Эта речь была произнесена на чтениях памяти Патрика Харди на собрании Кружка детской книги (Англоговорящий союз, Лондон) 3 ноября 1997 года и напечатана в «Сигнале», № 85, январь 1998 г.
Таблоида The News of The World больше не существует. Как приятно сознавать, что даже к самым оскорбительным пассажам придется в конце концов делать пояснительные сноски.
ЭпосыБольшие истории о чем-то большом
О стилистике, предназначении, смысле и персонажах эпической литературы
Эпос — это, во-первых, большая история. Во-вторых, это история о чем-то большом: о смерти, отваге и чести, о войне, позоре или отмщении. О серьезных делах, касающихся многих людей: о судьбах наций, о возвращении короля, о военной победе, о происхождении народа. Персонажи эпоса больше обычных людей и, пожалуй, проще: это ведь герои. Сохранение эпоса важно не просто для отдельных любителей — это задача национального значения. Эпос не так изощрен, как авторская литература, но более ценен.
Эпос не зависит от личности своего создателя. Нет, разумеется, в конце концов кто-нибудь записывает сказание, долго передававшееся из уст в уста: иногда — изысканным, отточенным слогом, иногда — в форме поэтического шедевра, а иногда — грубо и неуклюже, с множеством повторов, противоречий или пропусков. И порой к записанному эпосу прирастает чье-то имя, но чаще всего это имя совершенно бессмысленно, как «Гомер», — потому что, спрашивается, кто сочинил «Илиаду»? Гомер. А кто такой Гомер? Автор «Илиады». Возможно. А другие эпосы так и остаются анонимными: у «Гильгамеша» нет даже такого «Гомера».
В современном мире автор — это наше всё: книжные туры, присутствие в СМИ, онлайн-интервью, литературные фестивали, автограф-сессии, дискуссионные форумы при поддержке культурных организаций — все это с тем же успехом можно было бы проводить и в отсутствие книг. Единственное, что имеет значение для подобных мероприятий, — это именитый автор в качестве приглашенной знаменитости. Но в случае с великим эпическим произведением все, что нам остается, — это принять с благодарностью труд того, кто его записал, и по мере возможности привести в порядок дошедшие до нас источники. И отсутствие автора со всеми его появлениями на публике, сведениями из личной жизни и прочей рекламной шумихой чудесным образом приводит нас в чувство и проясняет голову — как ветер из пустыни, который наконец-то не пахнет ничем.
Возможно, в некотором отношении эпос — прямая противоположность романа, который зародился как жанр письменной литературы, окончательно сформировался уже в эпоху книгопечатания и изначально был предназначен для спокойного домашнего чтения в уединении и тишине. В древнейших эпосах, напротив, есть нечто такое, что требует декламации: они лучше воспринимаются при чтении вслух и в компании, чем про себя и в одиночестве. Подобно театру, эпос — арена для героя. На страницах романа великим героям неуютно: взгляд романиста — слишком пристальный, слишком бесцеремонный, слишком точно настроенный на то, чтобы вылавливать всевозможные мелкие недостатки («пятна заурядности», по знаменитому выражению Джордж Элиот). Для романиста нет героев. У эпического героя, само собой, тоже есть недостатки, но они грандиозны, как и он сам. Чтобы увидеть героя в таком обрамлении, которое будет соответствовать величию его характера и поступков, на него нужно смотреть издалека.
Более того, эпические герои как будто сами смотрят на себя издалека. Осознание этого факта в свое время навело Джулиана Джейнса на одну экстравагантную, но соблазнительно перспективную мысль. В своей книге «Происхождение сознания в результате распада двухпалатного разума» (издательство Allen Lane, 1976 год) Джейнс выдвинул оригинальную гипотезу о том, что человек обрел сознание в современном смысле этого слова лишь около 4000 лет назад. До того, как это случилось, люди воспринимали внутренние голоса своей совести, искушений или вдохновения как голоса богов, звучащие откуда-то извне, а не как порождения собственной психики. В качестве примера он приводит известный эпизод из «Илиады»: свое собственное нежелание вступить в поединок с Агамемноном Ахиллес воспринимает как вмешательство богини Афины, которая хватает его за золотые кудри и оттаскивает прочь.
Схожим образом Джейн Смайли, рассуждая об исландских сагах, указывает, что они
…по-видимому, очень далеки от современной литературной субъективности, но при этом пересуды и замечания других персонажей обеспечивают вполне эффективный и понятный нам психологический контекст. Персонажи высказываются сами, говорят о том, чего они хотят и каковы их намерения. Другие персонажи спорят с ними и судят их. Иногда автор саги сообщает, какое мнение о том или ином персонаже сложилось в обществе. В результате саги обретают психологическую сложность, но сохраняют экономность в средствах психологического анализа.
В эпических произведениях люди взаимодействуют друг с другом у всех на виду. Между ними, так сказать, гуляет свежий ветер: нет ничего тайного, ничего затхлого и душного.
И, наконец, эпическая точка зрения трагична. Рассуждая о переводе «Гильгамеша» в The New York Review of Books, Джаспер Гриффин отмечает: «Счастливой концовки быть не может — даже для могучих героев, близких к богам. ‹…› Это подлинно эпический взгляд на вещи ‹…› С точки зрения древнейшей мудрости и правдивейшей поэзии самое высокое благородство и самая глубокая истина неотделимы в конечном счете от поражения (пусть даже героического) и смерти» (9 марта 2006 года).
Поэтому Беовульф погибает в миг торжества над драконом; поэтому король Артур и рыцари Круглого стола терпят поражение в последней битве; и, как говорит Хьяльти в «Скандинавских мифах и сагах» из этой коллекции, «нелегко ни судьбу повернуть, ни противостоять природе»[43]. Одиссей, благополучно вернувшийся домой после двадцати лет сражений и странствий, не останется в своем освобожденном и мирном дворце навсегда: вскоре он снова пустится в путь, хотя и знает, что «Смерть замыкает всё» (выражаясь словами Теннисона, вложенными в его уста)[44]. И даже Синдбад, несравненный и неутомимый искатель чудес, вынужден смириться с тем, что «Разрушительница наслаждений и Разлучительница собраний, которая разрушает дворцы и воздвигает могилы»[45], рано или поздно положит конец его странствиям.
Эпос — не место для тех, кто надеется «жить долго и счастливо»: он повинуется такому реализму, который этого не допустит.
Это эссе впервые было опубликовано как предисловие к коллекции из двадцати эпических произведений, выпущенных издательством Penguin в 2006 году.
Народные сказки БританииРеки историй, текущие сквозь года
О великолепном трехтомном собрании британских народных сказок, составленном Кэтрин М. Бриггс, и об устной сказочной традиции Британских островов
«Народные сказки Британии» — одна из величайших книг нашей страны. У каждого народа должно быть свое собрание народных сказок, и самое полное и компетентное из всех собраний, которые есть у нас, — этот трехтомник. Откройте его на любой странице — и вы провалитесь в бездну народной памяти. Здесь собрано все, что запомнилось людям за все времена: от овечьего дерьма до космических спутников, от дядюшек-злодеев до хитроумных портняжек, от Профессора Знаков до тайного агента в Уэльсе. По-хорошему, Кэтрин М. Бриггс, собравшей все эти чудеса, стоило бы поставить памятник на главной площади каждого города Британии, но увы! Мы, британцы, уже не вполне уверены, кто мы такие и о чем нам следует помнить, а потому имя ее далеко не так известно, как оно того заслуживает. Впрочем, будем надеяться, что это переиздание ее великого труда напомнит нам о чем-то важном.
Кэтрин Бриггс родилась в 1898 году. Ее семье принадлежал рудник, приносивший немалый доход, а потому Кэтрин не приходилось думать о том, как заработать себе на жизнь. Она была вольна посвятить все свое время и силы образованию. И Кэтрин поступила в Оксфорд. В 1922 году она защитила докторскую диссертацию по фольклорным элементам в литературе XVII века. Фольклором она интересовалась с самого детства и до конца своих дней: ее отец, актер-любитель и собиратель фольклора, часто рассказывал дочерям сказки и заразил их своим увлечением. Любительский театр они тоже обожали и всю жизнь сочиняли и ставили пьесы. В области научных исследований Кэтрин со временем полностью сосредоточилась на фольклоре и стала президентом Фольклорного общества, которое впоследствии учредило ежегодную премию в ее честь. Умерла Кэтрин в 1980 году.
Ее познания были необыкновенно глубоки, но она несла их легко, как мешок с пухом чертополоха. Ее книга «Фэйри в традиции и литературе» — серьезный академический труд, производящий при этом такое впечатление, будто автор лично знакома с теми, о ком пишет. А ее «Словарь фэйри» — последнее и решающее слово в этой области. Кроме того, Кэтрин написала два романа для детей: «Хобберди Дик» и «Кейт-Щелкунчик». Обе эти книги основаны на фольклорных сюжетах, но события их помещены в реальный исторический контекст и, главное, по ним видно, какое удовольствие доставила Кэтрин сама возможность рассказать увлекательную историю.
Кстати, вот уж чего-чего, а историй в этом трехтомнике предостаточно! Вошедшие в него сказки условно распределены по пяти разделам, но внутри самих разделов сгруппированы по той же системе, которую Тед Хьюз и Шеймас Хини использовали в своей великолепной антологии «Погремушка», а именно — по названиям в алфавитном порядке. Это очень хорошая система: она обеспечивает демократическую непредсказуемость. Никогда не знаешь, что будет дальше.