– Его имя не произносят вслух; люди называют его по прозвищу, происходящему от названия земли, которой он некогда правил. А путь к трону ему открыл тот самый кинжал, который вы ищете. В одном ударе этого кинжала, попавшего к нему неведомо из какой адской кузницы, сошлись убийство и измена. Так значит, ваша цель – Шотландский Кинжал?
– Это вы о Макбете? – манерно протянул солдат.
С проворством атакующей змеи Виола выхватила нож и вогнала его в столешницу, пригвоздив рукав солдата к доскам. Второй нож, миг спустя появившийся в ее руке, нацелился в лицо иноземца. Фесте вскочил и обогнул стол, зажимая обоих в угол.
– Именем Орсино, герцога Иллирийского, вы арестованы, – объявила Виола. – И если в вас осталась хоть толика ума, данного вам от рождения, никогда больше не произносите это имя!
Солдат выругался и потянулся к ножу, пришпилившему его рукав к столу, юнец же качнулся назад и въехал локтем в грудь Фесте с криком:
– Бенедикт!
Виола пригрозила ему ножом, но тут же заметила, что в таверне стало сумрачно. Повеяло холодом и могильной сыростью.
– Идиот! – бросила Виола в лицо солдата, таращившегося на нее с отвисшей челюстью.
Толпа гуляк резко раздалась в стороны, освободив центр зала. Посреди зала возвышалась темная фигура в доспехах пятивековой давности, с испятнанным ржавчиной двуручным мечом наготове. Ввалившиеся глаза шарили по залу из-под края островерхого древнего шлема.
– Кто звал меня? – спросил скотт.
– Ч-ч… святая вера! – пробормотал Фесте, срывая с лица бороду патера Топаса. – Теперь мы все остались в дураках!
Виола взглянула в лицо иноземного юноши. Мысли понеслись вскачь. Скотт двинулся к ним, а всем прочим оставалось лишь гадать, что он способен сделать с этой парочкой безмозглых дурней. Судьба солдата не слишком-то заботила Виолу, но вот юноша… Открытое, симпатичное лицо, так молод и так похож на брата – и на нее…
Быстрым движением она вырвала из столешницы нож, освобождая руку солдата.
– Я собиралась отдать вас в руки иллирийского правосудия, но не предать древней шотландской казни. Бегите.
Оба стрелой рванулись к выходу, а Виола развернулась лицом к доспехам, могильному праху и вековой тьме.
– Ты знаешь меня, скотт, – заговорила она. – Я служу Орсино, твоему союзнику.
– Кто имя произнес, повинен смерти, – проскрежетал древний полководец.
– Здесь для тебя нет законной добычи, – возразила Виола. – Ступай туда, откуда пришел.
В ответ скотт поднял меч, и она отскочила назад. Сколько раз она жалела о том, что этот жуткий выходец с того света явился на подмогу ее мужу! Фесте забежал вперед и заслонил ее, но она отшвырнула шута в сторону. Если уж все закончится трагедией, то только для нее.
Меж звеньев кольчуги посреди широкой груди скотта блеснуло острие рапиры. Издав победный крик, зашедший со спины испанец пронзил скотта насквозь.
– Одна лишь сталь, а внутри пусто! – весело провозгласил он, но тут же заметил, с каким ужасом все смотрят на него.
– Бегите, – посоветовала Виола. – Бегите немедля!
Скотт передернулся, но, скорее, от раздражения, чем в попытке освободиться от клинка смертного. Он просто развернулся к испанцу, и рапира выскользнула из его доспеха сама собой. Из-под древнего шлема раздался гулкий смех, от которого всех и каждого пробрало холодом до самых костей.
– Увы, – во всеуслышание сообщил скотт, – я дерзок, смел, кровав, мне нет препон – ни один муж, что женщиной рожден, Макбету не опасен, – скотт качнул мечом. – Был однажды тот, кто решил, будто смог меня убить. Да я и сам так думал, но хозяйка отринула пустой сутяжный бред. Худую смерть обрел тан файфский. Я же победоносен и неуязвим!
– Вот как? Ну что ж, – сказал испанец, встряхнув бутылкой, которую держал в левой руке. – Так, может, выпьем?
Рык скотта прорезал тишину, заскрежетав, как ломающееся железо. Призрак взмахнул мечом, но внезапно замер, не отрывая взгляда от бутылки. Выглянув из-за его плеча, Виола разглядела грубо отпечатанный с резной доски ярлык с изображением деревьев и надписью: «Бирнамский лес. Особый запас». Что-то в этом ярлыке на миг остановило руку скотта, а в следующее мгновение испанец с маху ударил бутылкой прямо в лицо противника. Осколки брызнули в стороны, а испанец с отменной быстротой метнулся к двери и скрылся. Отчаянно протирая глаза, залитые крепким виски, скотт грязно выругался – казалось, при звуке древних шотландских проклятий пошел волдырями сам воздух. Тем временем Фесте ухватил Виолу за локоть и потащил прочь.
Вторжение скотта не до конца помешало делу. На полпути к выходу, несмотря на спешность отступления, они не забыли прихватить с собой старика-чужеземца, дремавшего у камина и забытого своими товарищами.
Ночь в иллирийском лесу.
Холодный свет луны пробивается сквозь сплетение ветвей, отбрасывающих наземь причудливые тени. Слышно уханье филина, визгливый лисий лай, тихий посвист крыльев нетопырей. Ночь, столь обильная дурными знамениями, как нельзя лучше подходит для темных дел и злобных выходок.
Вбегает ЕЛЕНА, спасающаяся от врага.
Гроза прошла – в конце концов ведьма сообразила, что гром и молнии над головой охотника плохо способствуют охотничьему счастью. Теперь древняя колдунья беззвучно плыла среди деревьев, нащупывая дорогу вытянутыми вперед пальцами с чудовищными ногтями, изогнутыми, точно серпы. Лицо ее было сплошь, словно высохшая слива, покрыто морщинами, среди которых давным-давно скрылись глаза.
С тех пор, как ведьма учуяла Елену, ей пришлось бегать почти без остановки. Как ни гордилась она своим мастерством, достигнутым усердными трудами, перспектива противостояния первозданной мощи древнего чудища не внушала надежд. «В те времена применяли совсем другие методы», – подумала Елена. Целых пять сотен лет эта старуха таскалась за скоттом на цепи, и кто знает, сколько лет оттачивала свое искусство до этого… Елене доводилось читать о том, каким было волшебство до Парацельса, Роджера Бэкона и Просперо. В те давние времена в основе всякого волшебства лежали сделки с демонами и прочими силами древнего мира, и волшебник всегда оставался их рабом без малейшей надежды стать хозяином. Теперь она воочию увидела, куда на самом деле ведет этот якобы путь к могуществу. Во что превратилась эта ведьма? В иссохшую, одряхлевшую, но неподвластную смерти игрушку в чужих руках…
Впрочем, игрушку очень сильную, этого Елена отрицать не могла. Древняя тварь гнала ее через лес по кругу, шаря среди деревьев, вынюхивая, нащупывая ее. И Елена прекрасно понимала: стоит этой мегере дотянуться до нее или хотя бы точно узнать, где она находится, все кончится крайне скверно. А ведь у скотта в неволе не одна, а три таких твари, готовые по первому его слову сеять ужас на полях сражений всей Европы.
Но Елена все время держалась на шаг – жизненно важный шаг – впереди, а порой и не на один. Она металась взад-вперед, на миг появляясь в пределах чутья ведьмы, чтобы тут же исчезнуть, и добрую половину ночи вела ее по лесу, описывая широкий круг.
Таким манером она и вернулась обратно в свой лагерь. Костер, конечно же, давным-давно погас. Здесь она и даст ведьме бой – юная сила против вековечной злобы.
– Ну что ж, иди сюда! – воскликнула она. – Довольно ты гонялась за мной. Мне это надоело. Иди сюда, принимайся за свое ведовство, и поглядим, чего стоит твоя сила против моей!
Показавшаяся из-за деревьев ведьма залилась кудахчущим смехом. Ноги с длинными, скрученными, точно бараний рог, ногтями безжизненно висели в воздухе, вместе с подолом ее одеяния, в нескольких дюймах над ковром опавшей листвы.
– Прекрасная встреча для нас обеих, – прошипела она сквозь беззубые десны. – Какое одаренное дитя – ну и пляску мне задала! Но зачем же убегать от старшей сестрицы, деточка? У нашей повелительницы Гекаты давно не было новых прислужниц. А мы с сестрами подыщем тебе место у огня, сердечко мое.
– Речь, несомненно, об адском пламени, – бросила в ответ Елена. – Не для того я набиралась сил, чтобы впустую тратить их, служа духам, дьяволам и древним богам. Моя сила принадлежит мне и только мне.
Ведьма вновь закудахтала и придвинулась ближе, широко раскинув руки в стороны.
– Все так говорят, дорогуша, – прошептала она, пересекая линии, начерченные Еленой на земле. Одним движением ноги Елена замкнула круг и отступила за его границу.
– Что ж, вот и пришло время испытать, чего стоит твоя сила против моей.
На самом деле Елена напряглась, приготовившись к бегству: раньше ей доводилось применять волшебные узы лишь против мелких духов, призраков и сильфов, а эта древняя тварь была существом совсем иного порядка. Некоторое время ведьма просто парила в темноте, бормоча что-то себе под нос. Затем она потянулась вперед, коснулась границы круга – и вспышка зеленого пламени опалила ей руки. Взвизгнув, ведьма устремилась назад, но лишь для того, чтоб обнаружить такую же границу у себя за спиной. Елена молча наблюдала, как она мечется внутри круга, точно муха в бутылке, не в силах понять, что выхода нет.
– Сестры, на помощь! – закричала старуха. – Госпожа Геката, я в западне!
Елена подождала еще немного, вслушиваясь в ночь всеми доступными чувствами – природными и сверхъестественными. Но на зов ведьмы никто не откликался.
– Ты в самом деле в западне, – сказала Елена. – Да, ты сильна, но я усердно училась, и мое средство познания тайн мира – наука, а твое – заплесневелые суеверия.
– Моя госпожа сотрет тебя в порошок за этакую дерзость! – поклялась ведьма.
Пошарив вокруг кострища, Елена нащупала опустевшую фляжку Бенедикта. Он хвастал, что внутри – дух самой Шотландии… При этой мысли в голове Елены родилась неплохая идея. Обернувшись к яростно плюющейся ругающейся пленнице, она улыбнулась.
– Если бы я слушала всех, кто говорил, что я «не могу», «не должна» или «жестоко поплачусь, если поступлю по-своему», то была бы не более чем почтенной супругой какого-нибудь захолустного сквайра, – любезно сказала она. – Вельможи, учителя, лекари, мудрецы и даже будущий муж – все они пытались указывать мне мое место и положение, но я им не вняла. Не стану внимать и твоим предсказаниям. Итак, «старшая сестрица», я наношу на этот сосуд знаки, что удержат тебя в заточении. Прошу прощения, темница тесновата, но позже ты, возможно, получишь жилье попросторнее – если, конечно, я буду довольна тобой. А пока – заточаю тебя в эту фляжку, и, сидя там, ты будешь отвечать на любые мои вопросы.