Наталья Овиц взглянула на часы и обратила внимание, что, несмотря на позднее время, еще не стемнело.
Мартен Жанико не отрывал глаз от трупов, усеивавших минные поля. Расположенная за ними зона, изрытая воронками от артиллерийских снарядов, напоминала поверхность Луны. Земным оставался лишь один элемент пейзажа: жужжание мух, облепивших тела погибших. Даже на таком расстоянии французы ощущали запах разложения.
– И сколько всего, по-вашему, погибших?
– С нашей стороны очень мало, но враг понес существенные потери. Первые ряды атакующих состояли из молодых, необстрелянных солдат, в основном подростков и даже детей, обкурившихся наркотиков и настроенных в высшей степени фанатично. Как это у вас говорится… есть такое французское выражение…
– Пушечное мясо? – сказала сквозь зубы Наталья.
Саудовский министр обороны, Али Бен Сауд, ответил Мартену Жанико, как будто фразу произнесла не полковник, а он.
– Так и есть, лейтенант. Порой мне кажется, что их специально послали на смерть, чтобы избавиться.
Француз распахнул полы кителя и явил окружающим новые законы Мерфи:
132. Профессиональные военные целиком предсказуемы. Но на войне полно опасных любителей.
133. В результате поражения по окончании войны ситуация может сложиться лучше, чем после победы.
134. Занимайтесь любовью, а не войной, но если вы желаете познать и то, и другое, достаточно просто жениться.
Министр одобрительно кивнул, налил себе чая с ментолом и предложил чай западным гостям. Вдруг вдали кто-то выкрикнул приказ. Тысячеголосый строй ответил боевым кличем, и солдаты иранской армии высыпали из окопов, устремляясь к позициям саудовцев. «Аллах велик», – неслось над рядами атакующих.
– Ну вот, опять началось, прямо как икота какая-то, – прокомментировал происходящее министр.
– И вас это нисколько не беспокоит? – спросила Наталья.
И вновь министр ответил Мартену Жанико, будто страшась обращаться к женщине.
– Сами сейчас увидите, лейтенант, зрелище довольно пафосное.
Как только первые ряды пересекли некую воображаемую линию, в дело вступили пушки, образовав перед атакующими стену огня.
– Но… там же нет ни одного артиллериста, – заметила Наталья, рассматривая орудия в бинокль.
– Детектор движения включается автоматически. Оружие создано эмчами, представляется чрезвычайно эффективным и идеально подходит к нынешней ситуации. Микролюди прозвали эти пушки «отбивателями охоты».
Он вновь налил им чаю.
– Нужно иметь хотя бы это, чтобы умерить их религиозный пыл. Как говорят у нас, «понять, что такое настоящий рай, человеку поможет лишь добрый артиллерийский снаряд».
Али Бен Сауд гордился этой фразой, которая, на его взгляд, воплощала в себе суть разгоревшегося конфликта.
– Что-то непохоже, чтобы вашему противнику начисто «отбили охоту», – заявила Наталья Овиц, не отрывая глаз от бинокля.
Плотный строй врага и правда упорно шел вперед, несмотря на взрывы. Первым счастливчикам с зелеными повязками на лбу удалось добраться до саудитов, укрывшихся за мешками с песком.
Тут же застрочили пулеметы, кося врага. Но атакующие, вопя все громче, продолжали пересекать линию. Солдаты с обеих сторон стали колоть друг друга штыками и рубить саблями.
Теперь мантру «Аллах велик» в религиозном экстазе скандировали обе стороны – чтобы еще больше завести себя. Из наполненных нефтью колодцев повалили клубы едкого дыма, укрывшего сражающихся плотной завесой. Небо почернело от копоти. На поле упала задохнувшаяся птица – косматая цапля.
– Они поклоняются незримому Богу, хотя не имеют осязаемых доказательств его существования, и загрязняют природу, к которой им даже в голову не приходит питать уважение, – прошептала Наталья, и это прозвучало как эпитафия. Бен Сауд не обратил на ее замечание ни малейшего внимания. Глядя в бинокль, он произнес слегка взволнованным тоном:
– На этот раз им удалось продвинуться немного дальше, чем обычно, и даже убить нескольких наших.
– Вас это беспокоит?
– Ха… попрошаек в нашей столице хоть пруд пруди. Схватка приобрела затяжной характер. Сверху, из штабного пункта, за ней наблюдали, снимая на камеры, саудовские офицеры.
– Скорее всего, это продлится недолго, – заявил Бен Сауд, хватая жаренный в масле пирожок и запивая его новой порцией ментолового чая.
Полчаса спустя и выстрелы, и крики смолкли. В дыму можно было различить последних оставшихся в живых атакующих – шииты сдавались. Их тут же ставили на колени и убивали выстрелом в затылок.
– Э-э-э… позвольте задать вам один простой вопрос: вы что, пленных не берете? – поинтересовалась Наталья Овиц.
– Это не в наших обычаях, – ответил саудовец, поглаживая бороду и поворачиваясь, как всегда, к Мартену Жанико. – Тем более что шииты поступают с нами точно так же.
Наталья вновь схватилась за бинокль, не осмеливаясь больше высказывать никаких замечаний.
– А вы никогда не думали о возможности обмениваться пленными, как предусмотрено Женевскими соглашениями? – спросил Мартен Жанико, понимая, что министр обороны предпочитает вести диалог с ним.
– Вот он, ваш западный подход. Зачем усложнять жизнь, если все можно сделать проще? Знаете, с аналогичной ситуацией мы уже сталкивались во время ирано-иракской войны. И теперь знаем, что поступать нужно именно так, как поступаем мы, а не иначе.
Он знаком приказал офицеру-артиллеристу дать по вражеским позициям залп из крупнокалиберных орудий.
– Это на десерт? – пощекотала ему нервы Наталья Овиц.
– Обычная мера предосторожности, чтобы спокойно поужинать с вами и вашей спутницей, лейтенант Жанико. Вечером у меня будет мешуй из очень нежного жирного барашка, надеюсь, вы примете мое приглашение?
– Я не уверена, что голодна, – ответила Наталья.
– Без еды человеку нельзя. В конце концов, есть только одно правило: будущее принадлежит живым.
Генерал вновь довольно улыбнулся, считая, что нашел подходящую формулировку.
Жужжание мух стало оглушительным, черный дым от горящих колодцев с нефтью расползся по всей округе.
– Не волнуйтесь, победа будет за нами, – заверил глава военного ведомства.
В обоих враждующих лагерях раздался призыв к молитве. К дымящимся человеческим останкам стали подбираться, наглея все больше и больше, крупные падальщики – вороны и шакалы.
Этой соленой жидкостью пропитался весь песок… такое ощущение, что они в массовом порядке истребляют друг друга.
Моя черная кровь для них – проклятие. Она притягивает к себе кровь красную.
Может, на фоне этих столкновений их темпы систематического выкачивания нефти из моих недр немного замедлятся?
Само по себе это уже будет радостным моментом.
Они открыли глаза.
– Вы их видели?
– Нет, я, кажется, заснул, – немного расстроенно признался Давид.
Девушка сделала глубокий вдох, ничего не сказав на это.
– А вот я видела. И теперь знаю, почему я, почему вы и почему именно сейчас.
Ученый расслабил мышцы, затекшие от долгого сидения. Гипатия встала, подошла к моаи и дотронулась до камня.
– Визуализировав прошлое, я поняла их предназначение.
– Прекратите говорить загадками, мадемуазель Ким.
– Это… иглы для акупунктуры. Жители острова Пасхи, создавшие цивилизацию Рапа-нуи, обладали этим знанием. В точке, где расположены статуи, сходятся меридианы. Таким образом, статуи – это своеобразные иглы в нервных сплетениях Земли. И то, что мы видим, – это не что иное, как верхняя часть гигантских игл для акупунктуры.
– Не понял. Вы хотите сказать, что моаи – это каменные иглы для лечения планеты?
– Да. Именно поэтому аборигены называют остров Те-Пито-о-те-Хенуа, что в переводе означает «Пуп Земли». В акупунктуре пупок считается местом, где иглы оказывают самое эффективное воздействие. Здесь лечат наш мир. И мы с вами оказались на острове Пасхи тоже не случайно, а чтобы продолжить то, что начали местные жители.
Давид посмотрел на торчавшие из земли гигантские фигуры.
– Моаи… акупунктурные иглы… Ваша идея вполне претендует на оригинальность и поэтичность, но никоим образом не говорит о том, где искать исчезнувшую пирамиду. А наша миссия, как мне представляется, заключается именно в этом.
Девушка погладила статую.
– В акупунктуре есть меридианы и чакры. Если меридианы представляют собой что-то вроде дорожек, то чакры – большие перекрестки.
Кореянка вытащила из кармана план и развернула его.
– Эти ряды моаи указывают нам на меридианы.
Она начертила несколько линий и выделила точку схождения.
– Это чакры?
– Поскольку остров Пасхи, как я интуитивно полагаю, представляет собой живой организм, то он действительно должен обладать семью чакрами.
– Если мне не изменяет память, первой чакрой в человеческом организме, считая сверху, является…
– Первая чакра расположена в районе макушки, – закончила за него фразу кореянка. – Это чакра духовности, или чакра венца, как ее еще называют. Шестая, чакра восприятия ауры, или чакра третьего глаза, – посреди лба. Пятая, чакра общения, – в районе горла. Четвертая, чакра эмоций, – на уровне сердца. Третья, чакра материи, – в области пупка. Вторая, чакра взаимоотношений с окружающими, – на уровне половых органов. И наконец, чакра Земли, находится в области промежности.
Она обвела линией точки схождения меридианов и выделила из них семь чакр. Подавив первоначальный порыв скептицизма, Давид внимательнее присмотрелся к ее пометкам.
– Значит, будем искать чакру, ответственную за контакт с Землей? – спросил он.
Вместо ответа девушка ткнула пальцем в карту.
– Предположим, что гора Теревака, самая высокая точка острова, пятьсот семь метров над уровнем моря, является чакрой венца. Если проследовать по этой линии, держа в уме человеческий позвоночник, мы спускаемся к горе Пуи.