— Здорово, парни! Заходите в дом, присаживайтесь! Чаю или кофию?
— Спасибо, мы сыты! — мотнул головой Димон и вопросительно посмотрел на Сморкалову.
— Это моя близкая подруга — Светлана! — представил я женщину.
Парни смущенно переглянулись. Повисло неловкое молчание.
— Я, пожалуй, пойду наверх, справочники полистаю, может, еще что-то полезное для нашей экспедиции найду! — пришла на выручку Света.
Как только она ушла, ребята заметно оживились. Чего это они? К приватному разговору приготовились?
— Какими ветрами вас в Белоруссию занесло? — небрежно поинтересовался я.
— Да тут такое дело, Виталий Дмитрич… — смущенно сказал Колян и снова переглянулся с Димоном. Тот едва заметно кивнул, словно давая разрешение на некую откровенность. Николай глубоко вздохнул, словно перед прыжком с парашютом, и быстро выпалил: — Мы это… вас во сне увидели!
— Вы чего: спали вместе? — хохотнул я и осекся — Бат тоже увидел во сне фрагменты из того варианта реальности, где мы были друзьями. А вот что этим здоровякам приснилось? Как они меня по полу валяли?
— Нет, Виталий Дмитрич! — хором выдохнули парни, покраснев до бровей.
— Спали мы, конечно же, порознь, но сны нам снятся почему-то одинаковые! Очень четкие, подробные и совпадающие до мельчайших деталей! — как более образованный объяснил Колян.
— Ну-ка, ну-ка! — поощрил я. — Рассказывайте!
— Сначала нам привиделось, что мы с вами как бы знакомимся… — начал рассказывать Николай, постоянно оглядываясь на Дмитрия. — Вы одеты вот в эту самую форму, которая на вас сейчас, а мы в какие-то жуткие малиновые пиджаки…
— И на шеях у нас толстенные золотые цепочки, а в руках кожаные сумочки! — добавил Димон. — Причем даже во сне я знал, что они называются…
— Барсетки! — перебил его Николай. — И кроме этого я точно знал — я бывший военный, принимавший участие в самых настоящих боевых действиях!
— Вот именно! Мы, оказывается, несколько лет провоевали! — снова влез Димон. — Я как бы ПОМНИЛ, что убивал людей! Много людей! Там была настоящая жестокая война!
Причем говорил он это с каким-то особенным возмущением, словно война — это нечто абсолютно чудовищное. Впрочем, наверное, этим в принципе неплохим ребятам, живущим в совершенно мирном государстве, у которого нет врагов, война действительно должна казаться чем-то жутким, буквально инфернальным.
— Но самое страшное не это! А то, что я понимал — это в прошлом я военный, а ныне — просто бандит! — с надрывом признался Николай. — И главарь нашей банды — сам Владимир Петрович!
— А вот как раз вы, Виталий Дмитрич, в этом сне — обыкновенный гражданин! И мы вас зовем смешным словом «терпила»! — виновато наклонил голову Дмитрий. — Мы хватаем вас и везем в логово банды, потому что вы кому-то денег задолжали.
— Ага! — глубокомысленно сказал я. — И что дальше?
— В этом эпизоде — больше ничего! — решительно мотнул головой Николай.
— Ну хорошо хоть, что пытать не начали! — усмехнулся я. — В подвале… пристегнув наручниками к батарее…
— Да как можно, Виталий Дмитрич! — мгновенно вскинулся Дмитрий, но тут же сник, со-образив, что раз они бандиты, то вполне могли и пытать…
— Ну хорошо… — кивнул я. — И что? Приснился вам какой-то интересный сон. Причем обоим одинаковый… Мне-то вы зачем это решили рассказать? Шутки ради?
— Мы не шутим! — снова хором рявкнули парни.
— Это все очень серьезно, Виталий Дмитрич! — даже с какими-то плаксивыми интонациями, чего я вообще не ожидал от этого здоровяка, сказал Николай. — Мы ведь и к врачу сходили, и…
— И к психиатру! — добавил Дмитрий. — Они сказали, что проблема не в нашем здоровье! Но ведь это еще не все!
— Это был только самый первый сон! Он при-снился нам шестого сентября! — сказал Николай. — После него прошло два дня, и похожие сны стали приходить каждую ночь!
— Я даже боюсь представить, что вам там мерещилось! — хихикнул я.
— Таких ужасов уже не было, но странного хватало! — поджал губы Николай. — После снилось, что мы каких-то ветеранов опрашивали. По технологиям создания ракет, танков, самолетов. А потом вам и Владимиру Петровичу докладывали.
— А мне такой случай пригрезился — будто сижу я в каком-то помещении, называемом «дежуркой», и смотрю неприличный фильм по телевизору, и вдруг телефон звонит. И вроде бы Сталин просит позвать к аппарату вас или товарища Бата, — сообщил Димон. — Вы прибегаете, выгоняете нас из дежурки и почти два часа с ним разговариваете.
— Но все-таки больше всего нам война снилась — какие-то горы, леса, которые мы почему-то «зеленкой» окрестили, — задумчиво сказал Николай и после паузы добавил: — И враги… с виду — бородатые мужики восточного типа, но мы между собой их звали «чехами». Хотя боевые действия явно не в Чехии шли!
— Военная форма на нас тоже странная была: с огромным количеством накладных карманов — на рукавах, на бедрах, — добавил Димон. — И почему-то тельняшки, как у моряков.
— Забавно! — хмыкнул я.
— Вы нам не верите? — настороженно спросил Колян.
— Ребята, я вас знаю не так давно, но уверен — вы к таким шуткам не способны, — улыбнулся я.
— Как это — не так давно? — сразу насторожился Николай. — Мы ведь вместе в армии служили! Семь лет в одном подразделении! Я ведь после училища пришел, а вы уже ротой командовали!
— На самом деле с вами служил другой Виталий Дубинин! — признался я. — А познакомился я с вами как раз в том подъезде. И вы… вернее, ваши двойники действительно были бандитами и отвезли меня к своему главарю — Батонычу. К моему счастью, обошлось без пыток…
Парни обалдело молчали, и только через пару минут Николай, пришедший в себя, как более образованный, чуть раньше друга, негромко сказал:
— Мы предполагали, что эти сны — правда, но думали, что все эти события происходили в какой-то параллельной реальности. А оно вот как, оказывается…
— Мы думали, что эти сны — намек, который поможет найти Владимира Петровича! — покачал головой Димон. — А теперь я даже и не знаю, что делать…
— Мы надеялись, что вы, Виталий Дмитрич, все-таки что-то знаете о пропаже шефа! Иначе почему вы уже месяц вокруг Минска болтаетесь? Он ведь не пропал без вести во время охоты вместе с Кариковым? Он ведь жив? Верно? — Колян заглянул мне в глаза, и я даже устыдился малость — такая у него вера светилась да надежда. Видать, крепко парнишка привязался к Батонычу.
— Верно, — тихо обронил я. — Владимир Петрович жив и относительно здоров! Я с ним встречался несколько дней назад.
— Где?! — снова хором спросили парни, а Николай уточнил: — В Налибокской пуще?
Версия пропажи известного и богатого человека, председателя правления одной из крупнейших госкорпораций, являлась полной туфтой. Как меня к этому делу не пришили в качестве главного подозреваемого — хрен знает. Может быть, исключительно из-за отсутствия у меня хоть какого-то мотива. Официально считалось, что мы втроем: я, Бат и Кариков, приехали культурно отдохнуть в столицу Белоруссии. Посещали здесь различные мероприятия, от концертов местных фолк-коллективов до выставок живописи. Увлеклись реконструкцией Великой Отечественной войны. То, что последним решили заняться такие «взрослые и солидные дядьки», никого не удивило — здесь реконструкция войны уже несколько лет была повальным увлечением.
А дальше случилось странное — наша троица в составе небольшой группы реконструкторов поехала в Налибокскую пущу. Но сразу после приезда мой местный двойник почему-то отделился от коллектива и, взяв индивидуального гида, отправился смотреть ДОТы Минского УРа. По свидетельству очевидцев — мы вроде бы не ссорились. В итоге Бат и Кариков бесследно пропали, и мой двойник — тоже. Но затем в этой реальности появился я — аж через неделю после исчезновения. Появился там, где и пропал, — на территории музея-заповедника. А вот Батоныч и Очкарик словно сквозь землю провалились.
Конечно, лес в Налибоках густой — самый большой массив в Восточной Европе, но ведь всего в часе езды от Минска. Болота, бурелом — все эти радости туриста присутствуют в пуще, но все же это не амазонская сельва! Однако из-за отсутствия хоть каких-то внятных версий происшествия решили считать пропажу «просто пропажей», без какого-либо криминального подтекста типа убийства или похищения. Здесь о таких вещах уже успели подзабыть за годы мирной жизни. Конечно, преступники были, но мелкие — квартирные воры и карманники. А убийства если и случались (не чаще пары раз в год!), то почти всегда на бытовой почве.
— Нет, парни, генерал Бат не в лесу! Он… как бы это объяснить… сейчас находится на войне.
— Где?! — хором выдохнули ребята.
— На войне! На Великой Отечественной, — внезапно раздался голос Светланы. Она незаметно спустилась из мансарды и стояла в дверях.
Колян и Димон растерянно переглянулись.
— Это… как? — выдавил Николай.
— А вот так! — развел я руками. — Владимир Петрович действительно находится в прошлом, сейчас там, как и здесь, сентябрь. Только у нас две тысячи пятнадцатый, а у них — тысяча девятьсот сорок первый. Генерал Бат командует 1-й гвардейской танковой дивизией и гоняет фрицев в хвост и в гриву. Мы там были со Светланой буквально на днях, но десятого сентября нас выбросило из прошлого, и теперь мы ждем, когда же нас утянет обратно.
Я посмотрел на лица ребят и усмехнулся:
— Знаю, что это звучит дико, но все именно так. Самым первым в прошлое «провалился» я. Когда рядом шваркнулась бомба, меня выдернуло обратно, назад в будущее. А потом… Короче, все началось с того, что мне позвонил Сталин… Да-да! Почти как в твоем сне, Димон! В первый раз я ему не поверил, конечно, счел дурным розыгрышем. А потом думаю: а вдруг и правда? Короче, я вождю тогда много чего наговорил, все, что мог и знал, открыл — и про 22 июня, и про Брестскую крепость, про аэродромы с незаправленными самолетами… Потом было еще несколько провалов. Чуть позже ко мне присоединились Бат и Кариков. Но так вышло, что они остались в прошлом, а меня снова выбило назад, в будущее. Понимаю, что это нелепо звучит, но другого объяснения не будет! Ваше право — верить или нет.