— Для гвардейцев, которые чуть не сотню немецких танков наколотили, — не жалко! Мне командование намекнуло, что с наземными войсками надо связь наладить! Вот ты и наладишь! Только аккуратно, без перегибов! Чтобы к вечеру был в расположении полка! Погоду на ближайшие два дня обещают нелетную, но мало ли чего…
— Есть!
Захаров забрал «презент», добежал до своих, забрал Ваньку Баранова, и они выехали в расположение 1-й гвардейской. Комэск устроился в кабине с краю, зажав ведомого между собой и шофером, основательным, полным достоинства ефрейтором. Будто и не он везет кого-то, а его самого, очень большого начальника, подвозят на персональном авто.
Александр улыбнулся, отворачиваясь к окну. Там как раз открывался луг, с краю которого ни к селу ни к городу торчало железное чудовище — пятибашенный танк «Т-35».
— Почти что на месте, тащ капитан! — сказал ефрейтор, выворачивая руль. — Этот танчище прикрывает укрепления с фланга. Чего только не придумают эти танкисты…
В голосе водителя явно чувствовалось снисхождение к «рожденным ползать».
Полуторка медленно покатила вдоль рубежа обороны.
Комэск оживился — уже скоро он выяснит: тот ли самый «этот Бат», с которым ему довелось свидеться в июне. Особенно Александру хотелось узнать, как там Виталий Дмитрич… А то война ж! Пройдет день, и всех так разбросает, что хоть годами ищи, не найдешь. А помнит ли о нем Владимир Петрович? Они и виделись-то минут пять от силы. Немцы тогда как раз затеяли «штурм унд дранг», и встреча с Батом, тогда еще полковником, и комиссаром Дубининым быстро перешла в прощание. Комиссар с полковником вдвоем взялись отбивать танковую атаку, позволив комэску улететь…
Захаров покачал головой и тут же покосился на Баранова — не заметил ли тот невольного движения? Нет, Иван умудрился дремать на ямистой дороге, под завывания мотора и матерки ефрейтора. И Александр вернулся к своим мыслям. Война идет недолго, и за эти месяцы ему пришлось повстречаться со многими людьми, но именно встречу с Батом и Дубининым можно назвать, как в книгах пишется, судьбоносной. Достаточно вспомнить, что потом он повстречался с самим товарищем Сталиным…
Комэск ясно и четко помнил все, что тогда не бросалось в глаза, а скользило по краю сознания — красный цвет ковровой дорожки в кремлевском коридоре, отполированные бронзовые ручки дверей, громилы-сержанты на часах у входа в приемную вождя…
И теперь вся его жизнь потекла иначе, по другому руслу! А ведь он тогда не с одним лишь Батом знакомство свел. Баранов-старший ему еще раньше повстречался, Николай Матвеич. Про брата спрашивал, а Александру и ответить-то было нечего. Интересно, жив ли Николай? Александр болезненно сморщился, чувствуя досаду. Бои же идут, а на войне как на войне… Да нет, чего это он на собственных нервах играть вздумал? Жив Матвеич! Должен жить…
— Приехали! — торжественно оповестил ефрейтор. — Вот там их штаб, под сетями! Замаскировались так, что с десяти шагов не видно!
Глава 19
Я высунулся по пояс в верхний люк «бардака» и огляделся. Не доверяю я пока этой тонкой электронике СУО, предпочитаю вот так, по-простецки, с биноклем, оглядеться.
Вроде бы тихо вокруг… И немудрено — основные силы немцев уже прошли мимо нас к Бобруйску. И вчера с той стороны несколько часов доносился гул тяжелой артиллерии — видимо, заруба там пошла серьезная. Я мог только догадываться, что будет делать Батоныч, но лично я бы оставил город и закрепился на восточном берегу. В условиях отсутствия внятного господства в воздухе и учитывая болотистую местность, ковырять этот рубеж обороны немцы могут очень долго. Как бы не до зимы!
А господства в воздухе у фрицев сейчас точно нет! Я вчера лично наблюдал, как сцепились в бою довольно крупные силы авиации — чуть ли не сто машин с обеих сторон. Такое я только в первый день войны у Бреста видел. При этом «матч» проходил с явным перевесом советской стороны — немцам наваляли очень прилично, «ссадили» на землю чуть ли не три десятка самолетов, причем половина из них была истребителями, которые завалить гораздо сложнее. Но наши соколы справились!
Я не великий знаток антикварной авиации, но кое-как наблатыкался в последнее время и по матчасти, и по тактике — и сейчас отлично понял, что от ВВС РККА «работали» асы из асов на чем-то типа Ла-5, применяя тактические приемы вроде «Кубанской этажерки», «Качелей» и «Соколиного удара». Пошли, стало быть, впрок мои документы, пустили их в дело. И хотя бы на этом участке фронта наши летчики дают фрицам прикурить по полной программе.
Утро второго дня после переноса не принесло особых проблем — мы довольно спокойно переночевали километрах в двадцати от Бобруйска. Это накануне мы метались по окрестным лесам, пытаясь раз за разом выбраться на нормальную дорогу, но каждый раз натыкаясь на фашистов — стоящих на привале или едущих куда-то по своим фашистским делам. И каждый контакт с противником начинался и заканчивался одинаково — мы гвоздили по охреневшим от нашего появления «евроинтеграторам» из всех наличных стволов и, наколотив пару десятков фрицев и спалив три-четыре единицы автотранспорта или легкой бронетехники, величественно удалялись в заросли. По нам вдогонку даже и не стреляли…
И вот сейчас нам предстояло пересечь шоссе, чтобы обойти Бобруйск с юга — с севера к городу шла 3-я танковая дивизия немцев. Полчаса назад я отправил Коляна и Димона в пешую разведку подступов к дороге — бросаться дуриком, как вчера, на прущие на восток колонны немцев мне не хотелось. Везение ведь не может быть бесконечным — рано или поздно оно закончится, и нарвемся мы тогда на десяток танков, которые забросают «бардак» снарядами и, какой бы он ни был скоростной и маневренный, обязательно попадут. Просто по законам статистики — из тридцати-сорока выстрелов в цель хоть один да попадет.
— Тащ командир, тащ командир! — закричал, появляясь из-за кустов, Димон. — Мы там… мы там…
— Мы там, кажется, наших увидели! — закончил за него более обстоятельный и спокойный Николай.
— Докладывайте по существу! — приказал я, вылезая на броню и еще раз оглядывая окрестности. В пределах прямой видимости ни противника, ни наших подразделений не наблюдалось.
Парни сбавили темп (до этого они буквально бежали), подошли к броневику и, переглянувшись (распределяя, видимо, очередность), начали рассказывать:
— Примерно в километре отсюда… — сказал Димон.
— Порядка тысячи двухсот метров, в направлении на юго-восток… — дополнил Колян.
— Визуальным наблюдением обнаружено скопление личного состава и боевой техники Красной Армии! — подхватил Димон. — На удалении в двести метров от южной опушки леса среди деревьев окопано и замаскировано два десятка тяжелых орудий. При них под сотню человек! Есть несколько грузовиков и тракторов.
— Это дивизион 122-миллиметровых гаубиц М-30, тащ командир! — покосившись на друга, дополнил более образованный и начитанный Николай. — Значительного пехотного прикрытия я не заметил, всего взвод в ближнем охранении.
— И еще какие-то мутные личности рядом болтались, в камуфляжных комбезах… — после секундной паузы сказал Димон. — Разведчики, может быть?
— Возможно, что и разведчики… — кивнул я и задумался. — Это у них здесь, если подумать, очень удобная позиция получается — шоссе Осиповичи — Бобруйск контролируется на протяжении доброго десятка километров. И засечь в этих лесах работу целого дивизиона гаубиц крайне сложно. Лес гасит любые звуки. Их здесь только авиаразведка может засечь, и то только во время «работы» — наверняка ведь так замаскировано, что с воздуха хрен увидишь. Посади на опушке корректировщиков с рацией — и стреляй в свое удовольствие по самым жирным целям. Это их кто-то очень грамотный здесь посадил, как бы не сам генерал Бат.
— Пойдем познакомимся? — предложила Светлана, выпорхнув из боковой дверцы. — Вдруг им медицинская помощь нужна?
— Светуля, один раз ты уже полезла волку в пасть! — криво усмехнулся я. — Без тщательной разведки мы теперь никуда не пойдем — пусть там хоть безногие и безрукие будут «Помогите!» орать. Немцы, кстати, реально инвалидов использовали в качестве шпионов. И не только инвалидов, но и детей!
— Детей? В шпионы? Вот сволочи! — охнул простодушный Димон. — И не жалко своих деточек!
— А они не своих детей шпионами делали! — сказал я. — Они наших малолеток набирали…
— Так что делать будем, тащ командир? — спросил практичный Николай после полуминутного переваривания поступившей информации.
— Приглядимся к артиллеристам, а потом, может быть, с ними в контакт войдем. После артподготовки пересечь шоссе нам будет куда проще, чем в одиночку! — подумав, ответил я. — Вот только ребята в камуфляже меня немного напрягают… Сколько всего их было?
— Дык, десяток, кажись! — пожал плечами Димон. Вдруг его глаза расширились, и он одним рывком перебросил в руки висевший на боку РПК. — Вот же они!!!
Я, не оглядываясь, «солдатиком» прыгнул в люк «бардака» и, оказавшись внутри, мгновенно переместился на сиденье наводчика. На экранах СУО было видно, что на нашу поляну с трех сторон выходят фигуры в камуфляже, держащие на изготовку автоматы ППД и пулеметы ДП.
Наши или нет?!!
На всякий случай я ткнул кнопку активации оружия, понимая, что не успеваю — электронике системы управления требовалось около тридцати секунд «на разогрев». Сердце пропустило один удар и резко замолотило в два раза быстрее.
— По местам!!! — заорал я.
Светлана, наученная горьким опытом плена, уже влетела в броневик, а Димон с Коляном залег-ли возле колес. Но если к нам в гости пожаловали немцы, дело наше — «табак»! Дистанция огневого контакта — всего двадцать метров, задавят за минуту…
— Товарищ комиссар! — раздался снаружи знакомый голос. — Брест сорок один!
На центральном экране панели СУО я увидел четкое изображение кричавшего…
— Твою мать, Серега! — громко сказал я, вылезая обратно на броню. — Осназ долбаный, вылезаете, как черти из табакерки! Я вас чуть из крупняка не приголубил! О, и товарищ Лерман с вами? Неужели нас ждали?