Он всегда был мучим любовным голодом, какие здесь могут быть компромиссы?
С другой стороны, разве он удалился на Ламму от жизни? Каким еще образом он мог бы реализовать себя после смерти Джастина? Он сам выбрал уединение, чтобы быть ближе к себе, смело глядеть в глаза собственной правде. Что может быть ближе к жизни, чем это?
– Я много размышлял над этим, – ответил Пол Да Луну. – Возможно, Конфуций прав.
– В таком случае ты действительно богач, – произнес Да Лун и продолжил, встретив недоумение в глазах Пола: – Богат тот, кому посчастливилось жить собственной жизнью, разве не так?
Китаец ухмыльнулся, встал и ушел на кухню, откуда вернулся с чайником, двумя чашками и миской жареных арбузных семечек.
– А ты богат? – поинтересовался Пол.
– Я? – переспросил Да Лун. – Я инженер. Выучился в институте после Культурной революции, работал в Сычуани на военном заводе, а потом на частном предприятии в Иу. Год назад преждевременно вышел на пенсию.
– И что?
– И ничего.
– А если подробнее?
– Подробнее будет как‑нибудь в другой раз. – Ответ Да Луна прозвучал категорично, но вполне дружелюбно.
Пол подумал было расспросить Да Луна об отношениях с сестрой и матерью, но потом решил, что тайны семьи У его не касаются. Да Лун сам обо всем расскажет, если захочет.
И тут Пол снова вспомнил о мастере Воне.
– Веришь ли ты в астрологию? – спросил он.
– С чего это ты вдруг? – удивился тот.
– Так просто…
– Просто? – В глазах Большого Дракона застыл вопрос.
– Подробнее будет как‑нибудь в другой раз, – повторил Пол слова Да Луна.
Тот улыбнулся.
– Если два человека имеют одинаковое чувство юмора, дом их дружбы стоит на прочном фундаменте, – процитировал китаец.
– Конфуций?
– Нет. Да Лун. – (Пол впервые видел его смеющимся.) – На земле и на небе есть много вещей, которых мы объяснить не можем и которые тем не менее существуют. Даже не знаю, относится ли к ним астрология. – Он коротко взглянул на часы и поднялся. – Пора готовить настойку для Минь Фан.
Пол последовал за ним на тесную кухню. Да Лун взял старые ручные весы, достал из фарфоровой баночки высушенную траву и тщательно отмерил пять граммов. Потом на столе появились другие баночки – с какими‑то кореньями, грибами, цветами и сухими животными останками, – и процедура повторилась. Да Лун смешал ингредиенты в горшочке, залил водой и поставил на огонь. Вскоре над горшочком заклубился пар и ноздри Полу ожег неприятный запах.
– Это снадобье порекомендовал один китайский врач, – объяснил Да Лун. – Я должен трижды в день протирать им тело Минь Фан, чтобы расслабить мышцы.
Да Лун остудил жидкость, несколько раз перелив ее из горшочка в миску и обратно. Потом направился к кровати больной, высоко засучил штанины ее пижамы, промокнул в отваре край полотенца и принялся медленными, ритмичными движениями натирать ее ноги. Через несколько минут очередь дошла и до рук. Окончив процедуру, Да Лун расчесал волосы Минь Фан массажной щеткой и подрезал ей ногти. Все это время он молчал и как будто забыл о существовании Пола. Но тут желудок больной взбунтовался. Послышались характерные звуки, и вскоре комната наполнилась другим запахом, перебивающим даже едкую вонь настойки. Да Лун коротко вздохнул. По простыне расплывалось бурое пятно.
– Тебе помочь? – неуверенно спросил Пол.
Да Лун поджал губы и решительно покачал головой. Пол понял, что он хочет остаться наедине с женой, и тут же попрощался, пообещав вернуться завтра к одиннадцати.
В такси он думал о Джастине, Да Луне и его сестре. «Во что ты веришь?» – спрашивала его когда‑то Кристина. Сейчас он мог бы ответить и ей, и Джастину, что верит в людей. В некоторых, по крайней мере.
* * *
В Иу он спешно пообедал в ресторане «Хунань», напротив отеля. Кусочки свинины со шкуркой в жирном остро‑сладком соусе – любимое блюдо председателя Мао. Выпил пива и через полчаса уже сидел за компьютером в своем номере. Ночь пролетела незаметно. На название рыбацкого поселка в Японии «Гугл» выдал 221 184 ссылки. Одну за другой, Пол пробовал эти путеводные нити Всемирной сети, все глубже окунаясь в океан цифр, фотографий, таблиц. Делал записи, сопоставлял данные статистики, обследовал архивы, изучал чужие статьи. Под конец написал два письма: Кристине и Дэвиду Чжану.
После коррупционного скандала в прошлом году его друг был назначен руководителем комиссии по расследованию убийств в Шэньчжэне и теперь так много работал, что они почти не виделись. В последний раз Чжан навестил Пола на Ламме несколько недель назад. Они занимались готовкой, ужинали и, прощаясь, в очередной раз решили встречаться чаще. Полу нужно было срочно связаться с Дэвидом, самое позднее послезавтра утром он даст о себе знать хотя бы с помощью эсэмэски. На Дэвида по‑прежнему можно было положиться.
Пол уже звонил одному знакомому профессору из Майнца и другому из Сан‑Диего. Того, что он прочитал, увидел и услышал за последние сутки, было более чем достаточно, чтобы оспорить диагноз «инсульт», поставленный женщинам из деревни Да Луна. Но если не инсульт, что тогда? Преступное намерение? Неосторожность? Непрофессионализм? Пол лег в шестом часу. Погасил свет и погрузился в глубокий сон без сновидений.
* * *
Беспокойство снова овладело Да Луном. Он суетился, все время убегал куда‑то, не в силах усидеть на месте. Запинался еще больше, чем при встрече с Кристиной. Левый глаз снова задергался. Пол попробовал отвлечь его несколькими вопросами, но получил уклончивые, односложные ответы. Теперь оба сидели на диване и пили чай с жареными тыквенными семечками в ожидании врачей. Настроение Да Луна уже передалось Полу. Слишком хорошо он помнил этот страх, смешанный с горечью отчаяния и неиссякаемой верой в чудо. Как будто все происходило вчера.
Доктор Чжоу явился ровно в половине двенадцатого. Одно только присутствие в доме этого высокого, худого мужчины в очках без оправы внушало спокойствие. На вид ему было чуть меньше сорока. Уже приветствием – коротким и деловитым – он дал понять, какую немалую услугу оказывает семейству У своим визитом, и выразил надежду, что его великодушие будет оценено по достоинству.
Он терпеливо выслушал рассказ Да Луна о начале и течении болезни. Потом достал из сумки фонарик, зеркальце и маленький молоточек и подсел на кровать к больной. Да Лун и Пол встали рядом.
– Ну как наши дела? – спросил доктор Минь Фан, как видно не рассчитывая на ответ. – Можете сказать мне, как вас зовут? – Он ощупал ей затылок, потом поднял левое веко и посветил в глаз фонариком. – Болит что‑нибудь?
Доктор осторожно открыл рот Минь Фан деревянной палочкой, повернул ее голову сначала в одну, потом в другую сторону. Приподнял ее на несколько мгновений над кроватью, как будто хотел оценить вес, взял ее руку, потом другую, согнул, так что пальцы Минь Фан коснулись груди, и снова положил на одеяло.
Да Лун внимательно следил за каждым его движением. Пол знал, что происходит сейчас с Большим Драконом. Любящее сердце восприимчиво к малейшему проблеску надежды. Его так легко соблазнить видимостью чуда.
– Э‑эй, вы меня слышите! – продолжал взывать доктор.
Он обошел кровать и постучал молоточком по коленям больной. Потом озабоченно наморщил лоб и спросил документы из больницы. Да Лун принес большой коричневый конверт. Чжоу открыл его, достал результаты обследований и компьютерную томограмму. Один за другим, внимательно просмотрел снимки на свет и отложил в сторону. Потом прочитал заключение и список лекарств. И долго сидел, склонившись над таблицами с анализами крови, спинномозговой жидкости и энцефалограммами. Потом снова убрал бумаги в конверт.
Да Лун замер в ожидании приговора.
– Ваша жена страдает от дегенеративного заболевания мозга, – объявил Чжоу. – К сожалению, это необратимо.
К сожалению, вынужден вам сообщить…
Да Лун молчал. По его лицу Пол видел, что он просто не в состоянии задавать вопросы. Стало быть, пришло время вмешаться.
– На основании чего вы сделали такое заключение?
– Диагноз «инсульт» не подтверждается результатами обследований. По крайней мере, теми, что я здесь вижу. На снимках нет и намека на опухоль. Симптомы и течение болезни однозначно свидетельствуют в пользу моего вывода. А среди родственников этой женщины никто не страдал заболеваниями мозга? – (Да Лун отрицательно покачал головой и опустился на стул.) – Окончательный ответ может дать ядерная томография, – продолжал Чжоу. – Ее можно сделать только в Шанхае. Но это дорого и, по правде сказать, не так уж необходимо. Результат лишь подтвердит мои выводы. Исцеление исключено, повреждения мозга необратимы. Никакая операция, никакое лекарство не вернут ее к жизни.
– А что, если вы ошибаетесь? – запинаясь, спросил Пол.
– Исключено.
Уверенность Чжоу начинала его раздражать. Доктора, которые лечили его сына в Гонконге, особенно онколог Ли, были другими. Они видели в человеке великую тайну, к которой следует приближаться не иначе как со смирением и трепетом. Они осознавали ограниченность своих возможностей и то, что каждый ответ несет в себе множество новых вопросов. Но Чжоу, похоже, был далек от подобных сомнений.
– Прогноз неопределенный, – продолжал доктор. – В таком состоянии она может прожить много лет, а может и скончаться через две недели.
– Неужели нет никаких лекарств…
– Нет, – оборвал Пола невролог. – Вы можете давать ей что‑нибудь против спазмов и боли, это вы делаете. Разумеется, встает вопрос, в состоянии ли вы ухаживать за ней здесь должным образом. Но это уж вам решать, как вы понимаете.
– Воспринимает ли она происходящее?
– Нет.
– Следует ли нам ожидать ухудшения ее состояния?
– По части неврологии вряд ли, но опасностей много. Легочные инфекции, дерматиты… Нельзя допускать ни малейшей ранки на ее коже. Больше мне вам сказать нечего.
Похоже, тема была исчерпана. Пол посмотрел на Да Луна. Тот застыл на месте, глядя куда‑то в пустоту.