— Уже, Коба! — улыбнулся Берия. — Конструкторское бюро ему вернули, Лавочкин готов работать у Поликарпова замом. Сработались. Вылечили «Ла-5» от детских болячек, сейчас доводят до ума истребитель «И-185», хотя все чаще эту машину называют «По-7». Надо сказать, Поликарпов меня по-хорошему удивил — взялся за работу сразу, не чинясь, не споря. Верует человек, да зато не капризничает, как тот же Туполев! Правда, этот уже не дуется на нас, взялся за ум, грозится спроектировать такой тяжелый бомбардировщик, что американские «летающие крепости» сараями покажутся. Это его слова. Ильюшин кается, что в последний момент сделал «Ил-2» одноместным. Работа идет, хотя в процессе производства очень трудно наладить выпуск штурмовика-двухместки. Но это и очень важно, без стрелка мы будем терять наши «Илы» и дальше. Петляков трудится над четырехмоторным «Пе-8». Получается неплохо, но нас очень и очень сдерживает низкая культура производства, да и само производство… Англичане и американцы выпускают свои бомбовозы тысячами! А мы — десятками. Но всего сразу не сделаешь.
— А Яковлев? Где эта сладкоголосая сирена сейчас?
— Обиделся Яковлев, — усмехнулся нарком. — Мы его направили в Омск, налаживать выпуск бомбардировщиков «Ту-2», так он уже три письма накатал, виня во всем конкурентов.
— Дампало виришвило… — выругался Сталин. — Пусть обижается. Рабочие на заводе во что попало одеты, не кормлены, а Яковлев на них на всех белые халаты напялил, постелил ковровую дорожку вдоль линейки самолетов и кинооператора зазвал, чтобы все это лицедейство заснять![52] Вот я, дескать, какой! Ладно, черт с ним… Теперь о танках. Жаль, что мы упустили время, пошли на поводу у производственников и не вооружили наши тяжелые танки мощной 107-миллиметровой пушкой ЗИС-6. Я же прекрасно помню весенние доклады Грабина! И как бы сейчас это орудие помогло нашим танкистам! Но лучше поздно, чем никогда. Помнится, в документах, переданных Дубининым, было и по «Т-34»…
— Да, Коба. Предлагалась торсионная подвеска — это позволило бы ставить дизель не вдоль, а поперек, что сэкономило бы массу места. А новая башня с мощной 85-миллиметровой пушкой сделала бы танк настоящим чудовищем для немцев. Только это уже не «Т-34», а «Т-44». Или «Т-54»?
— В любом случае этим нужно заняться. Без танков нам нельзя. И тут одной техникой не обойтись. Нужно собирать танки в кулак, в танковые армии! Вот только кто ими станет командовать? Да, у нас есть Рыбалко, Лелюшенко, Катуков. Но ведь у них у всех нет опыта командования танковыми армиями, как у того же Гудериана или Клейста. Я, конечно, могу подписать приказ о создании танковой армии, но нынешние комбриги и комдивы не потянут ношу командарма! У нас только и есть один опытный товарищ — генерал Бат. На командовании бригадой и дивизией мы его проверили, теперь пусть начинает формировать танковую армию!
— Коба, он сейчас увяз в боях под Минском, отходит к Бобруйску, — вздохнул Берия. — Ему явно сейчас не до формирования армии.
Сталин угрюмо кивнул.
— Займется, как только наступит оперативная пауза! Если она наступит! Отведем гвардейцев в тыл и на основе их дивизии сформируем армию! Только к тому времени было бы неплохо иметь новую технику в достаточном количестве и обученные экипажи! А уж генерал Бат, я уверен, сумеет сделать из них отменных бойцов! Что у нас еще?
— Много чего, Коба, — вздохнул Берия. — В том числе и такое, к чему мы еще даже не подходили. Например, атомная бомба…
— Подожди, — нахмурился вождь. — Но Курчатов уже занимается урановым проектом!
— Пока в теории, проблема очень и очень сложная. Но мы просто обязаны ее решить…
— Желательно раньше американцев!
— Обязательно раньше! Я подрядил товарищей Судоплатова и Эйтингона вплотную заняться Восточным Туркестаном, что в Китае. Там не любят китайцев вообще, а Чанкайши не выносят. Можно — и нужно! — поднять восстание, свергнуть китайских ставленников и провозгласить Восточно-Туркестанскую Республику, которую мы тотчас же признаем.
— А смысл?
— Именно в Восточном Туркестане находятся богатейшие запасы урановых руд, не чета тем, что в Бельгийском Конго.
— Ах вот оно что… Займись этим, Лаврентий, займись. Лишней земли нам не надо, но редкие земли — хе-хе — лишними не бывают!
— Да, Коба. А будет обогащенный уран, мы быстро построим реактор, опережая Ферми на год как минимум. И тогда испытание бомбы сможем провести в 44-м, если не раньше. Урановые рудники у меня на первом месте, Коба, но и других вопросов, на которые уже получены ответы, хватает. Например, месторождения нефти, газа, алмазов, золота, того же урана, алюминия. У нас есть карты, за которые любой геолог душу продаст! Но пока идет война, мы не можем заниматься новыми рудниками и промыслами. Геологические партии посланы, они работают на местах, отчитываются об огромных запасах, но это все, на что мы способны. Пока. И… Коба, у меня есть одна просьба, которая касается нашего разговора напрямую. Генерал Бат — отменный вояка, но как бы нам не потерять его. На мой взгляд, Владимир Петрович нужнее в тылу — он способен в одиночку так завести конструкторов с директорами, что те живо ускоряются! Это же касается и Бориса Карикова, настоящего инженера и ученого. Было бы просто замечательно, если бы они подготовили себе преемников на фронте, а сами работали бы в тылу.
— Ну, если что с ними случится, они не погибнут, а вернутся в свое будущее.
— Согласен, Коба, но мне бы хотелось видеть их в настоящем…
Сталин ухмыльнулся:
— Хорошо, Лаврентий! Вернемся к этому разговору, когда опять появятся Виталий Дубинин и Светлана Сморкалова! Очень надеюсь, что мы их хотя бы услышим…
Глава 13
Прошло долгих-предолгих три дня, а телефоны молчали. Света даже забеспокоилась: а вдруг сети нет? Но была сеть, была. Просто не звонил Иосиф Виссарионович.
Сморкалова потихоньку впадала в депрессию, и я, чтобы хоть как-то отвлечь ее от упадочных мыслей, решил свозить надежду советского здравоохранения в ателье индпошива. В то самое, где мне самому шили комиссарскую форму, которую я, кстати, и натянул перед поездкой.
— Поехали, поехали, — говорил я тем самым бодряческим тоном, который в других терпеть не мог. — А то явишься пред очи отца народов в затрапезе, куда это годится?
— И что мы скажем? — хмыкнула Светлана. — Что собираемся в гости к Сталину?
— Не парься! Прикинемся реконструкторами, ателье на них как раз и специализируется — выкройки любой униформы почти любого периода истории у них есть. И шьют там быстро. Говорят, быстрее пошить костюм можно только в Смоленске — там обитает большая еврейская диаспора, много хороших ювелиров и портных. Поехали!
— Ладно, уговорил…
Мы залезли в наш «бардачок» и двинулись прочь из дачного поселка, поближе к цивилизации, к шумным толпам и прочим радостям городской жизни.
Ателье было сложно найти, оно пряталось во дворе жилого дома, где мы и припарковались, заняв нашим бронированным монстром чуть ли не весь внутренний объем дворика. Бабушки с детскими колясками были недовольны, но я им улыбался, аки ясно солнышко.
Швейное производство встретило нас стрекотом, клацаньем ножниц и запахом ткани, который я очень не любил с детства, задыхался в нем. Но чего не вытерпишь ради прекрасной дамы!
— Здравствуйте, товарищи женщины! — громко поздоровался я. — Подсобите, будьте добреньки, несчастным реконструкторам! Меня вы уже одели, вот еще бы форму военврача на вот этого товарища…
Пожилая портниха оглядела «вот этого товарища» — Света ей мило улыбнулась — и стала снимать мерки. Вскоре швейные машинки застрочили еще пуще, а нас попросили подождать.
Часа два, наверное, я проторчал в кресле, «листая» на планшете страницы из Библиотеки, посвященные Великой Отечественной войне, а вот Светлана отрывалась по полной. Женщина, что с нее взять. Первобытные Евы, наверное, и в пещерах мудрили над леопардовыми шкурами, сочиняя модные юбочки.
После второй или третьей примерки портниха осталась полностью довольна, и форму военврача сшили «набело».
— Ну, как тебе? — повертелась Света.
— Совсем другой вид, — одобрил я. — Сразу видно, что женского рода!
На самом деле даже сшитая на заказ форма, напоминающая старомодное платье (к которому очень бы пошел кружевной воротник), только цвета хаки, была не многим лучше той жуткой хламиды, в которой Света провела два незабываемых дня в 1941 году. Разве что на фигуре сидело получше и было более аккуратным. Это только мужчину военная форма украшает, а женщину — нет. Но вслух я этого говорить, конечно, не стал — не первый год живу и общаюсь с прекрасным полом.
— Возьмем в придачу форменный берет и уставные туфли — здесь есть выбор. И пускай тебе знаки различия на петлицы присобачат — тут у них целый ящик фурнитуры — «кубари», «шпалы» и даже «ромбы».
— Каких и сколько вешать? — деловито уточнила портниха.
— Две шпалы! Будем на одной строчке в табели![53] — усмехнулся я. — И эмблему — «пьяную змею»[54] — не забудьте.
Света и портниха вышли в соседнюю комнату.
В это время запиликал стоящий на полочке у стены телефон. Молоденькая сотрудница, что давеча наглаживала новую Светину юбку, подняла трубку.
— Алло? Кто говорит? Кто?! — Рассмеявшись, она повернулась ко мне: — Товарищ реконструктор! С вами Сталин хочет говорить! Смотрите доиграетесь — Наполеон звонить станет!
Я с кресла не встал, а взлетел. Одним скачком оказавшись у стола, выхватил трубку из рук молодой швеи и выдохнул:
— Дубинин слушает!
— Здравствуйте, товарищ Дубинин, — послышался знакомый глуховатый голос вождя. — Как самочувствие? Слышал, вас опять бомбой накрыло?
— Добрый день, товарищ Сталин! Я здоров! Не в первый раз накрывает! — усмехнулся я. — Настроение боевое, готов выполнить любое задание партии и правительства.