— Чо?! — Коровин явно не понял и половины слов из речи своего командира.
— Через плечо! — хохотнул «лейтенант». — Отдохни пару часиков и снова ползи в город. Как ты хорошо умеешь — змеей! Мне интересно, что большевички станут делать после пропажи этих субъектов.
— Есть, херр капитан! В смысле — яволь! — Дернув рукой, как будто собирался отдать честь, Коровин еще пять секунд потоптался на месте и ушел куда-то в темноту.
А херр капитан почти минуту стоял неподвижно. Я не видел его глаз, но, зуб даю, — он внимательно разглядывал меня и Светлану. Наконец «смотрины» закончились, и офицер тем же ленивым тоном скомандовал:
— Гефрайтер Кнаак, гиб майнен трон![30]
От кучки солдат отделился один и принес «лейтенанту» деревянный ящик, вернее — небольшой сундучок, на который тот и уселся с довольным кряхтеньем. Уселся очень грамотно — его лицо по-прежнему оставалось в темноте, а я был полностью на свету.
— Ну что, мил человек, покалякаем о делах наших скорбных? — не удержался я.
От неожиданности офицер изменил позу, его лицо на мгновение попало в круг света, и я смог от души насладиться выражением безмерного удивления на его породистом лице. Эк проняло подонка!
— Вопросы здесь задаю я! — справившись с волнением, ответил мой оппонент сакраментальной фразой. — Для начала: кто вы такие? Имя, звание, номер части!
— Дубинин. Вольнонаемный работник, помогаю повару на кухне. Дрова для печки наколоть, овощи для супа почистить… А она…
— Светлана Сморкалова. Я фельдшер двести пятьдесят шестого медсанбата.
— А почему там, на улице, вы сказали, что вы — врач?
— Всегда мечтала быть врачом! — пожала плечами Света. — Но не смогла получить нужное образование. Все время что-то отвлекало — то мужики, то дети…
— И сколько же у вас детей? — любезным тоном поинтересовался «лейтенант».
— Семеро, господин офицер! — печально вздохнула Света.
— Ну надо же! — фальшиво удивился «господин офицер». — А по вам и не скажешь! Я бы даже имел смелость предположить, что вы вообще ни разу не рожали!
— Конституция[31] у меня худощавая, как у воблы! — грустно призналась Светлана. — Потому и незаметно.
— Неудачная попытка! — после долгой паузы сообщил «лейтенант». — Кухонный работник, фельдшерица… Вы меня даже рассмешить не смогли!
— Ну, клоуны тут точно не мы! — усмехнулся я. — А вы кто по масти? По замашкам — какие-то фраера!
— Вы разве не догадались, что попали в плен доблестному немецкому Вермахту? — с иронией в голосе спросил оппонент. — Ну, пошутили и хватит. Начнем еще раз, более серьезно, без кухонных мужиков… Я гауптман Фогель. Командир разведывательного подразделения, успешно действующего в вашем тылу. А кто такие вы? Вас везли на генеральской машине, у вас в прикрытии было целое отделение отборных солдат из гвардейской дивизии. — Слово «гвардейской» Фогель произнес с каким-то особенным выражением, словно плюнул. — У вас с собой был пистолет совершенно незнакомой мне конструкции, но сделанный под стандартный девятимиллиметровый патрон. А ваша сопроводительная бумага — это вообще нечто! Официальные документы ТАК не оформляют! Но сам факт того, что на неких Дубинина и Сморкалову выписали подобную справку…
— Вот тут вы нас подловили, гауптман! — саркастически сказал я. — Видимо, аналитика — ваша сильная сторона! Проблема в том, что вы все равно не сможете сделать правильные выводы из выявленных фактов.
— Вы, Дубинин, явно не понимаете всей серьезности своего положения! — покачал головой Фогель. — У меня много времени, и пытать мы умеем так, что даже в Гестапо завидуют. Вы ведь все равно мне все расскажете, только после очень неприятных процедур. Учтите, что мои люди очень злы на вас за гибель своих товарищей, которых вы убили при захвате, поэтому стесняться в выборе методов не будут!
— Да мы как бы тоже никуда не торопимся! — усмехнулся я.
— Ну хорошо… Люблю упрямых людей! — вернул мне усмешку Фогель. — Приятно потом видеть, как они, роняя слюни, наперебой выкладывают нужные сведения! Начнем с наиболее зрелищного воздействия…
Гауптман повернулся и крикнул в темноту:
— Гефрайтер Холява, цу мир![32]
Буквально через пару секунд рядом с нами нарисовался интересный персонаж — звероватого вида мужик в сильно помятой красноармейской форме, в фигуре которого странным образом сочетались довольно узкие плечи и огромные, величиной с голову младенца, кулаки.
— Звали, херр гауптман? — Голос у мужика оказался неожиданно высоким, как у оперного кастрата.
— Мыкола, видишь вот эту красавицу? — с какими-то гнусными нотками спросил Фогель.
— Так точно, херр гауптман! — Холява посмотрел на Свету с «гастрономическим» интересом.
— Хочешь развлечься? — продолжил Фогель, наклонившись вперед и тщательно фиксируя выражение моего лица.
Я уже догадался, что будет дальше, но от осознания собственного бессилия только скрипнул зубами.
— Ну-ка, Мыкола, возьми эту кралю и вдуй ей так, чтобы дым из ушей пошел! — весело закончил Фогель.
Холява ощерился, показывая отсутствие двух передних зубов, схватил Свету за воротник хламиды и рывком приподнял с пола. Ткань затрещала, женщина приглушенно пискнула. Я дернулся, чтобы вскочить, но стоящий рядом немец просто наступил мне ботинком на рану на бедре. Буквально взвыв от боли и бессилия, я вжался в мокрую стену.
— Яка гарна дівчина! Які тітьки, які стегна! Ох, ти ж моя солоденька![33] — заворковал ефрейтор, деловито ощупывая Светины ягодицы.
— Фак офф, бэстард! — почему-то по-английски выкрикнула Светлана.
И тут у меня в мозгу словно реле щелкнуло.
— Поручик Птицын, немедленно прекратите этот балаган! — презрительно-ледяным тоном не-громко сказал я. — Как вы смеете так обращаться с женой офицера русской императорской армии?!
Гауптман вскочил, опрокинув свой «трон».
— Что? Что вы сказали?!
— Прочистите уши, поручик! Они явно забиты салом на службе у колбасников! Или вы разучились понимать человеческую русскую речь? — небрежно обронил я.
Могучим усилием воли Фогель (или все-таки Птицын?) взял себя в руки.
— Мыкола, оставь ее! — скомандовал он своему клеврету, уже начавшему задирать на Светлане юбку.
— Не займай, панич! — отмахнулся Холява. — Я тільки у смак увійшов![34]
— Гефрайтер, команд цурюк![35] — рявкнул на оборзевшего ефрейтора гауптман.
Холява нехотя отпустил женщину и сделал шаг назад.
— Пшел вон отсюда, хохляцкая морда! — визг-ливо выкрикнул офицер. — Сгною в караулах, скотина!
Мыкола словно сдулся — и без того узкие плечи обвисли, лицо приобрело выражение обиженного ребенка, у которого отобрали надкусанную пироженку. Шаркая ногами по бетону, ефрейтор убрел в темноту.
— Поручик, вы негодяй и мерзавец! — дрожащим голосом сказала Света. — А ваши люди — животные!
— Прошу прощения… мадам! — галантно улыбнулся гауптман. Он, похоже, уже полностью пришел в себя. — Но вы ведь не представились! А ваш вид… больше подобает прачке!
— Я — князь Виталий Дмитриевич Охлябин. Последнее звание в русской императорской гвардии — капитан, командир роты лейб-гвардии Волынского полка, — я отчаянно блефовал, пользуясь общеизвестными для жителя России XXI века историческими сведениями. — Последнее звание в войсках верховного правителя России адмирала Колчака — полковник. Последняя должность — начальник штаба корпуса генерала Каппеля. А это моя жена и соратница — Светлана Алексеевна…
— Урожденная баронесса фон Глейман! — подыграла мне Света.
Гауптман переваривал поступившую информацию почти две минуты.
— Прошу прощения, господа… Меня зовут Александр Сергеевич Птицын. Последнее звание в Добровольческой армии — поручик, — медленно произнес офицер. — Не понимаю, как вы угадали звание и фамилию…
— Элементарно, поручик! — усмехнулся я, потихоньку ОТТАИВАЯ — похоже, что моя импровизация удалась. — Просто сопоставил кое-какие наблюдения.
— Но что вы делаете у большевиков? — взвился Птицын.
— Мы прибыли по заданию Харбинского отделения РОВСа[36] для оказания помощи нашей Родине в борьбе с агрессором! — веско припечатал я. — А вот что русский офицер Птицын делает на службе у вонючих колбасников?
— И много вас таких? — спросил гауптман, проигнорировав мой вопрос.
— Достаточно для того, чтобы оказывать значительное влияние на текущую фронтовую обстановку!
— Так вот в чем дело! — Птицын поправил свой «трон» и обессиленно рухнул на него, утирая с лица выступившую испарину. Эк его, бедолагу, вштырило — прямо любо-дорого глядеть! — Теперь мне многое становится ясным! А мы гадаем — кто такой генерал Бат и откуда он взялся? Ведь не было в рачьей-собачьей[37] такого офицера, не было!
— Вот не было, не было, а теперь есть! И воюет он вполне успешно — наверняка ваши хозяева сполна ощутили последствия его действий на своей шкуре! — с улыбочкой произнес я.
— Перестаньте меня подначивать… князь! — скривился Птицын. — Немцы мне не хозяева! Просто на данном этапе наши цели совпадают!
— Ага, так вы, вероятно, находитесь в плену иллюзии, что после победы над большевиками немцы вернут вам ваше поместье? Или что у вас там было — спиртовой заводик в Малороссии?
— Александр Сергеевич! — подала голос Света. — Я попрошу у вас прощения за то, что назвала вас негодяем и мерзавцем, если вы начнете вести себя как положено культурному человеку!
И Светлана демонстративно повела плечами, показывая, что связана.
— Ах да! — Птицын даже по лбу себя хлопнул. — Простите! Сейчас! Гефрайтер, лоз зи унд бринг эйн пар кистен!