С каждой репетиции я выходила с чувством, что сбросила тяжёлый груз, который таскала всю неделю. Или умылась в роднике, как летом на даче, и эта свежесть и лёгкость оставалась со мной ещё какое-то время.
В дверях актового зала Денис, робкий и скромный, задел меня плечом. Меня словно пронзило стрелой – а что, если это он! Что, если шоколадку никто не передавал?!
Наверное, это ошеломляющее предположение читалось у меня на лице, потому что Денис смутился, отступил назад и извинился.
– Ой, я не специально.
– Наступлю! – пробасил сзади Горелов, который шёл последним.
– Ах, да! – окликнул нас Владус. – Следующего занятия не будет. Мне придётся уехать. А потом у нас концерт, помните? Подумайте, в чём будете выступать. И постарайтесь порепетировать дома.
Порепетировать дома – ха, это было из области фантастики.
– Вера, а давай у меня порепетируем. – Ника как будто проникла в мои мысли. – Придёшь к нам в следующую среду?
Мы вышли на улицу. Идти домой не хотелось, и я предложила Нике погулять возле школы. Я сказала ей про свои догадки насчёт Дениса, но Ника, видимо, не хотела меня расстраивать. И сказала, что выводы делать рано, надо наблюдать.
– В чём будем выступать? – перевела она разговор.
Я зависла, пытаясь вспомнить, есть ли у меня хоть что-то подходящее. На покупку наряда для выступления маму вряд ли уговоришь. Все платья у меня летние, а на сезон – только школьная форма. Да и надо ведь, чтобы мы с Никой выглядели похоже, нужно что-то вроде сценического костюма.
– Может, джинсы и белые рубашки? Будет стильно и одинаково. – Ника воодушевилась от собственного предложения. – Хорошо бы ещё локоны.
Локоны! Конечно, с её-то волосами это можно себе позволить. На моих сосульках никакие причёски не держатся. Да и кто мне их накрутит. А насчёт джинсов – идея отличная, у меня как раз лежали новые, которые мне толком некуда было надеть, потому что в школу ходить в джинсах не разрешалось.
– Ку-ку! – раздалось у нас за спиной так внезапно, что Ника подскочила.
– Ну ты совсем? Вот кто точно ку-ку, Габидуллин! Так заикой остаться можно!
– Что домой не идёте? – Габидуллин наклонился и собрал комок из выпавшего ни с того ни с сего посреди осени снега.
– Только попробуй брось! – я попятилась.
– Мы вообще-то гуляем. Иди с миром, Габидуллин, дай поболтать, – нагрубила ему Ника.
Я ждала, что сейчас начнётся перепалка, потому что Габидуллину только дай повод, но он развернулся и молча поплёлся в сторону ворот, с силой пульнув снежок в школьный забор.
Глава 19Сто баллов
В среду после уроков вместо актового зала мы спешили к Нике. Родители на работе, Федя в садике – можно спокойно порепетировать. Я не очень понимала, какой в этом толк – без аккомпанемента, без микрофонов. Но с радостью приняла приглашение.
– Устроим караоке! – торжествующе заявила Ника по пути к дому. – Мама папе на юбилей систему подарила. Там колонка мощная, два микрофона. Только, главное, подключить.
В дверях своей оглушительной распевкой нас встретила Жужа. Мы с Никой по очереди потискали её и пошли мыть руки.
– Есть охота, – Ника позвала меня на кухню. – Давай перекусим, а то петь с пустым животом – как-то не очень.
Она распахнула холодильник. Исследовала полки и вытащила тарелку с пирожками.
– С картошкой. Любишь?
Я кивнула. Долгое время пирожки были, наверное, моим самым любимым блюдом. И пока Ника разогревала их в микроволновке, наливала чай, я стала вспоминать, как раньше мама готовила их чуть ли не каждые выходные. Делала волнистые гребешки, раскладывала на большом противне, смазывала белком для золотистой корочки. Потому что пирожки с картошкой обожали все – я, бабушка, но особенно папа! И ел он их не как нормальные люди – макал несладкие пирожки в сметану с сахаром! И каждый раз мы нарочито наигранно удивлялись и смеялись над его чудаковатыми вкусовыми пристрастиями. А потом мама перестала их печь. Совсем.
– Ку-ку! Опять об Эмиле думаешь? Пробуй, мы с мамой пекли. И Федя помогал. – Ника придвинула ко мне тарелку.
Я машинально взяла пирожок, но теперь не могла отделаться от нахлынувших мыслей. Я и забыла, что раньше всё было по-другому. Но как это произошло? Как наш дом накрыла эта холодная тишина?
Ника помахала рукой у меня перед лицом.
– Возвращайся! Пирожки остынут.
Ника запихала пирожок себе в рот почти целиком, щёки у неё надулись, и я рассмеялась.
– Вот! Так лучше, – одобрительно кивнула Ника. – А хочешь, я тебе одну картошечку покажу?
Она вскочила из-за стола и убежала в комнату. Через пару минут Ника вернулась с коробкой. Сунула в неё руку и с таинственным видом вынула половинку разломанной картошки – бугристая желтоватая поверхность, коричневая кожура.
– Хочешь попробовать? Только зубы не сломай! – захихикала Ника.
Я протянула руку, и Ника положила мне на ладонь тяжёлый и холодный камень.
– Прошлым летом на море нашла. У меня есть целая коллекция минералов, похожих на еду.
И Ника стала торжественно выкладывать на стол свои сокровища. Кристалл песчаного цвета – кусочек куриного наггетса, розовый камень с белыми прожилками, напоминающий мясной стейк, белую гальку в форме фасоли.
Рассматривая камни, мы съели по несколько пирожков, допили чай.
– Щас спою, – изобразила Ника объевшегося волка из старого мультика и сползла под стол.
Пока Ника подключала колонки и микрофоны, я сидела на диване и листала их семейный альбом. Вот Ника с родителями на пляже. Вот Федя в саду в костюме гриба. Вот они в кадре всей семьёй, смеются. Мне снова стало тоскливо.
– Нашла! – закричала Ника.
Она нажала пульт. Зазвучала музыка, на экране пошёл отсчёт до начала песни: «3, 2, 1» – и появились слова.
Ника щёлкнула кнопку на микрофоне и запела.
Я отложила альбом и тоже взяла микрофон. И вдруг ощутила себя на соревнованиях в начале беговой дистанции. Вот старт. Сейчас мелькнёт красный флажок и…
Строчки бежали по экрану, и предстояло догнать их, чтобы голос совпал с каждой буквой. И мне было хорошо. Совсем не так, как на физкультуре, когда бежишь ещё только первый круг, а дыхание уже сбилось, горло пересохло, колет в боку и сердце вот-вот выскочит наружу. Мой голос разгонялся сильнее и сильнее, но с каждым новым звуком становилось легче. Я стала невесомой. Не чувствовала ни рук, ни ног, словно остался лишь голос. Он летел быстрее, выше, сильнее, и вместе с ним летела я. Я закрыла глаза и пела, не обращая внимания на подсказки караоке, пока не добежала до финиша.
Музыка остановилась.
– Сто баллов! – закричала Ника.
Она схватила меня за руки, и мы начали прыгать и кружиться по комнате, пока не упали на диван без сил.
Глава 20Плотина прорвалась
В день выступления Владус отпросил нас с уроков. Концерт начинался в двенадцать, но встала я всё равно рано, потому что… Накануне я набралась смелости и попросила маму дать денег на парикмахерскую.
– Ради пяти минут? – мама сказала это то ли с недоумением, то ли с пренебрежением. – Это даже не последний звонок, Вера. Просто районный праздник.
Я развернулась, чтобы выйти из комнаты, но мама меня остановила.
– Мы лучше сделаем. Иди мой голову.
Мама долго расчёсывала мне мокрые волосы, пытаясь продрать спутанные кончики. Было больно, но я старалась не подавать вида. Потом она взяла плоскую расчёску и, повернув её заострённым концом к голове, сделала рядок и отделила тонкую прядь.
Мама плела косичку за косичкой.
– Представляешь, математичка на прошлом уроке даже Буханкиной двойку поставила! – Я сидела перед зеркалом и наблюдала в отражении, как сосредоточенно мама перекидывает и стягивает пряди, но мысли её снова были не здесь.
– Не вертись, Вера! Я и так уже устала, а ещё полголовы.
Я сидела часа полтора. Постепенно косички становились всё более толстыми. Мама всё чаще вздыхала. А в конце она вздохнула особенно глубоко, собрала все оставшиеся волосы и заплела как есть.
– Всё равно внизу будет не видно.
Она закрутила кончик косы маленькой резинкой и отправила меня спать.
Утром я нервничала, долго расплетаясь, а когда закончила, еле сдержалась, чтобы не заплакать. Мама плела не от корней, поэтому на пару сантиметров от головы волосы были прямыми, как будто их прогладили утюгом, а дальше вились и беспорядочно торчали. С одной стороны волны шли совсем мелкие, с середины головы становились крупнее, а с другой стороны волосы и вовсе еле волнились.
Мне хотелось закричать: «Мама! Что ты наделала?! Как я пойду в таком виде???»
Но я боялась её обидеть. Мама зашла в ванную и глянула на моё отражение в зеркале.
«Ну вот, я вчера весь вечер на это потратила, а ты опять недовольна», – прочитала я у неё на лице.
Мне хотелось провалиться на месте. Я походила на пугало и снова была виновата, хотя ничего не сделала. Разве имело значение, сколько времени мама заплетала эти чёртовы косички, если в итоге всё зря, если красоты не получилось, а получилось наоборот!
Я чуть не захлебнулась от подкатившей к горлу обиды и выскочила из ванной, чтобы не разрыдаться. Первое, что мне хотелось – смыть скорее этот позор с головы, но тогда мама вообще со мной разговаривать перестанет, и я, натянув джинсы и набросив куртку, выскочила из дома.
От снега, выпавшего на прошлой неделе, не было и следа. Просто репетиция зимы. Видимо, природе тоже нужно пробовать свои силы перед выступлением.
Слёзы наконец прорвались. Как будто открыли плотину и сбросили всю воду, которая давно отчаянно искала выхода. Проскочив несколько домов, я добежала до аллеи и села на лавочку – завязать шнурки, которые, как змеи, ползли за мной следом.