Захаров вполне понимал командование, принуждавшее пилотов день за днем оттачивать мастерство. Коли уж удивлять немцев, то по полной! Пусть «эксперты» Геринга, как в Люфтваффе называли асов, встретятся с опасными соперниками!
И вот наконец в начале августа их полк отправили на фронт. Капитан Захаров помнил, в какой эйфории пребывал, когда услышал от Акулина приказ собираться. Комэск бежал из штаба, придерживая фуражку и планшет, и улыбался. Наконец-то! Добежав до расположения «родной» 2-й эскадрильи, Захаров отдышался чуток, оглядел летчиков и выдохнул:
— Все, ребята! Закончилась наша учеба! Завтра начнем бить фрицев!
Парни разом оживились, заулыбались, начали друг друга по плечам хлопать… Как будто детишек малых обрадовал приглашением на утренник! Комэск улыбнулся — так и надо!
После было три недели тяжелейших боев над Смоленском, в которых 33-й истребительный полк буквально перемолол 51-ю истребительную эскадру подполковника Мельдерса и хорошенько проредил 8-й авиакорпус генерала Рихтгофена. Борта «лавок» украсились рядами красных звезд, у самого капитана Захарова их количество перевалило за четыре десятка. Конечно, не обходилось и без собственных потерь — фрицы дрались умело и ожесточенно, не желая отдавать небо «иванам». Но сила была на стороне «сталинских соколов» — «эксперты» оказались не готовы к тому, что русские будут использовать новейшие самолеты, превосходящие по своим ТТХ лучшие образцы техники, созданные «сумрачным тевтонским гением». И что самое важное — посадят в эти самолеты опытных и злых бойцов.
Сражаясь с полным напряжением сил, истребители майора Акулина сбросили с неба высокомерных немецких «героев». К счастью, безвозвратные потери среди летчиков вышли не слишком большими — погибло пять человек. Ведь бои шли преимущественно над советской территорией, и у парней из 33-го истребительного был категорический приказ: не пытаться спасать горящие «лавки», а выбрасываться с парашютом. Мол, самолетов на заводах еще понаделают, а опытных воздушных бойцов быстро не найти! К тому же командование не раздергивало полк на звенья и пары, пытаясь, как в июне, заткнуть каждую дырку, сопроводить даже четверку бомберов. Нет, 33-й ИАП использовали именно как истребителей — вылетали обычно всем полком на «расчистку неба». Подразделение старались не «стачивать» — пополнение и новую технику присылали по первому требованию. И с пополнением приходили только опытные бойцы, имевшие на своем личном счету не менее пяти побед и отлично освоившие «Ла-5».
Наконец сражение на центральном участке фронта стихло и 33-й ИАП отвели на отдых… Снова в Монино. Здесь их доукомплектовали, опять прислав только «ветеранов». Пригнали новые «лавочки», причем какой-то совсем новейшей модификации — с автоматом управления двигателем. На их освоение ушло несколько дней…
— Комэск! Са-аня! Ты куда пропал?
Узнав голос майора Акулина, Захаров живо выполз из-под крыла «лавочки», где валялся на сложенном брезенте.
— Тащ командир!
— А, вот ты где… — проворчал комполка.
Подойдя, майор машинально погладил плоскость самолета и сказал:
— Все, Саня, закончился наш отдых — фрицы поперли на Западном фронте, под Минском прорвали укрепрайон.
— Слышали сводку, товарищ майор… — кивнул Александр. — Но там сказали, что наступление отбито. Постарались танкисты под командованием какого-то генерала «Б».
— Это генерал Бат и наши новоявленные гвардейцы — 1-я танковая дивизия.
— Встречал я в конце июня одного танкиста по фамилии Бат… — задумчиво сказал Захаров. — Правда, тот полковником был, и дивизии у него не было!
— Это когда ты по лесам шарился? — усмехнулся майор.
— Да… — Капитан замялся. — Но вы же знаете, тащ командир, мне про это рассказывать нельзя — я подписку давал!
— Понимаю, Сань… Просто так в Москву не дергают! Ладно, иди, поднимай своих потихоньку. Вылетаем на рассвете.
— Ну, здорово! Разрешите идти, товарищ майор?
— Да беги уж…
Глава 9
Первое, что я почувствовал, был запах мятой травы. Ее подувядшие стебельки щекотали мне нос, я сморщился и приподнял голову.
Валялся я на пологом склоне насыпи, где когда-то проходила железная дорога. То ли ее сочли нерентабельной, то ли перенесли, не знаю, но от полотна одна насыпь осталась. Все травой заросло, а кое-где уже и деревца поднимались.
В том, что я снова в будущем, сомнений не было — в небе чертил инверсионный след воздушный лайнер. Или военный «стратег».
На ребра неприятно давил лежавший за пазухой «подарочек» немецкого гауптмана-белогвардейца — трофейный «Вальтер ППК». Поэтому я поспешил подняться. Привстав на колени, я огляделся и обрадовался, увидев Светлану неподалеку. Женщина будто прилегла на травку, да и задремала, разметав свои роскошные волосы по изумрудному ковру.
— Света!
Сморкалова ответила долгим стоном. Перевернувшись на бочок, она оперлась о землю двумя руками и приподнялась. Глаза у Светланы были круглые.
— Х-где мы? — выдохнула она.
— Еще на этом свете, — невесело пошутил я. — Поздравляю с первым воскрешением.
Я помог ей подняться, и Светлана непрочно утвердилась на своих двоих, длинных и стройных. Сразу стала отряхивать травинки с безобразного полуплатья-полуформы.
— Нам еще повезло, — усмехнулся я. — В прошлые разы я обязательно плюхался в пыль. А тут травка-муравка…
До Светланы плохо доходил юмор — когда ты в шоке, шутливый тон не воспринимается.
— Тогда… там, в вагоне… — проговорила она. — Там бомба была?
Я кивнул.
— Она самая. Фугаска-сотка.
— Так мы погибли… тогда?
— Вряд ли. Сколько уж раз меня пришибало, то снарядом, то бомбой, но даже следа не находили. Ни капельки крови. Видать, та самая «космическая сила» успевает перенести тело с душой в последний момент, за долю секунды до смерти. Так что мы даже не воскресаем, нас просто вовремя «выдергивают». Я называю это действо «перезагрузкой».
— Тогда это не сила какая-то, тут — разум. Может, даже Мировой Разум…
— Светочка, — ласково сказал я, — не парься. Все равно мы ничегошеньки в этом не поймем. Можно сюда и божественное провидение притянуть, и Гомеостазис Мироздания, и что хочешь, но это все только слова, красивые, умные и совершенно пустые, не наполненные смыслом. Ладно, пора нам иные проблемы решать…
— Подожди, — прервала меня Светлана и нахмурилась. — Но там же все осталось как есть! Как быть не должно! Фу-у… — поморщилась она. — Как меня шибануло-то… Я такого стресса в жизни не испытывала! Виталя, нам нужно срочно вернуться!
— В отель? — невинно поинтересовался я.
— Какой еще отель! — рассердилась женщина. — На фронт! На войну! В 41-й! Там же люди гибнут! А мы здесь философские дискуссии разводим! Давай быстро назад!
Я длинно и тоскливо вздохнул.
— Светочка, — сказал я терпеливо и щелкнул пальцами, — вот так вот, по нашему хотению, не получится. Ты же помнишь, как мы попали… туда? В этом нашем попаданстве очень четко работает алгоритм «звонок Сталина — провал». Пока вождь не позвонит, ничего не произойдет — проверено. Зря я, что ли, запил тогда?
Сморкалова увяла.
— И что же делать? — спросила она.
— Не терять надежды, Светочка, — бодро ответствовал я. — Готовиться — и ждать звонка. Вот что, хватит тут рассиживаться, потопали. Дойдем… докуда мы тут дойдем, и в Минск. Я срочно свой «бардак» приготовлю к походу, а ты…
— А я, — энергично взмахнула кулачком Света, — накуплю антибиотиков и… Там много чего надо. Ну что? Пошли?
— Вперед! Стоп! У тебя мобильный с собой?
— А как же! Его даже диверсанты не отобрали, решили, что это портсигар, наверное. Только батарея села… Сейчас.
Светлана включила свой гаджет, и высветилась картинка.
— Нет, живой еще… Полуживой. А кому звонить?
— Не звонить, в Библиотеку выйти! Надо убедиться, что мы вернулись в то самое будущее, откуда провалились.
— А что, оно может стать другим? А, ну да…
— Именно. Набирай: «Великая Отечественная»…
Напряженно вчитываясь в мелкие строчки, я понял, что история все же изменилась, хотя и не слишком. Генерал Бат выжил, его 1-я гвардейская понесла куда меньшие потери, чем в прошлый раз, Бобруйск наши не сдали, там еще вплоть до 18 сентября шли бои — за Бобруйский выступ. А потом немецкое наступление в Белоруссии выдохлось, и Гудериан перебросил уцелевшие танки на Украину. В середине октября началось новое наступление…
Тут смартфон пискнул, словно извиняясь, и погас.
— Ладно, кое-что прояснилось, — кивнул я. — Вот теперь — вперед!
Долго топать не пришлось, вскоре показалось шоссе, по которому часто пролетали машины, фуры и легковушки. Наша парочка в военной форме никого особо не удивляла. Тут, видимо, привыкли к набегам реконструкторов.
Проголосовав, я остановил бордовую «Чайку».
— Я вас приветствую! — весело оскалился водитель, лысый дядька в коверкотовой гимнастерке довоенного образца с тремя «шпалами» в петлицах. — Вам куда?
— Нам бы до Минска…
— Садитесь! — сделал дядька широкий жест и хохотнул: — Своих подброшу бесплатно!
Мы со Светланой забрались на задний диван лимузина, и «Чайка» тронулась.
— А куда именно? — спросил хозяин, немного поворачивая голову. — Минск большой…
— Гостиница «Славянская»! — сказала Светлана.
— О, нам по пути!
Мои худшие подозрения не оправдались — дядька был не из тех говорливых граждан, которые физически не способны молчать, им обязательно нужно создавать шум и болтовню. Нет, владелец «Чайки» лишь изредка бурчал на неосторожных водителей, нарушавших правила.
Так что к гостинице мы подкатили с ветерком. Распрощались с дядькой и кинулись в номер. Признаться, мне малость взводило нервы ожидание крика: «А вы куда?» — но нет, история поменялась не настолько, чтобы на ресепшене забыли такого постояльца, как я.
Поднявшись в номер, мы со Светой хорошенько отмылись, я прихватил забытый телефон и позвал «боевую подругу» за собой. БРДМ ждала меня.