На Гавайских островах знатным беременным женщинам собачина давалась как лакомство.
Не в силах представить себе, что одной, да и то деформированной, головы полубогу Мауи было достаточно для всех его выдумок, жрецы островов Общества — культурного и интеллектуального центра Полинезии — превратили метафору в образ мудрости. Они объявили, что у Мауи было восемь голов, одна большая и семь маленьких, росших на плечах. В 1823 году два местных жреца рассказывали европейцу-миссионеру, как морские боги вынули из волн сверток, брошенный женщиной. Боги распутали пряди волос, которыми он был упакован, развернули покрывало, сделанное из коры хлебного дерева, и обнаружили в нем недоноска с восемью головами. Мальчик почти не подавал признаков жизни, но боги столь заботливо его пестовали, что он вырос большим и сильным. Его приемные родители частенько говорили друг другу: "Взгляни на эти восемь голов! Что за умное дитя! Знает ли он, откуда взялся? Ну конечно, от человека с восемью головами ничто не может укрыться".
Они были правы. Однажды Мауи отправился навестить свою мать. Она не знала, что ее сын, которого она когда-то в горести завернула в свои волосы и выбросила в океанские волны, остался жив. Мауи нашел пещеру своей матери и, как сказали жрецы, неспособные устоять перед сильным влиянием европейцев, постучался в дверь. Мать вышла и видит — стоит человек с восемью головами.
— Кто ты? — спрашивает мать.
— Конечно же, я Мауи, — отвечает сын.
Тогда удивленная женщина перечислила имена своих пятерых детей — четырех мальчиков и одной девочки. Дети между тем собрались вокруг матери, глазея на незнакомца, который уверял, что он их брат.
— Нет, — сказала мать, — вот Мауи-муа, вот Мауи-рото, вот Мауи-таха и Мауи-потии. Откуда же взялся еще Мауи?
Восьмиголовый незнакомец отвечал: "А я Мауи-Недоносок, Мауи-Завернутый-в-Волосы". Так он напомнил ей о том свертке, брошенном в океан. И затем — слушателям никогда не надоедает эта история! — Мауи рассказывает матери, сестре и братьям о своих приключениях и действительно размягчает их сердца, когда заканчивает жалобой: "И все это время восемь голов бились о коралловое подножие вашей пещеры там, под водой".
Возможно, что такие истории слышал капитан Джеймс Кук на Таити в 1769 году, но счел их, как он сказал, слишком абсурдными, чтобы записывать. Кук слышал эти истории, когда расспрашивал об одном странном таитянском идоле, которого, он видел, несли во время процессии. Ему сказали, что это изображение Мауи. Идол был сплетен из лозы, отделан черными и белыми перьями, чтобы имитировать волосы и татуированную кожу. Узлы на верху фигуры обозначали головы Мауи. Люди не поклонялись этому идолу, заметил Кук, они обращались с ним, как европейцы с чучелом Петрушки во время кукольных представлений. Жрец рассказал капитану, что Мауи не является богом первого ранга, он полубог — наполовину бог, наполовину человек. Большинство последующих авторов также отмечали, что Мауи не является объектом культа.
И все же полинезийцы воздают Мауи большие почести — не жреческими молитвами в храмах, а самим образом жизни, пользуясь теми благами, которые добыл для них герой. Они едят приготовленную, а не сырую пищу. У них под ногами твердая, сухая земля. И солнце теперь находится на небе достаточно долго, так что люди успевают наловить рыбы, испечь таро, отбелить тапу, возделать поле. Небо теперь достаточно просторно, чтобы дать ветрам возможность отогнать от деревни Дым очагов, оно достаточно высоко, так что даже самые высокие вожди могут стоять прямо, не рискуя ушибить голову о твердую лазурь. Нет, даже на островах Общества жрецы не преуспели в попытках заключить деятельного и популярного полубога в рамки скучного религиозного протокола, который изобрели верховные боги. Потому что Мауи-бунтовщик — особо любимый герой простого парода и почести, воздаваемые ему, добровольны и нерегламентированны.
В европейскую эпоху рассказы о Мауи получили новый импульс жизни. Так как никто ему серьезно не поклонялся, то миссионеры с ним и не боролись. Более того, проповедники-аборигены, как, например, Симеона (Симон) из Центральной Полинезии, включали рассказы о Мауи в свои проповеди, чтобы заинтересовать паству и удержать ее внимание, в то время как она потела в жарком европейском платье, сидя притом крайне неудобно — на скамейках, свесив ноги. Ведь для того чтобы быть христианином, нужно слушать проповеди, носить одежду из шерсти, а не из таны, и сидеть на скамьях, вместо того чтобы скрестить или вытянуть ноги на циновке, разостланной на земле. Для того же чтобы оправдать появление языческих историй в стенах церкви, проповедники подвели под рассказы о Мауи новую странную мораль. Эта история развлекает прихожан, их сбитые с толку души стыдятся своего языческого невежества, но в стремлении реабилитировать мудрость предков утешаются тем, что узнают глубоко скрытую истинную сущность древнего мифа, разгаданную для них алхимией христианства.
В одной из воскресных проповедей Симеона заявил своим обращенным братьям-островитянам, что первоначально Мауи жил под землей. Заметив лучик света, пробивающийся через маленькую дырочку, герой попытался в нее выглянуть, но его восемь голов мешали этому. Мауи оторвал одну голову и снова попытался. Тщетно — слишком много голов. Оторвал вторую — безуспешно. Третью — без толку. Тогда он оторвал одну за другой все головы, оставив только две, но все равно не смог выглянуть наверх. Наконец, он оставил одну голову и только тогда смог выбраться через дырку навстречу солнечному свету, на землю, которую он нашел превосходной и на которой решил остаться. Вот так и все люди, его потомки, следуют его примеру — имеют по одной голове на каждого и живут в светлом мире.
Так и вы, продолжал Симеона рассказывать прихожанам, будучи несчастными грешниками, жили в темноте, подобно Мауи. Но, заметив благословенный свет евангельской мудрости, возжаждали войти в царство божие. Но не смогли, потому что мешали семь голов — символы семи смертных грехов, в которых вы намеревались погрязнуть одновременно со служением Христу. И Симеона предостерег своих прихожан, вновь опустивших глаза долу, что, пока они не свернут головы своим грехам, пусть не надеются выйти к свету и покою Евангелия и попасть в царство божие.
Один житель Новых Гебридов открыто заявил, что нисколько не удивился, узнав о существовании земли под названием "Англия" и тамошнего духа по имени Иегова. Сообразительный рассказчик поведал, что эта Англия, подобно всем островам, была рыбой, которую Мауи или его внук выудили из Тихого океана. Но, к несчастью, леска оборвалась и рыба умчалась далеко-далеко. Однако внук Мауи, продолжал рассказчик, не бросил свою добычу, а последовал за ней к ее нынешнему местоположению. Люди, поселившиеся на спине рыбы, упросили его стать их богом и дали ему имя Иегова.
Когда в 1898 году Соединенные Штаты аннексировали Гавайи, люди говорили, что наконец-то попытка Мауи объединить эти острова увенчалась успехом, правда не совсем так, как вначале планировалось. Однажды Мауи вышел из своей пещеры на берегу Нанакули к заливу Пирл Харбор и встретил морскую богиню. Она предложила ему помочь соединить острова в единый материк. Она стала ластиться к однозубому морскому богу, который обычно держал в море стаю своих любимых рыб — Гавайские острова. Богиня польстила однозубому — попросила его открыть рот и показать свой знаменитый зуб. А когда он это сделал, богиня засунула ему в глотку крючок от удочки Мауи, намотала леску на зуб и дернула за нее, давая сигнал хитрецу. Мауи немедленно отплыл в море, выбирая место для материка. Но братья, бывшие с ним в лодке, нарушили его запрет оборачиваться. Они оглянулись, колдовство разрушилось, и леска порвалась. Возбужденные рыбы побились немного, но освободившийся Однозубый быстро овладел положением и надежно закрепил каждую рыбу на том месте, где она ныне и находится.
Повествование о Мауи на одном каком-то острове может быть длиннее или короче в зависимости от того, насколько изобретателен рассказчик, чьим семейным интересам он служит, пересказывая старинные мифы. Зависит это также от того, сколь много сведений дошло до него от предыдущих поколений и от его контактов со сказителями с других островов. Приключения Мауи могут преподноситься (и так бывает) в форме коротких историй. Однако на некоторых архипелагах их соединили в длинные связанные биографические циклы — типичную форму полинезийской литературы. Обычные версии цикла Мауи состоят из родословной героя, истории его рождения, юношеских похождений и заканчиваются рассказом о его смерти или уходе на небо из обычного обиталища. Надо сказать, что, говоря о конце Мауи, сказители чаще, чем по поводу других мифологических героев, добавляют самую разнообразную информацию.
Одна из версий повествования о Мауи имеет очень сложный сюжет, напоминая настоящую повесть или маленький роман. Неизвестный местный гений, не удовлетворяясь простой последовательностью приключений Мауи, единой биографией героя от рождения и до смерти, смело применил временные инверсии. Он использовал рассказ о рождении и детстве Мауи для того, чтобы сделать более драматическим трагический эпизод, который включил в цикл. Этот прием, весь тон повествования создают шедевр примитивной литературы. Большинство приключений героя — забавные. Сам бесшабашный Мауи ведет себя вызывающе по отношению и к людям, и к богам, но туча неминуемой трагической развязки нависает над ним, создавая у слушателей беспокойное ожидание. Этот эффект достигает кульминации в заключительном эпизоде цикла.
Повествователь начинает свою версию с того, как Мауи уже вернулся к своей матери (ее зовут Таранга) и пытается разгадать ее таинственные исчезновения. Каждое утро на рассвете она выскальзывает из дому и возвращается лишь на закате. Мауи спрашивает своих братьев, знают ли они, где живут их родители, но те ничего не знают. Мауи говорит, что он все разузнает. Братья смеются над ним, но хитрец, хоть он еще недолго живет дома, уже кое-что разведал. И до того как рассказать, что именно, повествователь возвращается к описанию, как Мауи вернулся домой, а также более ранних соб