Берия задумался. Наморщив лоб, он пожал плечами:
— Но ведь сведения из будущего все-таки попали к нам, а это гораздо важнее, чем приход самого… э-э… отправителя.
— Да, это верно. Думаю, что я еще услышу голос товарища Дубинина по телефону! Надеюсь, что и увижу. Когда-нибудь! А пока… Скажи, Лаврентий, каковы у тебя общие ощущения… по теме «Брест-41»?
— Признаться, я не слишком верил Дубинину. Пришелец из будущего, какая-то непонятная сила… Но сведения, полученные нами, были настолько конкретны и важны, что их просто невозможно оценить! То, что в Германии прячется под высшими грифами секретности, мы получили пачками! Документы, директивы разные, карты…
— Вот-вот…
Сталин прошел к большой карте европейской части СССР, где была отмечена линия фронта, и раздвинул шторки, прикрывающие висящую рядом другую, точно такую же по масштабу, но синие и красные кривые, отражавшие положение передовой, проходили совсем в иных местах.
— Вот в такой ситуации мы могли оказаться, — негромко сказал вождь, прикладывая ладонь к новой карте. — Блокада Ленинграда, немцы оккупируют всю Прибалтику и Украину. Захвачены Смоленск, Брянск, Киев, Харьков, Одесса, Крым и Донбасс! И при этом мы понесли бы чудовищные потери, потеряв массу войск в котлах! А нынче этого нет! Да, Красная Армия отступает, но с боями, сохраняя порядки… Ты, Лаврентий, я знаю, человек очень недоверчивый, да? Ты поверил даже не Дубинину, а Бату!
Берия усмехнулся:
— Когда сверхтанк Бата в одиночку уничтожил полсотни немецких «панцеров», поневоле уверуешь!
— Да уж… Вот что, Лаврентий… Давай-ка подведем кое-какие предварительные итоги. Мы сумели исправить допущенные ошибки и успели сделать многое. Эвакуировали предприятия, эвакуировали мирное население, вовремя отвели 10-ю армию, иначе ее бы уничтожили, перебазировали самолеты на запасные аэродромы — и во всеоружии встретили налеты Люфтваффе. Потери мы понесли большие, просто огромные, но такова цена учебы — наука побеждать дается кровью. Мы узнали, кто из наших соратников действительный полководец, а кто лишь зря занимает свое место… Кстати, где Хрущев, где этот кукурозовод?
— В Ташкенте, Коба. Мои люди приглядывают за ним. С Булганиным произошел… э-э… несчастный случай, а Маленков под пристальным наблюдением. Он действительно ценный работник, но много воли ему давать нельзя.
— Согласен. Ленин тоже был в курсе, какая сволочь Свердлов, но отдал Якову высшие почести, похоронив в Кремлевской стене. Не нужно, чтобы у народа создавалось впечатление о нечистоплотности некоторых товарищей. Пользы это не принесет, а вот вред будет.
— Верно, Коба, не стоит выносить сор из избы, хотя…
— Что, Лаврентий?
— Может быть, имеет смысл организовать объективное расследование и по его итогам вывести обвиняемых на открытый суд?
— Хм… интересно… Чтобы другим неповадно было… — Сталин задумчиво потер подбородок. — Только без шумной кампании в прессе и обличительных выступлений трудящихся — спокойно и по-деловому. Война все-таки идет!
— Я займусь, Коба!
— И, конечно, только объективное расследование, без выбивания показаний! — уточнил Сталин, глядя на Берию. — Без этого вашего… хм… потрошения!
— Коба! — укоризненно произнес Берия. — У нас с соблюдением законности после разгона банды Ежова — полный порядок!
— Ладно, не кипятись! Меня больше, чем наши нерадивые хозяйственники, беспокоят полководцы! — последнее слово Иосиф Виссарионович произнес как ругательство. — Тимошенко, Буденного и Ворошилова мы отстранили — не тянут они на командование фронтами. Ватутина, Черняховского, Горбатова повысили… К сожалению, толковых генералов у нас не так много, как кажется, поэтому иных просто некем заменить. Того же Жукова… Да и тем, кто в реальности товарища Дубинина проявил свои военные таланты, требуется время для этого самого проявления. Даже Суворов не родился генералиссимусом, он стал им, накопив опыт сражений. Но, худо-бедно, ротацию высших командиров ведем, спасибо спискам товарища Бата. Да, забыл спросить — что с генералом Власовым?
— Пока мы его не трогали, Коба. Воюет вроде грамотно, но…
— Но гнильца в нем есть! Просто так предателями не становятся! Жуков мне неприятен, но он не предаст. Хотя… Ты же знаком с документами, Лаврентий… Когда Хрущев тебя арестовал, Жуков ему поспособствовал…
— Читал, Коба, — усмехнулся Берия. — Жукова поманили, как осла морковкой, наобещав и кресло министра обороны, и прочие блага. Он и купился со всей своей солдатской прямотой.
— И как ты относишься к нему сейчас? — спросил Сталин с интересом.
— А я не изменил своего отношения, Коба. Больше скажу: когда Никита затеял переворот, Жуков не потому поддержал его, что хотел урвать свою долю пирога, а потому, что боялся меня! Мне проще выстроить с ним другие отношения, более доброжелательные, чем начать ненавидеть за будущие прегрешения.
— Признаться, у меня у самого долго не пропадало сильное желание расстрелять Хрущева, но передумал! — признался вождь. — За что? Я не верю, что Никита виновен в моем будущем отравлении. Яд тут вообще ни при чем, мне кажется. В 53-м у меня случился второй инсульт, но у медиков было бы как минимум часа три, чтобы спасти мое бренное тело. Однако Хрущев со товарищи целые сутки не подпускал ко мне никого, пока не убедился, что я мертв! Как он, наверное, злорадствовал в те часы, паскуда… Но не могу же я выносить приговор на основании преступления, совершенного в будущем! Вот за его текущие грязные делишки — другое дело! Правильно ты предложил начать расследование! Ладно, что-то мы отвлеклись от темы разговора. Флот! Нам нельзя без сильного флота! Вспомни Испанию. Мы могли выиграть ту войну, если бы наладили переброску по морю снаряжения, оружия, танков… А флота нет! До сих пор нет, хотя на Черном море у нас достаточно кораблей, чтобы держать под контролем всю акваторию до турецких берегов. Еще бы флотоводца в Севастополь, хоть на малую толику схожего с Нахимовым или Ушаковым… А не этих… трусишек, которых так и тянет назвать предателями! Наши адмиралы, наши командующие флотами никуда не годны, что Трибуц, что Октябрьский. Флотоводцы из них никакие, но других нет! Будем шпынять этих, чтоб воевали, а не в гавани отсиживались! Оба ноют, что кораб-ли РККФ плохо защищены от вражеской авиации. Это верно, но где же вы раньше были? Конечно, тут сильно подгадил Тухачевский, лишивший армию и флот нормальных зениток…
— А ведь, судя по последним сообщениям Дубинина, нам предстоит вести войну с США. А как это сделать без мощного флота? Вот тут где-то у меня было… Из тех бумаг, что Дубинин передал… Вот! На каждом американском линкоре стоит двадцать зенитных 127-мм пушек! По баллистике они уступают нашим будущим 130-миллиметровым зениткам[51] — чертежи по ним и все прочее уже в работе, но тут не в самих орудиях дело. Тут главное преимущество нашего потенциального противника в ином: у американцев — радары обнаружения и наведения, система управления огнем, на пушках стабилизаторы стоят и силовые приводы, а снаряды — с радиовзрывателями! Каждый крейсер США имеет дюжину таких орудий, наши — ровно вдвое меньше. Даже на эсминцы в Штатах ставят по пять или шесть 127-миллиметровок, а на наших — две-три пушки малого калибра…
— И это не считая зенитных автоматов «Бофорс», которые добивают прорвавшиеся самолеты противника на последнем рубеже, а их полно на палубах кораблей США! — подхватил Сталин. — Спрашиваю командующих флотами: а вы где были? Что сделали за три последних года? Молчат, мнутся. Шени деда!
— Командующий Северным флотом оказался весьма боевым товарищем, Коба, хотя кораблей у него с гулькин нос.
— Да, это верно… Надо решить данный вопрос, пока у нас с американцами, или, как их называет Дубинин, с америкосами, какая-никакая дружба и общий враг! Начать переговоры о поставке эсминцев типа «Флетчер» и авианосцев типа «Эссекс». Если верить документам из будущего — они лучшие в данный период в своем классе. С крейсерами и линкорами лучше вообще не связываться — даже не достраивать заложенные. Все равно ведь будущее морской войны за самолетами!
— Боюсь, Коба, что они нам эти корабли не продадут ни за какие коврижки — во-первых, программа ленд-лиза заработает только с ноября, во-вторых, «Флетчеры» и «Эссексы» сами… гм… америкосы заложили буквально несколько месяцев назад!
— Думаю, что пробить эту поставку можно! — уверенно сказал Сталин. — И ускорить открытие ленд-лиза — тоже! Особенно после нападения на Перл-Харбор! США будут сами просить нашей помощи в борьбе с Японией — ведь от наших берегов до Страны восходящего солнца всяко ближе, чем от Гавайев или тем более от Западного побережья Америки! Подключим к переговорам Молотова и… Кого там империалисты прозвали «Мистером Нет»?
— Громыко, — улыбнулся Берия.
— Надо бы этого Громыко продвинуть потихоньку!
— А по моей линии — Андропова!
— Читал о нем в документах Дубинина. Хороший вроде бы специалист и как человек… тоже. Ты, Лаврентий, посмотри еще раз все документы, выбери вот таких людей — и список мне на стол! Грех разбрасываться кадрами!
— Сделаю, Коба!
— Ладно, мы отвлеклись… Итак, кадры… Головко и весь Северный флот мы обязательно продвинем. Я вспомнил одну важную вещь… Потомки клянут Хрущева, но в гибели флота винят не его одного — Маленков с Булганиным тоже постарались навредить. Булганин в 47-м затеет «дело адмиралов», где обвинит в предательстве Кузнецова, Галлера, Алафузова и Степанова. Алафузов создал советскую теорию морской мощи, а Галлер руководил кораблестроительными программами. Вот когда еще все было подорвано! И вот где наши кадры — их нужно уберечь от расправы.
— Коба, я бы еще вспомнил о тех, кого нам уже удалось спасти. Генерала Карбышева, например, крупнейшего нашего фортификатора. И еще целый ряд военных деятелей.
— Да, это важно. Что еще? Мы резко продвинулись в разработках нового оружия, тут данные Дубинина просто бесценны. У нас есть не просто идеи, а уже готовые чертежи, спецификации и так далее. Теперь наши «КВ» не таскаются, ломаясь на каждом шагу, а весьма резво бегают. Появились новые самоходки, бронетранспортеры, самолеты… Вот что, Лаврентий, займись-ка Поликарповым. Хоть он и верующий, но авиаконструктор от бога, тут иначе не скажешь!