— Боже, Дорис, как вы щедры! Вы это серьезно? — Удивленная и одновременно восхищенная Франческа смотрела на Дорис сияющими глазами.
— Конечно, я не шучу. Думаю, что моя чудесная свита должна быть одета лучше всех.
— Какой чудесный подарок, Дорис! Я всегда мечтала иметь платье от Балмейна, большое спасибо, — сказала Диана.
— Да-да, спасибо, Дорис. А нам надо будет поехать с вами в Париж? Полагаю, что — да, не так ли?
Удовлетворенная реакцией девушек на ее слова, Дорис тепло улыбнулась и, заражаясь их молодым энтузиазмом, воскликнула:
— А как же! Нам с вами предстоит замечательная поездка. Мы проведем в Париже несколько дней, осмотрим все достопримечательности. Естественно, вы обе будете моими гостьями.
Девушки с еще большей признательностью поблагодарили ее, а Франческа с легкой грустью заметила:
— Как жаль, что бедняжка Катарин не может быть тоже подружкой, не правда ли?
— Да, — пробормотала Дорис и отвернулась, чтобы подлить шампанского в бокалы.
Диана с интересом взглянула на Франческу и спросила:
— Кстати, когда она приезжает на виллу? Ким что-то говорил об этом, но я запамятовала.
— Завтра, примерно в это время, — ответила Франческа зазвеневшим от радости голосом. — Я по ней соскучилась и очень рада, что она успеет побывать на приеме у Виктора в «Ла Пират». Там было бы совсем не то без моей дорогой Кэт. Думаю, что она ужасно вымотана, и всем сердцем надеюсь, что ей удастся здесь хорошо отдохнуть. Эта девушка трудится как маленький троянец, и я совсем не завидую ей, которой приходится иметь дело со всеми этими Моголами от кино. Они все такие требовательные!
Никто не отозвался на ее речь, и Франческа весело затараторила дальше:
— Возвращаясь к разговору о свадьбе, Дудлес. Я очень надеюсь, что папа все же пригласит миссис Моггс. Когда я спросила его об этом, он как-то странно на меня посмотрел. Но в конце концов она принадлежит к числу старейших слуг нашей семьи, а он собрался послать приглашения всем жителям деревни и служащим поместья. Будет невежливо, если он обойдет ее.
Дорис и Диана удивленно переглянулись и одновременно рассмеялись.
— Надеюсь, что ты сделаешь ей новую шляпку, Ческа? — усмехнулась Диана.
— Прекрасная мысль. Мне надо будет придумать для нее что-нибудь шикарное. Она обожает мои поделки.
— А дядя Дэвид?
— Папа? Ну что он понимает в женских туалетах! — весело фыркнула Франческа.
— Не скажи, достаточно много, — улыбнулась Дорис, любовно глядя на нее. — Но если это имеет для тебя такое значение, то я настою, чтобы миссис Моггс получила приглашение.
— Почему ты не предупредила, что приезжаешь на день раньше, Катарин? — спросил Ким, остановившись в нерешительности посреди застекленной веранды.
— Но тогда бы не получился сюрприз, не правда ли, дорогой? — звонко засмеялась Катарин.
— Думаю, что да, — тихо отозвался Ким, не переставая все же жалеть о том, что она предварительно не позвонила ему. Когда они с отцом и Кристианом вернулись с обеда у Амфера, Катарин уже поджидала его на вилле, и это вывело его из равновесия.
Катарин пристально следила за ним, пытаясь угадать настроение и задаваясь вопросом, не совершила ли она какой-либо faux pas[11]. Может быть, у англичан считается дурным тоном приезжать раньше назначенного времени без предупреждения? Нет, это вздор! Ведь не более часа назад Франческа с восторгом и волнением приветствовала ее.
— Хорошо, разве ты не рад, что мне удалось вырваться сюда сегодня? — проворковала Катарин, соблазняюще и одновременно вызывающе глядя на Кима своими необыкновенными бирюзовыми глазами.
— Рад.
Ким потушил сигарету и, резко выпрямившись, впился в Катарин взглядом. Она сидела на небольшом плетеном диванчике, гигантские листья какого-то экзотического растения, росшего в кадке рядом, слегка затеняли ее лицо. «Какой тоненькой, даже хрупкой выглядит она в этом простом и строгом, лишенном всяких украшений, полотняном темно-синем платье», — подумал Ким. Катарин шевельнулась, и ее лицо, позолоченное лучами заходящего солнца, проникающими через стекла веранды, стало необыкновенно красивым. У него перехватило дыхание от ее изысканной красоты, и Ким застыл, пораженный ее очарованием, не в силах отвести глаз. С огромным трудом он заставил себя перевести взгляд и уставился куда-то в пространство поверх ее темноволосой головки. После минутного замешательства Ким направился к креслу напротив Катарин. Он опустился в него, и его взгляд снова стал сосредоточенным и непримиримым.
— Почему ты лгала мне? — тусклым, лишенным каких-либо эмоций голосом спросил он.
Катарин с изумлением взглянула на него. Она вскинула голову и, казалось, не понимала, о чем он ее спрашивает.
— Почему ты лгала мне? — повторил свой вопрос Ким. — Кэти Мэри О'Рурк?
Катарин в растерянности, как от удара, откинулась назад и сидела так, судорожными, короткими вздохами втягивая в себя воздух. Все ее очарование растаяло, глаза померкли. Казалось, что она парализована и больше не способна вымолвить ни слова.
— Так звучит твое настоящее имя, не правда ли? — тихо, но угрожающе потребовал ответа Ким.
Она промолчала, и он быстро заговорил вновь:
— Твое молчание подтверждает, что я прав. Я хочу знать, почему ты мне лгала?
Он придвинулся к Катарин, и его прозрачные глаза наполнились гневом. Испытывая отвращение к себе, но не в силах справиться со своим возмущением, он решил быть до конца безжалостным. Он обязан знать правду.
— Я жду ответа, я требую от тебя ответа!
Катарин сцепила руки и крепко сжала их, чтобы унять дрожь.
— Я вовсе не лгала тебе, Ким, — прошептала наконец она, — я просто не сообщила тебе своего настоящего имени. Я никому не называю его…
— Я — это не кто-то еще, — перебил ее разгневанный Ким. — Я — твой жених, пусть пока еще и неофициальный. Я сделал тебе предложение, и ты приняла его. Ты согласилась стать моей женой. Или ты забыла об этом? У тебя тогда была прекрасная возможность быть откровенной со мной. Почему ты не воспользовалась этой возможностью?
— Я не подумала, что это так важно для тебя, — растерянно ответила Катарин.
Ким недоверчиво уставился на нее.
— Не так важно! Господи, что за странные взгляды на жизнь у тебя? Мы бы все равно узнали рано или поздно твое настоящее имя… — Он недоуменно покачал головой, не сводя с нее пристального взгляда. — Людям, меняющим имя, обычно есть что скрывать. А что заставило так поступить тебя? Что хотела скрыть ты?
— Ничего, — энергично запротестовала она. — Когда я поступала учиться в Академию, то отбросила фамилию О'Рурк и назвала себя Темпест. Мне показалось, что это более звучное имя.
Катарин изо всех сил пыталась обрести самообладание, и на ее лице появилось некое подобие улыбки. Она постаралась придать легкость своему тону.
— Для актрисы нет ничего необычного в том, чтобы иметь сценический псевдоним. В Голливуде это обычное дело. Множество кинозвезд там выступают не под своими фамилиями.
— Я в этом не сомневаюсь, но ты упустила из виду один важный нюанс: ты собираешься стать моей женой, виконтессой Инглтон. Настанет день, и ты станешь двенадцатой графиней Лэнгли, а это само по себе налагает на тебя определенную ответственность. Кажется, ты не понимаешь, что вокруг имени женщины на которой я собираюсь жениться, не должно быть никаких тайн или даже легкого намека на нарушение приличий. Поэтому я считаю непростительной безответственностью с твоей стороны не видеть необходимости в том, чтобы быть со мной честной и откровенной. Интересно, ты и дальше собиралась скрывать от меня правду? Или ты намеревалась продолжать обманывать меня в надежде, что я никогда не докопаюсь до истины?
— Ну-ну, продолжай, Ким! — воскликнула Катарин, пристально глядя на пего. Убежденная в том, что всегда сумеет обвести его вокруг пальца, она почувствовала, что сумеет, при должной ловкости, выскользнуть из той западни, в которую ее загнал Ким. — По тому, как ты все это изобразил, можно подумать, что я — убийца, скрывающаяся от правосудия. Конечно, мне следовало бы тебе все рассказать, я даже соби…
— Может быть, ты также намеревалась мне сообщить о том, что ты вовсе не сирота, — перебил ее, сверкнув глазами, Ким, — кем ты представлялась с момента нашего знакомства?
Возмущенно глядя на нее и не дожидаясь ответа, он гневно вскричал:
— Как не пыталась бы ты оправдать свою ложь вокруг своего имени, ты не сможешь, повторяю, не сможешь отрицать, что самым возмутительным образом солгала мне о своем семейном положении! Скажи мне, Катарин, как это можно быть сиротой при живом отце? — Его голос зазвенел от гнева. — Твое поведение по отношению ко мне достойно сожаления, и оно пугает меня. Я потрясен твоей нечестностью! Ты ужасно обидела меня ею. Ты осквернила также самую преданную дружбу моей сестры и доброе расположение к тебе моего отца. Не могу передать, как он возмущен. В нашем кругу, Катарин, презирают лжецов, — закончил он свою речь и дрожащими руками закурил сигарету.
Катарин похолодела, желудок сдавил спазм, будто она проглотила твердый комок. Какое несчастье, что он узнал обо всем столь преждевременно! Теперь она потеряла все свои козыри. Но ей хватило ума и хитрости сообразить, что в ее положении попытки оправдываться, каяться или защищаться только ослабят ее позиции. Поэтому она сразу перешла в атаку. Выпрямившись, с холодным презрением и даже с оттенком превосходства в голосе она заявила:
— За всем этим чувствуется рука Дорис. Шпионить за людьми! Вмешиваться в их частную жизнь! Какая низость! Я очень удивлена, что твой отец не находит достойной порицания эту ее… сомнительную деятельность. Я, по крайней мере, таковой ее считаю. Дорис, а не я, заслуживает осуждения.
Ким почувствовал, как его лицо обдало горячей волной.
— Дорис совершенно определенно не занималась никакими расследованиями, касающимися тебя. Она слишком чиста и порядочна, чтобы быть замешанной в таком грязном деле, как шпионаж. Информация случайно попала ей в руки…