– Да, но здесь все просто и понятно: мои щеки были так горячи…
– Нет. Она наложила на тебя чары. Разве ты не мерзла после встречи с ней? А потом не думала целых несколько дней, что простудилась, и тебя бьет озноб, пока не привыкла? – Лючия кивнула, и Просперо указал на нее пальцем. – Вот! Поэтому ты и проникла незамеченной в мой дом, в мою личную башню и в самую надежную из моих сокровищниц. Та комната, что на самом верху, зачарована так, что внутрь не проникнет никто – ни букашка, ни вор. Так ответь же: как тебе удалось войти в нее без малейших усилий?
– Потому, что на мне лежало ее заклятье?
– Именно. Ручаюсь, сейчас тебе теплее, – кивок Лючии вызвал на лице Просперо довольную ухмылку. – Восхищаюсь ее рациональностью! Стоило тебе сделать то, что ей требовалось, и чары развеялись – ведь тебя больше незачем защищать!
– Но… нет, нет! Все равно в этом нет смысла! Зачем она велела мне сделать это? Разве вы – ее враг?
– Лично я – нет. Но ведьмы терпеть не могут упорядоченного, научного подхода к волшебству, применяемого нами, мужчинами. Могу лишь прийти к выводу, что богиня ведьм и колдовства решила обрушить сие неудовольствие на мою голову в десятикратном объеме. К тому же не забывай о кинжале. Я давно заподозрил, что между ним и Гекатой есть некая взаимосвязь. Он был… голоден. Он жаждал крови. Вот почему он сам потянулся ко мне.
– Допустим, я вам поверю, – заговорила Лючия, обхватив руками плечи. – Допустим, она просто воспользовалась мною, чтобы убить вас. Но что же тогда станется с моим замужеством?
– Ни о чем другом ты думать не в состоянии?
– Это моя судьба! – голос Лючии зазвенел, заполнив собою хижину. – Всю свою жизнь я трудилась ради этого! И даже не говорите, будто я совершенно не думаю об окружающих – как раз наоборот! Этот брак завершит войну, в которой гибнут мои родные и многие другие. Мы с Франческо должны помириться! Может, Геката действительно намеревалась покончить с вами, но ведь пламя сделалось голубым, стоило ей только заговорить о моем браке с Франческо!
– Но пламя также было голубым, когда она говорила о кинжале, который убьет того, кого ты любишь, и…
– Это же из-за вашего замысла убить Франческо этим кинж… – голос Лючии осекся. – Но… Теперь я не знаю, чему и верить! Тем самым утром, когда я отправилась в Милан, мать говорила, что видит наш брак. А кинжал убил вас, а не Франческо. О, как жаль, что мать не может помочь мне сейчас!
– Вот что случается, когда волшебство попадает в руки женщин, – буркнул Просперо. – Теперь у тебя нет никаких мыслей, кроме тех, что мать вложила тебе в пространство меж ушей.
– Осторожнее, ваша светлость! Моя мать мудра и желает лишь покончить с войной и увидеть свою дочь счастливой. Разве у других хороших родителей не так? Разве они не желают принести своим детям мир и процветание? Разве не стремятся к их счастью?
Просперо отвернулся.
– Есть более насущные заботы, – заговорил он, немного погодя. – Кинжал надлежит вернуть в Шотландию ко дню зимнего солнцестояния. Иначе на мой народ падет проклятие, и страдания его намного превзойдут беды Тосканы, – с этими словами он вновь повернулся к Лючии. – Ты должна вернуть этот кинжал за меня.
– Не могу! Я должна отправиться к Франческо и примириться с ним. Два столь различных меж собой пророчества не могут быть истинны одновременно. Если бы Франческо погиб от этого кинжала, то брак наш был бы невозможен. Мне приходит в голову только одно: вмешательство Гекаты сделало возможным и то и другое – в конце концов, она ведь богиня. Значит, я должна сделать так, чтобы моя судьба пошла прежним путем. Я выйду замуж за Франческо.
– Нет. Отвези кинжал в Шотландию. Чем лебезить перед тем, кто тебя возненавидел – он ведь считает тебя чудовищем! – сделай по-настоящему доброе дело.
– Я не могу допустить, чтобы он думал обо мне так!
– Как же ты собираешься переубедить его? Скажешь: «Любимый, ты ошибаешься: мы с герцогом всего-навсего разучивали пьесу»?
– Вы смеетесь надо мной… Однако я не какая-нибудь влюбленная дурочка. Мне нужно прекратить эту войну! Как я смогу сделать это, отправившись в Шотландию? Отчего не послать туда кого-нибудь из ваших слуг?
– Я не доверил бы этот кинжал никому. Но пока он у тебя, я, по крайней мере, смогу убедиться, что дело сделано, и помочь всем, что в моих силах.
Лючия непреклонно скрестила руки на груди.
– Первым делом я отправлюсь к Франческо.
– Подумай же как следует, твердолобая девчонка! Допустим, ты явишься к Франческо и начнешь обелять себя в его глазах. Что, если он лишь озлобится? Что, если нападет на тебя, и тебе придется защищаться? А чем? Кинжалом! Отправившись искать его, ты можешь сыграть на руку судьбе и исполнить то самое пророчество, которого опасаешься.
У Лючии мороз пошел по коже. Сколько раз ей приходилось читать сказки о тех, кто спешил обмануть судьбу и тем только способствовал исполнению ужасных пророчеств!
– Знаю! Я оставлю кинжал здесь – здесь он никому не причинит вреда.
– Запрещаю! Его нельзя бросать здесь – он слишком опасен и ценен. Кроме того, если тебе удастся вернуть Франческо, тебе вряд ли будет дело до возвращения кинжала в Шотландию – ведь для тебя все опасности будут позади. Нет, держи его при себе. Это – меньшее, что ты можешь сделать для меня.
Чувство вины кольнуло сердце, словно герцог вонзил в нее этот злосчастный кинжал. Глаза вновь защипало, но – что толку в слезах?
– Подождите. Я знаю, что делать, – Лючия полезла в сумку и отыскала кошелек с пузырьком, полученным в пещере. – Она ведь не могла сделать что-нибудь с водой из чаши, верно?
– Понятия не имею.
– У меня остался последний глоток. Первый помог мне узнать, что вчерашний день лучше всего подойдет, чтобы пробраться в ваш дом.
– А-а, – кивнул Просперо. – Половину слуг я отослал с различными поручениями, а сам был в смятении. А второй глоток?
– Второй помог проверить, не заметят ли меня по пути в дом.
– Постой. Выходит, каждый глоток показывал все возможные варианты развития событий?
– Нет. Я просто была осторожна. Подкупила нескольких человек, чтобы разузнать все о ваших слугах, а после подкупила двоих из них, чтобы попасть в дом и подняться на башню. Второй глоток показал, что мой план верен.
– Подкупила? – Просперо пришел в ужас. – Моих слуг? – Лючия кивнула, и он в ярости попытался пнуть табурет. – Подумать только, а ведь я оказывал им столько милостей…
– Похоже, эти милости были не слишком-то запоминающимися. Ваши слуги мигом забыли о них, увидев немного золота, – на миг Лючия усомнилась, что Просперо вообще известно значение слова «милость», но нет – это, пожалуй, несправедливо. – Я собираюсь отправиться к Франческо и поговорить с ним, а кинжал оставить здесь. Подождите возражать. Клянусь, после этого я позабочусь о том, чтобы вернуть кинжал в Шотландию, если такое развитие событий окажется верным.
– Думаешь, я доверюсь глупой девчонке, которую сумели обманом заставить убить меня?
Вскочив на ноги, Лючия громко хлопнула по столу.
– Вы – как старая оса, не в силах устоять при виде возможности причинить боль! Как надоели мне ваши жестокие речи! Знаю: то, что я натворила, ужасно, но, клянусь всем святым, я не хотела этого! Теперь вы знаете, что все это – дело рук богини, и я, хоть и буду помнить свою вину всю оставшуюся жизнь, не вижу способа что-либо исправить – вы ведь жалите и жалите! А теперь уймитесь, или я вовсе перестану обращать на вас внимание, и мы еще посмотрим, кто кого сведет с ума!
У Просперо отвисла челюсть. Глядя на Лючию, он моргнул – раз, другой – и медленно кивнул.
– Да. Я слишком долго прожил в несчастье и совсем забыл, что такое учтивость.
– Что ж, – сказала Лючия, опускаясь на табурет, – я понимаю, что и вам сейчас нелегко, так давайте же покончим с этим и начнем сначала, иначе так и не избавимся от наших бед.
Смежив веки – по большей части, чтобы отдохнуть от вида Просперо и странных выражений, сменявшихся одно за другим на его лице, – Лючия глубоко вздохнула. Отчетливо представив себе, как отыщет Франческо и что ему скажет, она выдернула из пузырька пробку и залпом выпила последние капли, остававшиеся внутри.
В третий раз потрясение оказалось не таким сильным, но ощущение все равно было не из приятных. Разум словно отделился от тела и на миг погрузился в непроглядную тьму, тут же взорвавшуюся хаотическим вихрем цвета и звука, словно все дни и ночи на земле разом пустились вокруг Лючии в пляс. Но вскоре из множества картин и звуков осталась лишь одна. Комната на постоялом дворе. Глаза Франческо, красные, точно очи самого Сатаны, смотрят прямо на нее.
– Оправдания? Какие тут могут быть оправдания? Ты совершила убийство, и никакие слова не заставят меня забыть о крови на твоих руках.
Страх накатил волной. Изо всех сил стараясь не упустить временный дар Видения, Лючия изменила решение. Что, если отыскать Франческо через день-другой, чтоб дать ему возможность успокоиться и оправиться от потрясения? Вновь хаос звука и цвета – и Франческо снова перед ней, в лесу, по пути к побережью, садится в седло. Ее рыдания звучат отвратительно и громко.
– Ты для меня мертва!
Нет! И здесь все идет не так, как должно. Нужно еще подождать – пусть он достигнет границ Тосканы. За это время он вспомнит об их любви; тогда-то Лючия и поговорит с ним.
– Ты отвратительна, Лючия. Отпусти плащ! Когда моя семья узнает о твоем злодеянии, мы сообщим обо всем в Милан. Преемник Просперо с великой радостью присоединится к нам в войне со столь порочным семейством!
Как ни меняла Лючия свои планы, как ни пробовала переубедить Франческо, его презрение и ненависть раз за разом хлестали ее, точно плеть. И все это время ее не оставляло ощущение неимоверного напряжения в какой-то далекой-далекой части ее естества. Вскоре все возможности поговорить с Франческо и все слова, которые она могла бы ему сказать, иссякли, и картины грядущих событий замелькали перед Лючией так, что в глазах зарябило. Лицо Франческо при встрече с отцом… Гонцы, выезжающие за ворота – один сворачивает в сторону Милана, а прочие скачут к войскам отца Франческо и его сторонников… Снова Франческо – прекрасный, учтивый Франческо – в доспехах, верхом, выезжает на поле боя вместе с братьями, и огонек доверчивой радости совсем угас в его глазах… А вот отец и брат Лючии ведут войско в бой. Падает снег, слышится громоподобный лязг, белая земля обагряется кровью… Отец, возвышаясь над поверженным Франческо, вонзает меч в грудь ее нареченного… С отчаянным криком Лючия рухнула куда-то вниз – и вновь оказалась в охотничьем домике. Над ней парил в воздухе призрак Просперо.