— Это я. — Из темноты до нее донесся успокаивающий голос Шона.
Ее волнение усилилось.
— Как ты нашел меня?
— По твоей куртке с «Чудо–хлебом». Буквы на спине люминесцентные.
— Не может быть! — Лили сняла куртку и осмотрела сзади шелковую куртку, похожую на те, что носят бейсболисты, с фирменными разноцветными знаками. Ее предоставил спонсор Шона. Действительно, фамилия «Магуайер» светилась и мерцала, когда на буквы падал свет от луны.
— Куртки, кепки, зонты, пончо, футболки, сумки — они предусмотрели все. И «Чудо–хлеб» в таких количествах, что можно накормить армию.
Лили поежилась.
— Не напоминай мне об этом!
— Да ладно, большинство из нас выросли на этом. Помнишь рекламу «станешь в восемь раз сильней»?
Знал бы Шон, как хорошо она помнила эту рекламу! Помнила потому, что в детстве телевизор составлял смысл ее жизни. Благодаря ему Лили ненадолго забывала о семейных проблемах, не видела осуждающего взгляда матери. Это было ее сверкающее, искусственное окно в вымышленный мир Бредисов, Уолтонсов, Джефферсонов. Даже словесные баталии в семье Банкеров казались милыми и естественными. Двадцать пять минут препирательства — и любая проблема была решена.
— По–моему, я не ела белой муки и рафинированного сахара с тех пор, как выехала из общежития своего колледжа, — проговорила Лили.
— Может, этим летом ты наплюешь на эти предосторожности? Может, в этом путешествии ты будешь счастливее, чем была бы в Италии?
Шон ласково подшучивал над ней, и Лили радовало, что темнота скрывает ее смущение.
— Ты покраснела, да?
— Извини?
Он взял у Лили куртку, накинул ей на плечи и обнял ее. Его объятие было невероятно нежным, сквозь шелковистую ткань она ощущала тепло его рук.
— Я знаю, что ты покраснела, — тихо сказал он.
— Откуда тебе знать?
— Я чувствую это.
Лили изо всех сил старалась устоять.
— Мы не должны делать этого. Мы не можем вот так, неожиданно…
— Ничего неожиданного. Все давно к этому шло. — Шон повернул Лили лицом к себе. — Скажи, что это не так.
— Ты спятил.
— Да. — Шон слегка склонил голову вбок. — Это так. — Как будто случайно, его губы коснулись ее губ.
И тут Лили поняла, что больше не может сдерживаться, притянула Шона к себе, обняла за шею и всем телом прижалась к нему. Как восхитительно ощущать его губы, крепкое и надежное тело! Глубокий поцелуй заставил ее забыть все доводы рассудка. Чувство одиночества исчезло. Лили тянулась к нему, поднявшись на цыпочки; ее ноги дрожали. Руки Шона скользнули к бедрам Лили, он прижимал ее к себе все теснее. Она не думала ни о чем. Не могла думать. Теплые, податливые губы Шона заставили ее забыть обо всем. Это было так странно, чудесно и невозможно, что Лили воспарила так высоко, как никогда раньше.
Поцелуй закончился, и Лили вернулась на землю. Голова у нее кружилась. В ночном небе звезды вертелись, как стекляшки в калейдоскопе.
— Черт побери! — Лили задохнулась от волнения, словно школьница.
— «Черт побери» — это точно. — Шон не был взволнован, не задыхался, однако снова потянулся к ней. — Вот уж, мисс Лили, чего я никак не ожидал.
— Не ожидал чего?
— Того, что ты способна на такой поцелуй.
Она отпрянула от него.
— Не знаю, о чем я думала.
— Зато я совершенно точно знаю, о чем думал я.
Господи, этот голос! Даже в темноте, когда Шон был всего лишь тенью, его голос отдавался в ней, как звук струны совершенного инструмента, а его нежные, призывные вибрации достигали самых потаенных уголков ее души.
Лили сделала еще шаг назад.
— Это совсем не похоже на меня. Я не знаю, почему… наверное, это все луна. Я слышала, что в условиях дикой природы она оказывает на людей примерно такое действие.
— Лили.
— Что?
— Здесь вовсе не дикая природа. Это кемпинг. — Шон приблизился к ней; она снова отступила.
— Для меня это дикая природа, — сказала Лили. — Путешествуя, я останавливаюсь в отелях с бассейнами и прачечными.
— Ах да, путешествуешь первым классом. Но, Лили…
— Что? — Она стиснула кулаки, чтобы снова не обнять его.
— Мне нужно сказать тебе кое–что.
— Что? — Покачнувшись, Лили подавила стон и отклонилась от Шона. Ей было необходимо выйти из поля его притяжения. Он, как магнит, неудержимо притягивал ее, и Лили чувствовала себя кусочком металла.
— Если ты будешь и дальше двигаться в этом направлении, то рухнешь вниз с обрыва.
— Что? Я не…
Лили услышала свист воздуха в ушах, когда Шон выбросил вперед руки, схватил ее и быстро прижал к себе. Она снова была в его объятиях, опять прижималась к его гибкому, крепкому телу. Осторожно повернув ее, Шон направил луч фонарика на землю. В его свете Лили увидела край скалы.
— Поняла, что я имел в виду? — спросил он. — Можешь считать меня самонадеянным, но я не думаю, что ты хотела избавиться от меня.
Лили надела куртку.
— Я веду себя как сумасшедшая.
Шон усмехнулся.
— Да? Возможно, мы оба спятили. Но ты мне нравишься такой. Хочешь побыть со мной?
— В последний раз я слышала, как ты произносил эти слова на свадьбе Кристел. Тогда ты был полным придурком.
— А ты сказала «да»?
— Ты не мне это сказал.
— Да что ты? Тогда я правда был придурком. Я говорю это сейчас. Давай, Лили. Это всего лишь поцелуй.
— Отлично. Всего лишь поцелуй. Я все поняла. — Слезы навернулись у нее на глаза. Как унизительно! Боже! Что если Шон почувствует, что она плачет? Ведь он почувствовал, когда она покраснела. Повернувшись, Лили пошла прочь от обрыва.
— Ну а теперь что? — спросил он, последовав за ней.
— Для тебя это был всего лишь поцелуй! — взорвалась Лили. — А для меня… — Она остановилась, пытаясь справиться с собой.
— Что, Лили? Я же не ясновидящий. Скажи мне.
— Ну ладно, скажу. То, что для тебя поцелуи — дело обычное, не значит, что и для меня — тоже.
— Тогда тебе повезло. Я знаю, что с этим сделать.
— Мы уже все сделали, и сейчас ничего не вернешь, но нам не следует делать этого снова.
— Не понимаю, Лили. Я совсем не понимаю тебя.
— Мне просто хотелось узнать, что это такое — целовать кого–то вроде тебя. Вот и все.
— «Кого–то вроде меня», — повторил он. — Тебе придется объяснить…
Она остановилась и повернулась к нему. Луна взошла выше, и ее свет заливал зияющую пропасть ущелья. «Ну ладно, — подумала Лили. — Может, честность — это то, что мне сейчас нужно. Чтобы отпугнуть его навсегда».
— Кого–то, кто так красив, что кажется мне почти нереальным, — тихо призналась она. — Кого–то, кто снимался для рекламы виски в Тайване.
— В Японии, — уточнил Шон. — Я снимался для рекламы в Японии.
— Неважно, ты понимаешь, о чем я говорю. Такие мужчины, как ты никогда не обращают на меня внимания, поэтому во мне заговорило любопытство.
— А какие мужчины обращают на тебя внимание?
Такие, от которых я могу уйти, когда захочу. Лили откашлялась.
— Последний парень, с которым я встречалась, был учителем физкультуры.
— Я тоже спортсмен. — Шон явно был сбит с толку.
Разница между учителем физкультуры и Шоном Магуайером была такая же, как между светлячком и фонарем на маяке.
— А тот, с кем я встречалась до него, собирал модели паровозов. Это было его хобби. Ты же понимаешь. Они все… обыкновенные. Как я.
Снова этот ласковый смех.
— Ты — обыкновенная? Дай мне передохнуть!
— Я хочу сказать, что ты — не мой тип.
— Потому что твой тип — обыкновенные парни, которые преподают физкультуру и собирают паровозы?
— Совершенно верно.
— Я знаю почему.
— О, мне не нужен сеанс психоанализа.
— Проведя столько времени с доктором Саш, я сам могу работать психологом. Дело в том, что эти парни не представляют для тебя опасности. В меня же ты можешь влюбиться, поэтому так и сопротивляешься.
Теперь рассмеялась Лили.
— Если твои результаты на турнире приблизятся по высоте к твоей самооценке, тебе не о чем беспокоиться. — Она направилась к стоянке автофургонов. В некоторых еще горел свет, кое–где в темноте виднелись костры, разложенные возле палаток.
— Ты уходишь от меня?
— Это зависит…
— Отчего?
— От того, пойдешь ты за мной или нет. — Лили не оглянулась, понимая, что ей необходимо справиться с собой. Наверняка Шон не привык к тому, чтобы женщины уходили от него. Что ж, а она не привыкла к тому, чтобы мужчины говорили с ней о любви, поэтому сейчас они на равных.
Глава39
— Шестьдесят семь бутылок пива у стены, — пели дуэтом Чарли и Эшли. Они проехали мимо затененной зоны для отдыха и снова очутились на залитом солнцем шоссе.
Лили подумала, что шестьдесят семь бутылок пива скоро понадобятся ей самой. Во время сегодняшних занятий Чарли постоянно вертелась, и Лили теряла терпение.
Внезапно Чарли перестала петь.
Только Эшли продолжала:
— Шесесяй–сей бутыло–ива у сены…
— Дядя Шон, стой! — крикнула Чарли. — Пожалуйста, остановись!