развеселило.
– Как вам мой офис, молодая госпожа? – обратился адвокат к Инь‑Инь, и та на секунду опешила от неожиданности. – Хороший офис, – ответил за нее Гао. – Немного тесноватый, правда, но ведь это ничего? – (Инь‑Инь быстро кивнула.) – Когда‑то я имел гораздо больше, – продолжал адвокат. – У меня была четырехкомнатная канцелярия с секретаршей и помощником.
Инь‑Инь и Пол удивленно переглянулись.
– А также машина, жена…
Адвокат явно не пытался их разжалобить. Тем не менее говорил таким тоном, будто гости прекрасно понимали, к чему он клонит.
– Пока я не взялся защищать интересы трех семей, на землях которых планировалось возвести новый район. Бедные крестьяне обратились ко мне за помощью. Случай был самый простой. Застройщики откровенно нарушали законы Китайской Народной Республики, и я не сомневался, что смогу помочь пострадавшим. Но я недооценил своих противников. Ошибки адвокатов дорого обходятся не только их клиентам, особенно в нашей стране. У застройщиков были хорошие связи, вплоть до партийного руководства провинции, и это свело наши шансы к нулю. – Голос Гао все еще звучал бодро. – Вы уже когда‑нибудь пробовали возбудить процесс в Китае?
– Нет, – в один голос ответили Пол и Инь‑Инь.
– Но вы знакомы с нашей судебной системой?
– Немного, – солгала Инь‑Инь, в жизни не имевшая дел ни с адвокатами, ни с судьями.
Гао вздохнул:
– Тогда я скажу вам одну‑единственную вещь: партия выше закона.
– Я знаю, – нетерпеливо отозвался Пол. – Но что это означает в нашем случае?
– То же, что и во всех других: судья зависим. Приговор выносит комиссия, ядро которой составляют партийные кадры. У нас не так, как на Западе. – Гао повернулся к Полу. – Адвокаты также зависимы, в отличие от ваших. Лицензии нам выдают судебные органы, они же их забирают. Мою мне вернули только потому, что я поднял большой шум, дошел до Пекина и подал апелляцию в Верховный суд. Но с тех пор я могу давать только юридические консультации и не имею права представлять чьи‑либо интересы в суде. Так что вам повезло.
– Что вы хотите этим сказать? – не понял Пол.
– Потому что в противном случае я был бы обязан доложить о нашем с вами разговоре властям. Это распоряжение касается всех адвокатов провинции Чжэцзян. Правительство хочет быть в курсе всего, что связано с «Саньлитунем»: кто обращался за помощью? Что именно ему было нужно?
– Но почему?
– Точно не знаю. Возможно, именно потому, что для подобных жалоб имеются веские основания.
– И откуда вам известно об этом распоряжении?
– От одного коллеги. – (Инь‑Инь и Пол задумались.) – Не забывайте, мы не в Европе, – продолжил адвокат. – Независимость правоохранительных органов для китайца – пустой звук. Еще двадцать пять лет назад у нас вообще не было никакой правовой системы: ни адвокатов, ни нотариусов, ни юридических факультетов в университетах. Сегодня во всей стране насчитывается около двухсот тысяч моих коллег и свыше четырехсот юридических факультетов. Экзамены на должность судьи и адвоката настолько строгие, что их выдерживает лишь каждый десятый. Зайдите в любой книжный магазин – там вы найдете увесистые тома с текстами законов, книги по налоговому, уголовному и другим областям права. Мы достигли большого прогресса, хотя вас это вряд ли утешит. – Гао затянулся сигаретой. – Не поймите меня превратно. Я убежден, что в отношении вас учинена чудовищная несправедливость и вы имеете право на защиту. Но это может дорого обойтись вам. Никто не назовет вам точной цены. Она будет зависеть от многих обстоятельств, потому что в данном случае несправедливость – часть самой системы. Цена может оказаться самой высокой. Подумайте, нужно ли вам это.
Инь‑Инь глотнула чая. Стакан приятно согревал руку. Самая высокая цена? Что Гао имеет в виду? В детстве ее преследовал один кошмарный сон, в котором некий злоумышленник отрубал ей кисть правой руки, чтобы нечем было держать смычок. Была ли эта цена для нее самой высокой или речь шла все‑таки о жизни? Может, о жизни брата или родителей? Или всей семьи целиком?
– Неужели вы всерьез полагаете, что, затеяв тяжбу с «Саньлитунем», мы подвергаем свои жизни опасности? – спросил адвоката Пол.
Гао не спеша снял очки и несколько раз постучал пальцами по синему сукну мундира, стряхивая пыль.
– Неужели жизнь – самое ценное из того, что у нас есть? – медленно произнес он. – Чтобы уничтожить человека, его вовсе не обязательно убивать. Отнимите у него работу, семью, друзей или доверие его близких. Посейте в его сердце страх. Тот, кто живет в постоянном страхе, платит крайне высокую цену, разве не так? – Он замолчал и вскоре продолжил, поскольку Инь‑Инь и Пол не отвечали: – Я никоим образом не отговариваю вас. Просто хочу, чтобы вы лучше представляли себе, за что беретесь.
– Сомневаюсь, возьмемся ли мы вообще…
– И правильно делаете, что сомневаетесь, – перебил Инь‑Инь адвокат. – Великая мудрость происходит от великого сомнения, говорил Конфуций. – Гао тихо рассмеялся. – Но, видите ли, вся штука в том, что здесь ничего нельзя предугадать заранее. Все в нашей стране – политика, но даже из этих соображений власть имущие иногда берут сторону справедливости. Кто знает, что за силы сейчас действуют против «Саньлитуня» в Пекине? Самое надежное положение у того, кому терять нечего, и таких у нас немало. Тем не менее в этой провинции вы не найдете поддержки. Разве что в Шанхае. – Гао выдвинул ящик стола, достал оттуда мятую визитку и протянул гостям. Там было то же имя, что Ван написал на салфетке. – Скажите, что от меня, тогда он согласится вас принять. И еще одно: не поддавайтесь первому впечатлению.
* * *
Прежде чем ехать в Шанхай, Инь‑Инь и Пол решили заглянуть к Да Луну и рассказать ему о разговоре и с Ваном, и с адвокатом Гао.
В машине оба молчали. У Инь‑Инь в голове проносилось столько мыслей, что она не знала, на которой остановиться и какой в первую очередь следует поделиться с Полом. До сих пор у нее не было конфликтов ни с государством, ни с власть имущими. До болезни матери она вообще не знала серьезных забот и не чувствовала себя в чем‑либо ущемленной. Поэтому недавний разговор с адвокатом и ночное происшествие в гостиничном номере нагнали на нее страха.
– Думаешь, он не преувеличивает? – спросила она Пола.
– Кто знает, – пожал плечами тот.
– А ты относишь себя к числу людей, которым нечего терять?
– К счастью, нет, – улыбнулся Пол.
– Я тоже.
– Времена, когда я был таким, давно миновали, – серьезно добавил он. Инь‑Инь бросила на Пола испуганный взгляд. – Об этом я расскажу тебе позже.
* * *
На усыпанной песком площади стоял сверкающий в лучах солнца черный «фольксваген‑пассат». Инь‑Инь и Пол переглянулись: такого рода птицы залетали в деревню нечасто. По дороге к дому Да Луна им повстречались двое незнакомых молодых мужчин, которые прошли мимо, не поздоровавшись. В душу Инь‑Инь закралось недоброе предчувствие. Посмотрев на Пола, она поняла, что с ним происходит то же. Оба ускорили шаг.
Инь‑Инь давно не видела отца таким потерянным. Да Лун сидел на кровати жены и едва кивнул при виде Пола, будто расстался с ним каких‑нибудь пять минут назад. Да Лун предложил гостям чая и принес из кухни грязную миску, в которой оказалась шелуха вместо жареных семян подсолнечника.
Пол было раскрыл рот, чтобы рассказать о встречах с Ваном и Гао, но Да Лун перебил его.
– У м…меня были гости, – тяжело выговорил он. – Д…двое сотрудников отдела здравоохранения из Иу.
– И чего они хотели? – удивился Пол.
– Интересовались здоровьем Минь Фан. В…вы кому‑нибудь рассказали о ней в городе?
«Ван», – мелькнуло в голове Инь‑Инь. Он оказался лучшим актером, чем она думала. Так вот зачем ему понадобилось разыгрывать всю эту комедию с телефонами. Чтобы отправить их с Полом к адвокату и дать возможность представителям власти без помех допросить ее отца.
– Нет, папа, мы никому о ней не рассказывали, – ответила Инь‑Инь.
– К…кто тогда?
– Я не знаю. Что тебе говорили те двое?
– Н…не так много. Расспрашивали о болезни мамы. К…как и когда все началось; что она ела и пила, когда заболела; что говорят врачи, как я за ней ухаживаю. Я все им рассказал, достал бумаги из больницы. Но их они почти не смотрели, просто сунули в карманы.
– Ты отдал им ее историю болезни? – Инь‑Инь сама испугалась своего голоса.
Да Лун вздрогнул и чуть слышно протянул:
– Да‑а‑а…
– Они осматривали маму?
– Нет. Даже не подошли к ее кровати. Они ведь не доктора, ничего не понимают в болезнях.
– А о себе они что‑нибудь рассказывали?
Да Лун задумался:
– В…в общем, нет. Зато расспрашивали о тебе и Сяо Ху. Чем вы занимаетесь в Шанхае, когда последний раз навещали родителей и где ты находишься сейчас.
– Вы записали их имена? – вмешался в разговор Пол.
– Н…нет. Точно не помню, но, по‑моему, они не назвались.
– И что, не оставили ни визиток, ни телефонов?
Старик покачал головой.
– Ты говорил им о ртути, которую обнаружили в организме мамы?
– Нет. Я только спросил их, может ли ее болезнь быть связана с рыбой, которую Минь Фан так любила.
– И что они ответили?
– «Как вам могла прийти в голову такая глупость? – сказали они. – Это совершенно исключено, вода чистая. „Золотой дракон“ производит микстуры и чаи от кашля. Пробы из озера брались не далее как два месяца тому назад».
Инь‑Инь молчала. Пол закрыл лицо ладонями и тяжело дышал.
– Предприятия «Саньлитуня» не подлежат никаким проверкам, – заметил он и в двух словах передал Да Луну разговор с адвокатом и Ваном.
– Д…думаете, они меня обманули? – удивленно спросил Да Лун, и Пол кивнул. – К…как и всегда обманывали, – как бы про себя заметил Да Лун. – В…вы поедете в Шанхай к адвокату?
Пол медлил с ответом, несколько раз глотнул чая и растер между пальцев шелуху от семечек. Инь‑Инь смотрела на него испуганно.
– Да, – наконец сказал он.