…
– Оно невкусное, – перебил его старик. – У вас все?
– Могу я спросить, где сейчас ваша жена?
– Дома.
– Вы позволите мне ее увидеть?
Господин Ма смерил его подозрительным взглядом.
– Хотите проникнуть в мой дом?
– Только взглянуть…
– Нет, довольно. Оставьте нас в покое.
– Можно я ее сфотографирую?
– Что? – возмутился господин Ма. – Вам здесь что, шоу для туристов? Убирайтесь к черту, кем бы вы ни были! – Старик угрожающе занес над головой поварешку.
Пола обуял страх, хотя китаец был по меньшей мере на голову ниже его. Ему нечего было противопоставить такой решительности. Поэтому он развернулся и, бормоча на ходу извинения, быстро направился в сторону переулка.
* * *
Да Луна Пол застал во дворе, среди груды белья. Брат Кристины стоял, склонившись над деревянным тазом, и старательно тер простыню. Потом поднял ее обеими руками, внимательно разглядывая два бурых пятна величиной с тарелку, покачал головой, сыпанул в таз горсть порошка и продолжил тереть с удвоенной силой, пока от пятен не остались едва заметные желтоватые тени. Тогда Да Лун отложил простыню в сторону, взял со скамейки брюки от серой пижамы и окунул их в мыльную щелочь.
Он лишь коротко взглянул на Пола, когда тот появился в воротах. Лицо старика не выразило ни радости, ни удивления.
– Как жизнь?
На этот раз приветствие было коротким. Возможно, Кристину обидел бы такой равнодушный прием, но только не Пола. Он‑то понимал: для того, кто борется за жизнь близкого человека, все люди делятся на две категории: те, кто может помочь, и остальные. Первым достается все внимание, вторых как бы и не существует.
– Жарко сегодня, – ответил Пол.
Да Лун энергично потер штанины пижамы друг о друга.
– Ты что, каждый день так стираешь? – Пол кивнул на таз.
– Почти.
Пол подхватил штаны с другого конца, чтобы помочь Да Луну их выжать.
– Вот, решил навестить тебя, прежде чем уехать в Иу.
Да Лун кивнул и повесил штаны на протянутую через весь двор веревку.
– Инь‑Инь вчера говорила, что с подругой Минь Фан тоже случился удар. По дороге к тебе я встретил ее мужа.
– Так, так… – закивал Да Лун.
– Две подруги, два приступа в одно и то же время. И обе в две недели стали инвалидами. Разве не странно?
Да Лун вылил из таза грязную воду и, не глядя на Пола, побрел через двор. Что случилось? Неужели за ночь Большой Дракон так в нем разуверился, что перевел из категории полезных людей в категорию остальных?
– Скажи, в вашей деревне едят кошек?
– Не думаю, – покачал головой Да Лун, вставляя в рот сигарету. – Кур – да. Мокриц, рыбу… Но чтобы собак или кошек… не думаю…
Пол присел рядом с ним на ступеньках дома. Что, если он идет по ложному следу и кошки здесь действительно ни при чем? Но то, что госпожа Ма и Минь Фан заболели в одно и то же время, не может быть случайностью. Они пили воду из одного источника, ели рис и овощи с одних и тех же полей, но ведь это делали все. И тут у него в голове всплыло название японской деревушки, которое Пол вот уже два дня как пытался вспомнить. Почему именно сейчас, не раньше? Пол достал из рюкзака карандаш и блокнот.
– Так, говоришь, рыбу?
Да Лун кивнул, мусоля губами окурок:
– Ма и Минь Фан часто рыбачили вместе.
– Где?
– На озере.
– А ты?
Да Лун покачал головой:
– Редко.
– А Чжо, твои соседи? – Да Лун снова покачал головой, и Пол задумался. – И что вы делали с этой рыбой?
– Ели, что же еще?
– Где это озеро, далеко от деревни?
– Минут сорок пять пешком. Обратно больше, если с уловом. В хорошие дни полные ведра носили.
– Его ведь не так трудно найти?
– Прямо по нашему переулку до конца деревни и дальше все прямо по тропинке. Так и дойдешь.
– Там, где фабрика?
Да Лун усмехнулся:
– Нет там никаких фабрик. Только поля да бамбуковые рощи. А зачем тебе это озеро?
– Просто интересно. Я ведь и сам люблю удить, – солгал Пол, который за всю жизнь не выловил ни одной рыбки.
– А‑а, ну тогда попытай счастья. Я дам тебе удочку Минь Фан.
Пол наполнил бутылку водой, одолжил у Да Луна выцветшую кепку Минь Фан, чтобы не так пекло голову, и отправился в путь.
Спустя некоторое время он оказался у подножия гряды холмов. Озеро лежало во впадине между ними, вытянутое и извилистое, на первый взгляд похожее на реку. Оно оказалось довольно большим – километра три в длину и не меньше двухсот метров в поперечнике. Пол поднялся по крутому гребню и спустился к воде. Она была почти бурой, местами покрыта серебристо‑голубоватой пленкой. По берегам валялось множество разноцветных пластиковых пакетов, часть которых ветер загнал в камыши.
Пол зашагал, переступая через траву и камни, как вдруг под ногой что‑то хрустнуло, да так громко, что он чуть не упал от неожиданности. Это оказались останки утиной семьи. Пять птичьих скелетов – четыре маленьких и один побольше – белели на песке рядом с пятым, который он раздавил ботинком. Неподалеку лежала мертвая птица. Дальше еще одна. Рядом с ней Пол разглядел какое‑то мертвое животное, вероятно собаку. В воздухе витал сладковатый запах тления. Пол направился к бамбуковой роще, выбрал подходящей длины палку и, раздвигая камыши, подобрался к самой воде, сам еще не зная, что ищет. Жуткие утренние подозрения крепли с каждой минутой. Пол опорожнил свою бутылку, зачерпнул со дна горсть ила и вылил в горлышко. Потом подержал бутылку в воде, пока она не наполнилась. Он понятия не имел, что со всем этим делать. Взять пробы – вот первое, что пришло ему в голову.
Идти становилось все труднее. Через полчаса русло делало разворот, с которого открывался вид на дальний конец озера. Там вырисовывались две высокие трубы, из которых поднимался плотный белый дым. Густая чавкающая жижа под ногами доставала до лодыжек. Пол сделал еще шаг и сдался. Пора было возвращаться в деревню. Противоположный ближний берег выглядел как будто чище, но времени на него уже не оставалось.
Он вернулся только через час. У колодца отмыл грязь с ботинок и поспешил в дом, откуда раздавались громкие стоны.
– Вот и я, помочь чем‑нибудь?
Да Лун стоял у постели жены и держал в руке ее правую ногу, как видно, пытаясь согнуть.
– В…вот так… – тяжело выдохнул он при виде Пола. – В…врачи советовали тормошить ее время от времени, иначе конечности совсем затекут. Но мышцы все равно затвердевают, с…сегодня идет особенно т…тяжело… Н…не хочешь попробовать?