— Ох, ё-о-о! — простонал Иван. — А дальше-то, дальше?
— Ну, делать нечего — залили мы горючего в броневик и почесали. Добрались до наших, а на сборном пункте разделились. Захаров твой в тыл отправился — ему товарищ комиссар доверил важные документы доставить кому надо, а нам трофейный броневик вернули, чтоб мы дальше на нем, до танковой дивизии. Намалевали мы на бортах красные звезды и поехали. Со мной и Степой еще безлошадные танкисты были. Вот мы и двинули на фронт, но уехали недалеко — до первого немецкого разъезда… Главное, не поспели мы укрыться — выскакиваем на дорогу, и вот они — танк «Т-2» и «Ганомаг»! Что делать? Решили мы таранить ту «двойку». Высадил я на ходу всех, чтобы от леса ударили, а сам разогнался и несусь, сигналю как сумасшедший! Немцы не поймут ничего, а когда звезды на бортах увидали, поздно было — я передком танк таранил, прямо в ведущее колесо — оно у них спереди. Да так хорошо засадил, что сковырнул ту «двойку» в канаву. Тут наши ударили по «Ганомагу», ну и… Уделали, короче, немчуру!
— Ух ты!!! — радостно воскликнул Иван.
— Рано радуешься! — грустно сказал Николай. — Только мы собрались дальше двигать, а на нас целая немецкая колонна выходит! Ну все, думаем, это есть наш последний и решительный бой! Засели, строчим, пока патроны имеются. С мотоциклистами справились, с «Ганомагом», даже с танком — фигня, а не танк… И тут по нам из орудий стали палить. Все, капец приходит. И вдруг… Как жахнет из лесу! Я оборачиваюсь, а там танк невиданный! Здоровенный — и наш! А пушка — длиннющая, сто двадцать пять «мы-мы»! Как засадит снарядом по немецкому танку, и тот, как ящик, разваливается, ежели по нему топором хватануть. И пошло, и пошло… На ходу прямо стреляет, да ни одного промаха! Полсотни танков немецких перемолотил.
— Прям полсотни? — усомнился Иван.
— Прям! Что я тебе, врать буду? А потом и танкисты показались — полковник Бат и товарищ батальонный комиссар Дубинин, живой и здоровый! — тут Николай закряхтел. — Наговорил я тут… Ты об этом, Ванька, никому, понял? Это все сведения секретные!
— Само собой! Честное комсомольское, братуха!
— Ну, теперь твоя очередь. Где пропадал?
— Так я ж говорю, посадил «ишака». Так он там и сгорел, на поляне, а я в лес. Долго пробирался, дороги обходил стороной — по ним сплошным потоком немецкая техника шуровала. Только под вечер вышел, и тут, как будто специально — «Мессершмитт» снижается! Я быстро в кусты, ругаюсь. Думаю, стрелять будет — любят они с бреющего по людям. А «худой» все ниже, ниже, да и сел прямо на шоссе! Смотрю, из кабины пилот выбирается — не удержался, выпал на крыло да и скатился на дорогу. Я тогда даже не думал ни о чем. Ни пистолета с собой, ни ножа, ничего! А я вперед, бегом! Убью, думаю, фрица, и сам поведу «мессер»! Все ж, думаю, быстрее будет. Подбегаю, а тот уже сдох! Мне бы красные звезды нарисовать, как ты на бронетранспортере, а чем? Короче, сажусь я в кабину, повозился, разбирая, где там что, и взлетел-таки! Топлива мало было, но я все равно повыше поднялся, чтоб наши не сбили, и потянул на Барановичи. Немецкие самолеты мимо пролетают, меня не трогают, а наших и не видно. Сел я на последних каплях бензина, и тут меня чуть не расстреляли наши — приняли за немца! Я им кричу: свой я, свой! А они меня прикладами… Ну, разобрались. Даже особый отдел не лютовал слишком… Еще и благодарность вынесли за то, что трофей доставил! Ну, ненадолго… Налетели «Хейнкели», и аэродром перепахали вместе с «Мессершмиттом». Я тогда в госпиталь угодил, а когда выписали, меня сразу под Москву, на переподготовку. Там весь наш полк собрался. Мы на «Ла-5» переучивались.
— Видал я вчера, как вы там выучились! Хорошего жару немцам дали!
— Это — да! — сразу загордился Иван. — Мы теперь в ВВС РККА — самые-самые! У меня тридцать три сбитых! У комэска — сорок восемь!
— Да ты че!!! — восхищенно воскликнул Матвеич и бросился обнимать брата, тискать его в своих медвежьих объятиях. — Ай, молодцы, соколы сталинские!!!
К танку подошел улыбающийся Захаров:
— Привет, Николай! Вот снова и свиделись! Ну что? Нашлась пропажа?
— Нашлась, товарищ капитан! Спасибо! — с чувством произнес Матвеич, пожимая комэску руку.
— Да не за что! А где ваш командир, генерал Бат?
— Дык, тащ капитан, где-то в расположении… — пожал плечами Николай. — Но, я так думаю, должен скоро объявиться…
И в этот момент, как всегда очень некстати, забухали орудия на немецкой стороне. Канонада усиливалась, отдельные выстрелы сливались в сплошной грохот, а на восточном берегу стали рваться снаряды, валя деревья, вырывая мокрую землю и подбрасывая ее вверх.
— В укрытие, товарищ капитан! Ванька! Быстрее! — закричал Николай, срываясь с места. — За мной!
Танкист бросился к землянке, из двери которой махал Гаврилов, летчики рванули за ним. Шальной снаряд угодил точно в кабину полуторки и разнес грузовик. Мимо ошеломленного Захарова пролетел, кувыркаясь, задний мост.
— Быстрее, летуны, мать вашу! — рявкнул рядом чей-то знакомый бас.
Летчики, чуть не устроив при входе кучу-малу, буквально ссыпались в землянку, где их встретили встревоженные Гаврилов, Парчевский и водитель-ефрейтор. А следом за ними, сильно толкнув в спину комэска, влетел комдив.
— Вот черт! — с чувством сказал генерал Бат. — Попали под самый салют! Ну, здорово, гости дорогие! Кого это к нам нелегкая фронтовая судьба занесла? О, знакомые все лица! Капитан Захаров, если не ошибаюсь?
— Так точно, товарищ генерал-майор! — Ком-эск четко бросил ладонь к козырьку пижонской фуражки с замятым верхом. — Рад вас снова видеть живым и здоровым! Неужели тогда вы… смогли отбиться?
— Ну, не так чтобы и смогли… — как-то странно сказал генерал и почему-то подмигнул Александру. — Но фрицев мы с Дубининым наколотили изрядно! Так что мы все стоим, товарищи? Присаживайтесь, раз уж заглянули на огонек!
Капитан огляделся. Судя по груде карт, разложенных на длинном столе, они спрятались в землянке самого генерал-майора. Артналет продолжался, взрывы бухали и бухали, заставляя вздрагивать бревенчатые стены. Иногда все вокруг сотрясалось особенно сильно, и тогда с потолка сыпался песок. Но танкисты, привычные, видимо, к такому светопреставлению, быстро освободили от карт стол, придвинули лавки и начали расставлять угощения, прикрывая миски от сыплющегося песка и висящей в воздухе пыли кусками материи, подозрительно напоминавшими чистые портянки.
— Ну, дорогие товарищи, рад вас видеть у нас в гостях! — провозгласил генерал Бат. — Герои-летчики, для вас у меня отдельная новость: за огромные успехи в деле очистки нашего неба от фашистских стервятников вашему полку присвоено звание гвардейского! Приказ прошел циркулярно полчаса назад! Поздравляю, мужики! Теперь вы тоже гвардия!
Растерянные истребители встали и переглянулись.
— Не вижу радости на лицах! — продолжал балагурить Бат. — В том приказе было еще о награждении особо отличившихся и присвоении вне-очередных званий. Всех перечисленных я, конечно, не запомнил, но пару знакомых фамилий заметил!
Летчики снова переглянулись, Баранов едва заметно пожал плечами.
— Капитан Захаров! — вдруг рявкнул генерал.
— Я! — машинально вытянулся Александр.
— За образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецко-фашистскими захватчиками и проявленные при этом доблесть и мужество вы награждаетесь медалью «Золотая Звезда» с присвоением звания Героя Советского Союза!!! Поздравляю!
— Я… э-э-э… — совсем растерялся Захаров, но, получив локтем по ребрам от верного ведомого, тут же исправился: — Служу трудовому народу!
— Отлично служишь, майор! — улыбнулся Бат. — Да, да, ты не ослышался — тебе еще и очередное воинское звание присвоили! Так что можно новые звездочки обмывать!
— Звездочки? — удивленно переспросил Александр.
— Э-э… — в свою очередь, немного подвис генерал. — В смысле — вторую «шпалу»![69] А звездочки — Золотые Звезды Героев!
— Героев? — почему-то шепотом уточнил Иван.
— Именно! Ты, лейтенант, тоже в том приказе упомянут! — усмехнулся Бат и снова рявкнул: — Лейтенант Баранов!
— Я! — подскочил Иван.
— За образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецко-фашистскими захватчиками и проявленные при этом доблесть и мужество вы награждаетесь медалью «Золотая Звезда» с присвоением звания Героя Советского Союза!!! Поздравляю!
— С-с-служу трудовому народу! — выдохнул Баранов-младший.
— Ванька, блин, Герой!!! — Матвеич сломал всю торжественность церемонии и полез обнимать брата.
— И я так понимаю, товарищи, что это не за вчерашние бои, а за более ранешние! За вчерашние вы еще свое получите, уж я постараюсь! — лукаво улыбнулся Бат, шутливо грозя истребителям пальцем.
За этими радостными новостями все как-то перестали следить за обстановкой, а снаружи тем временем артобстрел постепенно затих. Только песок так и продолжал сыпаться с потолка. Наступила какая-то особая звенящая тишина, в которой прекрасно были слышны звонкие хлопки рукопожатий.
И тут в землянку скатился по ступенькам новый гость — лейтенант Кариков.
— О, наш будущий главный маршал! Мастер сетецентрической войны! Здорово, Боря! — приветствовал своего начальника связи генерал Бат. — Ты прямо точно на запах пришел! Мы тут героев-летчиков чествуем! Матвеич, стакан Очкарику!
— Погоди, Матвеич! — отмахнулся Кариков. — Тащ генерал, тут такое дело… С внешних постов докладывают: на западном берегу идет бой — кто-то прорывается оттуда к реке. И… как-то странно все…
— Что именно странно? — тут же «сделал стойку» генерал.
— Капитан Крупенин сказал: впереди едет какая-то незнакомая бронемашина с красным флагом на башне, а за ней — «захар», в котором до отделения бойцов в камуфляжных комбинезонах, которые ведут огонь из автоматического оружия и беспрерывно орут «Ура!»
— Чего? — обалдел от такого модернизма Бат. — Ну-ка, гвардия, по коням! Поедем глянем, кто там такой умный! Гости дорогие, вам лучше пока из землянки не вылезать! Очкарик, передай Крупенину — поддержать прорыв всеми имеющимися огневыми средствами!