бсуждать, объясняя, что в нем сокрыт глубокий социальный смысл: «отчаяние безнадежности»[80]. Так же как история – это слова историка, сегодня искусство – все, что одобряет мир искусства. В конце концов, возмущаются модернисты, кто решает, что действительно прекрасно в искусстве? Разве чувства Крепкого орешка не столь же хороши, как чувства поэтов-классиков?
Теперь я бы хотел обсудить ценность тенденций, которые мы сегодня рассматриваем. Основа философии – метафизика и эпистемология, то есть взгляд на реальность и разум. Первым важнейшим результатом этой основы, ее важнейшим практическим следствием, является этика, или мораль, то есть система ценностей.
Отцы-основатели придерживались определенного взгляда на мораль. Хотя они не всегда были последовательны, их отличительным этическим принципом было право человека преследовать собственное счастье, которое должно достигаться собственными усилиями и мышлением, что означает этику не самопожертвования, а самополагания и самосовершенствования, или, другими словами, этику эгоизма, который Айн Рэнд называла «добродетелью эгоизма». Отцы-основатели построили эту страну на двусторонней философской основе: они защищали разум и, как результат, принцип эгоизма в вышеупомянутом смысле. Продуктом такой комбинации стала идея о политической системе, в которой индивид свободен действовать, опираясь на собственный разум и преследуя собственные блага и/или выгоду. Так рождался американский капитализм.
Так как современные колледжи объявили войну первой из этих идей (разуму), то они борются и со второй. Здесь они снова следуют философии Канта, величайшего сторонника самопожертвования в истории мысли. Он утверждал, что абсолютное бескорыстие – это человеческий долг, что страдание – судьба человека и что любой эгоистический мотив, любое стремление к личному удовольствию и любая форма любви к себе противоположны морали.
В 1981 г. декан факультета искусств и наук в Университете Колгейт выразил похожую точку зрения, негативно отзываясь об эпидемии эгоизма, охватившей кампус. Эгоизм, утверждал декан, неизбежно ведет к потаканию прихотям. Вот его определение эгоизма: «служение самому себе или забота о себе в первую очередь… бездумный гедонизм и забота о себе сейчас». Где он взял это определение? Почему эгоист не может быть просвещенным, рациональным, планирующим наперед? Ответа нет. Путь, по которому нам нужно идти, продолжает декан, был определен «социально обеспокоенными» студентами 1960-х гг. с их «упором на долг перед остальными» и «аскетизмом». Мы не будем упоминать подлинный моральный характер тех грубых, наркозависимых студентов-шестидесятников, так обожаемых деканом. Смысл в предложенном им выборе: бездумный гедонизм против аскетизма (обратите внимание на слово), то есть полное самоуничижение, самоотречение и жертвенность. Современные студенты, неодобрительно говорит декан, идут в колледж, чтобы «получить хорошую работу и больше зарабатывать». Это, утверждает он, неправильно. «Надеюсь, вы узнаете, что есть жизнь за пределами самого себя, что мы живем в мире, взывающем к тем, кто видит общество, основанное на справедливых принципах… и я бы хотел, чтобы обеспокоенность собой уступила место тревоге за других»[81].
Иногда профессора занимают в споре разные позиции, но деканы, насколько я знаю, – никогда. Когда декан высказывает идеологическое утверждение, вы можете быть уверенным в том, что это принятая во всем кампусе банальность.
Наши колледжи якобы открыты для любых идей, и все же в отношении основополагающих философских вопросов мы слышим одну и ту же жесткую, догматичную точку зрения, как если бы преподаватели жили и работали в условиях государственной цензуры. В прошлом году я посетил Колумбийский университет, где читавший проповедь священник сказал выпускникам: «Эпоха индивидуального достижения прошла. Когда вы пришли учиться в университет, вы должны были отринуть желание денег, личные амбиции или стремление к успеху; вы здесь, чтобы научиться служить. И сегодня я молюсь о том, чтобы в конце жизни вы смогли сказать Богу, каким слугой вы были». Если бы этот священник вышел с рекламой Коммунистической партии, это вызвало бы суматоху; если бы он утверждал превосходство католицизма – тоже. Но утверждение обеих моральных систем как чего-то самоочевидного не вызвало и тени протеста.
Социальный психолог из Гарвардского университета, который также считает, что подобная система самоочевидна, разработал тест для измерения индивидуального уровня морального мышления[82]. Этот тест – основа многих курсов по этике, предлагаемых в университетах по всей стране. Организатор дает студенту гипотетическую ситуацию и несколько возможных вариантов ее решения. Студент выбирает наиболее подходящий ему вариант. Вот типичный пример: «Твой супруг умирает от редкого вида рака, и врачи считают, что лекарство, недавно разработанное городским фармацевтом, может помочь. Однако фармацевт продает лекарство за 2000 долларов, хотя его себестоимость 200 долларов. У вас нет таких денег, и вы не можете собрать нужную сумму».
Прежде чем мы перейдем к ответам, обратите внимание, какие моральные уроки студент впитает только из постановки задачи. Мораль не относится к обычной жизни, к тому, как жить каждый день, а только к тому, как иметь дело с бедами, смертью, последней стадией рака. Преграда на пути к его ценностям, думает студент, – это жадность, в частности жадность фармацевта, который пытается нажиться на нем, сдирая с него сумму, в 10 раз превышающую стоимость производства лекарства. Нет упоминания о том, каких усилий стоило фармацевту это лекарство открыть, о том, какие объемы исследований, мыслительных операций и изучения проблемы понадобились; нет упоминания о других вынужденных затратах, никакой благодарности человеку, в одиночку создавшему силу, способную спасти тяжелобольного; нет ни слова о причинах, по которым фармацевт вразрез принципу личного интереса ставит столь большую цену, когда он мог бы заработать больше денег в долгосрочной перспективе, продавая лекарство большему количеству людей за меньшую цену, как это исторически доказало массовое производство. Все эти условия опущены в упражнении на то, чтобы измерить уровень морального мышления, как не относящиеся к делу. Также нет объяснения, почему студент не может собрать деньги, никаких ссылок на банки, накопления, страховки или родственников. Ситуация проста: бессмысленная жадность в лице бессердечного изобретателя и вопрос, что вы будете делать.
Теперь варианты ответа: их шесть, и вы должны выбрать один; ответы даны в порядке возрастания моральности. Первый вариант: не красть лекарство (не из уважения к правам собственности, которые не входят даже в низший моральный уровень этого теста, а из страха попасть в тюрьму). Остальные пять вариантов по-разному отстаивают кражу; они различаются лишь причинами. Вот три самые моральные причины согласно тесту: «4) я украду лекарство, потому что у меня есть долг супружеской верности; 5) я украду лекарство, потому что право на жизнь выше, чем право на собственность; 6) я украду лекарство, потому что я уважаю достоинство людей… [и должен] действовать, исходя из интересов человечества»[83].
Это наглядный пример того, о чем много говорила Айн Рэнд: кредо самопожертвования не заботится о «достоинстве людей» или об «интересах человечества». Это кредо разрушает достоинство и человечество, потому что оно несовместимо с требованиями человеческой жизни. Оно проклинает и опускает как несущественное мысль, усилие, работу, достижение, собственность, торговлю, справедливость – каждую ценность, которую требует жизнь. Все эти качества должны быть принесены в жертву, заявляют альтруисты, тому, что имеет самую большую ценность: боли как таковой, слабости, болезни, страданию независимо от их причин. Это наказание успеха за то, что он успех, и награждение ущербности за то, что она ущербность; это то, что Айн Рэнд называла ненавистью к добру за то, что оно добро; и именно это сейчас любезно преподносится нашим детям, благодаря авторитету Гарвардского университета, как пример первоклассного морального мышления. (О том, что произойдет со слабыми и больными после того, как способные и продуктивные будут унижены, присвоены и задушены, вы можете прочитать в романе «Атлант расправил плечи» или увидеть в Советской России.)
Преувеличивала ли Айн Рэнд, когда говорила, что альтруисты желают пожертвовать мышлением в пользу боли? Приведу отрывок из журнала Dental Products Report за 1982 г. Не знаю, правда ли это; надеюсь, что нет. «Некоторые медицинские школы в США всерьез рассматривают возможные крупные изменения в традиционных требованиях к учебным программам. Гарвардский университет, например, рассматривает вопрос о замене учебных предметов по базовым научным знаниям на предметы, делающие упор на сострадание и понимание в работе с пациентами»[84].
Вы это слышали? Наши доктора могут больше не изучать так много научных предметов, зато они будут натренированы в выражении сочувствия страдающим, которые будут страдать постоянно, без возможности облегчить свои страдания, потому что врачи больше не будут тратить свое время на науку или мышление. Это прекрасный, похожий на выдумку пример альтруистического изменения в учебной программе, о котором я когда-либо слышал.
Теперь сделаем общий вывод о философии, отстаиваемой сегодняшними университетами: реальность потерпела крушение, разум наивен, достижения не нужны и нереальны. Я иногда представляю себе идеальный современный набор университетских курсов, который бы полностью охватывал все основополагающие идеи современных колледжей, и недавно я его нашел. Я нашел три реальных курса, предлагаемых тремя разными школами, каждый из которых покрывает одну часть философии, а их совокупность указывает на голую суть современной тенденции.