Я спросил его мнение о Сульте, сказав при этом, что я слышал, как некоторые люди ставят его как генерала, вслед за ним. Наполеон ответил: «Он отличный военный министр и армейский генерал-майор: он гораздо лучше знает организационную структуру армии, чем как командовать ею».
Несколько офицеров 53-го пехотного полка сообщили госпоже Бертран, что сэр Томас Рид заявил, что Бонапарт не желает видеть их или любого другого офицера полка в красной шинели, поскольку это заставляет его вспомнить Ватерлоо. Госпожа Бертран заверила их, что это заявление прямо противоречит всему тому, что он когда-либо говорил об этом в её присутствии. Вчера об этом же заявлении сэра Томаса Рида мне сообщили лейтенанты Фитцжеральд и Маккэй.
28 августа. Узнал, что небезызвестное письмо было показано некоторым армейским и морским офицерам, а также, возможно, что несколько копий писем отправлены в Англию.
Письмо, вручённое сегодня вечером графом Монтолоном капитану Попплтону для губернатора, выражало пожелание, чтобы губернатор более никому не разрешал выдачу пропусков в Лонгвуд, если губернатор не считает нужным сохранить порядок выдачи пропусков в том виде, в каком он действовал во времена сэра Джорджа Кокбэрна и который был санкционирован его правительством.
30 августа. Наполеон встал с постели в три часа утра. Продолжал писать до шести часов утра; затем вновь удалился в свою спальную комнату, чтобы отдохнуть. В пять часов граф Бертран пришёл к капитану Попплтону и сообщил ему, что его желает видеть император. Попплтон, стоявший в утреннем халате, захотел удалиться и переодеться, но ему предложили посетить императора без церемоний. Таким образом, он был проведён в бильярдную комнату в нижнем белье, но в накинутом халате. Наполеон стоял, держа шляпу под мышкой.
«Итак, господин капитан, — заявил он, — полагаю, вы служите старшим капитаном 53-го пехотного полка?» — «Так точно». — «Я питаю уважение к офицерам и солдатам 53-го пехотного полка. Все они — храбрые люди и достойно выполняют свой долг. Мне сообщили, что в лагере говорят, что я не хочу видеться с офицерами. Будьте добры сообщить им, что кто бы ни утверждал подобное, он лжет. Об этом я никогда не говорил, и в мыслях у меня ничего подобного не было. Я буду всегда рад видеть их. Мне также сказали, что губернатор запретил им навещать меня».
Попплтон ответил, что он считает, что информация, полученная Наполеоном, беспочвенна, так как хорошо известно то высокое мнение, которое Наполеон ранее высказывал в отношении офицеров 53-го пахотного полка, и что это его мнение о них весьма лестно им. Они испытывают к нему величайшее уважение. Наполеон улыбнулся и ответил: «Я не старая женщина. Я люблю храброго солдата, который получил боевое крещение, независимо от того, цвета какой нации он защищает».
31 августа. Сэр Джордж Бингем и майор Ферзен из 53-го пехотного полка имели с Наполеоном продолжительную беседу.
1 сентября. В Лонгвуд приехал Сэр Хадсон Лоу. Два или три дня назад граф Лас-Каз показал и зачитал «письмо» капитану артиллерии Грею и некоторым другим офицерам. Сэру Хадсону очень хотелось выяснить, получил ли кто-нибудь из них экземпляр этого письма. Я поставил губернатора в известность о том, что любой человек, посетивший Лонгвуд, может, если захочет, получить экземпляр письма. Его превосходительство выглядел весьма встревоженным этим обстоятельством, заметив при этом, что для любого лица, не принадлежавшего к Лонгвуду, получение этого письма является нарушением постановления парламента. Затем он спросил, сообщил ли я генералу Бонапарту то, что он 22 августа поручил мне сказать ему. Я ответил, что это поручение я выполнил. В связи с этим Наполеон заявил, «что губернатор волен поступать, как ему нравится, что губернатору теперь осталось сделать лишь одно, а именно: поставить часового у дверей и окон, чтобы помешать ему выйти из дома; но что пока у него есть книга, подобная акция его мало волнует». Губернатор сообщил, что он направил британскому правительству письмо Наполеона с жалобами и что теперь решающее слово, как поступить с письмом, остаётся за министрами. Он поставил в известность министров о всём том, о чём Наполеон хотел, чтобы я сообщил ему (губернатору).
4 сентября. Сообщил Наполеону, что губернатор поручил мне сказать ему, что письмо графа Монтолона направлено правительству его высочества и теперь решающее слово, как поступить с изложенными в письме жалобами Наполеона, остаётся за британскими министрами. Я добавил, что губернатор информировал министров обо всём, ничего не утаив. «Может быть, — ответил Наполеон, — письмо будет опубликовано в английских газетах до того, как копия достигнет Англию».
5 сентября. В Лонгвуд приехал майор Горрекер, чтобы вместе с генералом Монтолоном урегулировать деловые проблемы, возникшие в связи с предполагаемым сокращением расходов на содержание Наполеона и всего его персонала. Майор Горрекер попросил меня присутствовать на переговорах.
Суть его делового сообщения состояла в том, что, когда британское правительство установило размер денежной суммы, равной 8000 фунтов стерлингов как максимум для оплаты всех расходов по содержанию генерала Бонапарта и его персонала, оно исходило из того, что в скором времени некоторые члены свиты Наполеона и часть его обслуживающего персонала покинут остров и вернутся в Европу. Но поскольку этого не произошло, то губернатор, взяв на себя всю ответственность, распорядился, чтобы была добавлена сумма в 4000 фунтов стерлингов. Таким образом, на покрытие всех расходов Наполеона и его персонала ежегодно выделяется 12 000 фунтов стерлингов. Вследствие этого генерал Монтолон должен быть проинформирован, что ежемесячное денежное содержание персонала Наполеона ни в коем случае не может превышать 1000 фунтов стерлингов. Если генерал Бонапарт не согласится с предполагаемым сокращением расходов, то избыточные расходы должны будут оплачиваться им самим, или векселями, выданными каким-либо банкиром в Европе, или его друзьями, готовыми оплатить их.
Граф Монтолон ответил, что император готов оплатить все расходы персонала Лонгвуда, если ему будет разрешено использовать имеющиеся у него средства и способы для осуществления этого. Если ему будет позволено обратиться к услугам коммерсанта или банковского дома на острове Святой Елены, в Лондоне или в Париже, по собственному выбору британского правительства, готовых выступить в качестве посредников, через которых можно будет отправлять опечатанные письма и получать ответы, то император возьмёт на себя обязательство оплачивать все расходы. С одной стороны, император готов поручиться своей честью в том, что письма будут касаться исключительно финансовых вопросов, и, с другой стороны, вся переписка должна оставаться неприкосновенной. Майор Горрекер ответил, что с этим согласиться нельзя: ни одному опечатанному письму не будет позволено покинуть пределы Лонгвуда.
Вскоре после обмена мнениями по поводу писем майор Горрекер объявил графу Монтолону, что предполагаемые сокращения будут иметь место, начиная с 15-го числа настоящего месяца. Он попросил графа Монтолона урегулировать все вопросы с г-ном Балькумом, поставщиком, о передаче ему ежемесячно 1000 фунтов стерлингов, если только он не предпочтёт платить чеками за избыточные расходы. Граф Монтолон ответил, что он не будет вмешиваться в это дело; что губернатор может действовать так, как ему хочется; что в настоящее время нет излишков поставленных продуктов; что, как только решение о сокращении расходов вступит в силу, он, Монтолон, со своей стороны откажется от всех обязанностей и в дальнейшем не будет вмешиваться в эти дела. Он сказал, что поведение английского кабинета министров просто постыдно, когда он (кабинет) объявляет всей Европе о том, что император ни в чём не будет испытывать недостатка, и при этом отказывается от предложений союзных держав оплачивать часть расходов на его содержание, а теперь еще сокращает фонд оплаты его расходов, тем самым обрекая Наполеона и его свиту на нормирование продуктов. Майор Горрекер отверг заявление о том, что союзные державы когда-либо делали подобное предложение. Монтолон ответил, что читал об этом в газетах.
Затем майор Горрекер заявил, что большое сокращение может быть введено в поставке вина, а именно, что количество поставляемого ежедневно вина может быть сокращено до десяти бутылок сухого красного вина типа бордо и одной бутылки мадейры; что в «Континентальном доме» потребление вина регулируется в среднем пропорцией — одна бутылка на человека. Монтолон ответил, что французы пьют вина гораздо меньше, чем англичане, и он уже проделывал за императорским столом то, что никогда не делал в собственном доме во Франции, а именно: затыкал пробкой бутылки с остатками вина для того, чтобы поставить их на стол на следующий день. Более того, на ночь в буфетной не оставалось ни кусочка мяса. Горрекер заметил, что 12 000 фунтов стерлингов ежегодно являются весьма приличным денежным содержанием.
«Это примерно то же самое, что 4000 фунтов стерлингов в Англии», — возразил ему Монтолон. Затем деловое обсуждение было отложено до субботы. Прежде чем уехать из Лонгвуда, майор Горрекер сам признался мне, что 12 000 фунтов стерлингов ежегодно явно недостаточно для содержания персонала Лонгвуда, но он думает, что вполне возможно, этот фонд может каждый год сокращаться ещё примерно на 2000 фунтов стерлингов. Я высказался в том смысле, что это может случиться, но только в том случае, если в Лонгвуде будет загодя сделан запас всего необходимого вместе со строительством скотного двора под руководством опытного специалиста.
7 сентября. Приехал майор Горрекер, проведший в моём присутствии долгий разговор с графом Монтолоном. Последний сообщил майору, что был дан приказ уволить семь слуг, что с последующей экономией продуктов и сокращением потребления вина уменьшит расходы на содержание персонала Лонгвуда примерно до 15 194 фунтов стерлингов; но эта сумма дошла до критической точки в своём минимуме, и никакое дальнейшее ее сокращение просто невозможно. Майор Горрекер согласился, что в своих расчётах он сам пришёл примерно к этой сумме. Однако он по-прежнему настаивал на своём, заявляя, что, начиная с 15-го числа будет разрешено расходовать на содержание Лонгвуда не более 1000 фунтов стерлингов в месяц.