Они были такими красивыми.
Она почувствовала руку на спине и удивленно повернулась. Джон сегодня был в школе. Он посмотрел на нее, потом вернулся к просмотру передачи.
Они все думали, что случится теперь.
— Ты в порядке? — спросил Джон.
— Да, секундочку. — Кей вытащила телефон и набрала маму. Они не должны были пользоваться телефонами на уроках, но никто из взрослых не остановил ее. На самом деле несколько учителей и детей наблюдали за ней с тревогой. Небольшой городок… они знали, кем были ее родители.
Она отошла на несколько шагов и повернулась спиной к ним, чтобы попытаться получить немного частной жизни.
Ее мама даже не поздоровалась:
— Кей, ты в порядке? Все в порядке?
— Я собиралась спросить тебя об этом, — сказала она. — Я смотрела новости в школе.
— Я ничего не знаю. Авиационная база ВВС Малмсторм не отвечает. Милая, у меня вызов на другой линии. Я приняла звонок, потому что это была ты. Если я что-нибудь узнаю, что могу рассказать, я позвоню, обещаю.
— Хорошо, мама. Спасибо. Будь осторожна, ладно?
Глупо было говорить это — ее мама на самом деле не занималась ничем опасным, кроме разговоров с бюрократами.
— Люблю тебя, — сказала ее мама и отключилась.
Она обернулась к нетерпеливому лицу, которое смотрело на нее, и качнула головой.
— Моя мама ничего не знает. Прости.
Теперь, сцена на экране была пуста. Никаких самолетов, никаких драконов, ничего. Новости повторяли видео ускорения самолета, ромбовидная форма, низко летящая, близко к горе, где сидели драконы, качающееся назад и вперед, будто дразнящее их. Затем на экране появился репортер, его лицо было белым, как мел, и начал говорить, но не по существу.
Студенты и учителя разошлись. Кей не знала, что и думать. Если что-нибудь должно было произойти, это скоро случится. Возможно, они услышат тревогу, и, возможно, в этот раз она будет настоящей.
С другой стороны, возможно, вооруженные силы были правы. Возможно, драконы ничего бы не сделали. Ну, никто не знал. Кей решила прямо здесь пересечь границу в этот же день, надеясь, что Артегал мог быть там.
Она поздно прокралась на первый урок. Учительница посмотрела на нее, но ничего не сказала. Кей симулировала, что приняла к сведению и не беспокоилась.
Но тем днем, мать Кей позвонила. Кей достала телефон, и ответила на звонок в классе. На этот раз на математике, и мистер Келли неодобрительно посмотрел на Кей, но она ответила:
— Это моя мама, — и выбежала в коридор.
— Привет, мам? — сказала она, прислонившись к стене в коридоре.
— Кей? Кей, я хочу, чтобы ты пошла домой прямо сейчас. Иди домой и оставайся там. Мне нужно знать, где ты.
Почему-то это было хуже сирен, хуже дрелей, хуже мыслей о худшем, что могло произойти. Кей никогда не слышала такого беспокойства, почти паники, в голосе матери.
— Что случилось? Что происходит?
Она глубоко вздохнула, выдержала напряженную паузу и сказала:
— Еще три самолета пересекли границу.
— Зачем? — спросила Кей в замешательстве. Она подумала об этом в первую очередь. В этом не было никакого смысла. Если они и правда не собирались начать войну.
Мама не озаботилась ответом.
— Пока мы не узнаем, что происходит, я хочу, чтобы ты пошла домой.
— Школа — не на один час.
— Я знаю, но мне нужно, чтобы ты была дома. Если кто-то попытается тебя остановить, пусть позвонят мне.
— Но что насчет папы? Он сказал, что если я останусь дома, люди запаникуют…
— Я говорила с ним, и он согласен.
Кей по-настоящему не боялась до этого момента.
— Хорошо. Хорошо, я уже иду.
Они повесили трубку.
Кей вернулась в класс. Ее лицо пылала, потому что Кей казалось, что все смотрят на нее. Кей шагала осторожно, как если бы пол был сделан из стекла. Тэм посмотрел на нее, подняв брови в немом вопросе. Кей тряхнула головой и собрала все свои книги и вещи.
Ее голос казался писком, когда она обратилась к мистеру Келли.
— Я должна идти.
Учитель звал ее, но она улизнула, прежде чем кто-нибудь успел задать вопросы, и выбежала на стоянку.
Небо над Серебряной Рекой было ясным.
Глава 14
Дома, она попыталась позвонить Джону, но его телефон был отключен. Она оставила сообщение. Он перезвонил ей спустя двадцать минут.
— Что значит «ты уехала домой»? — спросил он.
— Родители взбесились и заставили меня вернуться домой.
— Это бессмыслица.
Так и было, потому что она смотрела телевизор — в течение прошлого часа — и на этот раз информационные программы говорили что-то о бомбардировках.
— Судя, по моему ящику, все плохо, — сказала она.
— Ты смотришь слишком много новостей.
По телевизору снова и снова повторяют одно и то же.
— Хочешь, чтобы я приехал? Я могу свалить из школы?
Встречаясь с ним, она чувствовала себя лучше, но не была уверена, что даже он мог отвлечь ее от телевизора, остановить новостные сюжеты и заставить ее меньше беспокоиться. Он бы только больше разволновался, когда увидел, как плохо она себя чувствует.
— Все нормально. Твои родители, наверное, волнуются.
— Ха, — сказал он. — Мама звонила только четыре раза за последний час.
Она хихикнула.
— Кажется, она хочет, чтобы ты пошел домой.
— Я зайду, когда пойду домой, — сказал он, это прозвучало хорошим компромиссом.
Ее родители звонили, проверяя. Папа — первым.
— Когда ты пойдешь домой? — спросила она его. Если она должна была оставаться дома, где была в безопасности, и где все знали ее местоположение, почему не сделать так?
— Меня может не быть всю ночь, — сказал он, не представляясь обеспокоенным или раздраженным. Его голос звучал — это просто часть работы. — В городе тысяча репортеров, и они становятся непослушными. Мы обзвонили всех, чтобы они присматривали.
— Ты можешь прийти домой на ужин?
— Я, наверное, перехвачу что-то на ходу. Я могу встретиться с мамой, если она не занята. Мы позвоним позже.
— Папа… — Ей не нравилось то, как жалостливо прозвучал ее голос, похоже на маленького ребенка. — Что происходит? Я смотрела новости. Все говорят, что все плохо. Насколько плохо?
— Я не знаю. Пресса все делает хуже, заставляя людей паниковать. Надеюсь, все пройдет. Если мы не запаникуем, все пройдет. Как это звучит?
— Хорошо, я полагаю. — Но его голос звучал неуверенно. Он так сказал, только чтобы успокоить её.
— Кей, я должен идти. Веди себя хорошо, ладно?
Не «будь осторожна». Это было что-то. Это должно было означать, что все было не так плохо.
Потом позвонила мама.
— Я только что говорила с папой, — произнесла Кей.
— Я тоже. — Ее голос звучал лучше, будто, пока они все общались, все было хорошо с миром. — Мы собираемся захватить ужин в Алпине, прежде чем он вернется к работе. С тобой все будет хорошо? Ты найдешь, что поесть?
— Со мной все будет хорошо.
Джон заглянул, чтобы обнять, поцеловать и узнать последние новости.
— У родителей все хорошо. Они не волновались, значит все хорошо, верно?
— Да. Вероятно. — Затем зазвонил его телефон. Это была его мама, желающая знать, где он. — Думаю, мне пора идти. Позвони мне, если что-то случится, хорошо?
— Если мне удастся заставить маму оторваться от телефона. — Они заулыбались, и даже Кей начала чувствовать себя лучше. Они снова поцеловались, и она почти попросила Джона остаться. Он медлил, будто собирался спросить, мог ли он остаться. Но он сжал ее руку и ушел, чтобы вернуться домой и успокоить свою мать, и для Кей было слишком поздно, чтобы передумать.
Ей хотелось легкости в отношениях, не погружения, которого хотела для нее Тэм. Они должны быть вместе, потому что хотели, а не потому, что должны. Но она и Джон хотели разного? Если так, то что?
Кей смотрела новости весь вечер, пытаясь делать домашнюю работу, но это был провал. Было трудно сконцентрировать мысли на алгебре, когда по телевизору шел бесконечный парад политиков и комментаторов с предсказаниями бедствий и заверениями, что все прекрасно. Глупо, потому что ничто не было прекрасно. Она могла чувствовать, как баланс мира смещался. Возможно, потому что она была частью этого. Человек, который ездил на драконе. Она продолжала ожидать, как изображения ее и Артегала появятся на экране. До сих пор это не было обнародовано.
Но на данный момент она и Артегал были в безопасности, и пока ничего иного не произойдет, так и будет.
Приблизительно в десять, позвонила мама и сказала ложиться спать. Или, по крайней мере, подумать о том, чтобы лечь спать и поспать немного. Кей уже давно прошла тот возраст, когда ее укладывали поспать. Но пока все было тихо, она согласилась. Утро наступит быстро, если она поспит. Предполагая, что она могла заставить себя заснуть.
Сирены разбудили Кей. И много: пожарные машины, полицейские автомобили, машины скорой помощи. Казалось, что каждая машина помощи в графстве была на дороге и неслась к бедствию.
Сирены воздушной тревоги тоже выли.
Она села в постели, отодвинула занавеску, но ничего не увидела, кроме проезжающей машины с сине-красной мигалкой. Ее окно выходило далеко от центра города Серебряной Реки, куда направлялся полицейский автомобиль. Она не могла видеть ничего другого.
Девушка перешла в гостиную и включила телевизор. Два часа ночи, и новости Грейт-Фолс, Монтана, находились в режиме радиовещания. Буквы в углу объявили о ПРЯМОМ ЭФИРЕ.
Довольно взволнованный репортер (женщина) уставилась в камеру и читала текст:
— …пожарные в первую очередь локализуют пожар, чтобы он не перекинулся на другие постройки.
Далее камера сместилась, показывая обстановку. Кей узнала начальника пожарной части, его лицо средних лет было красным от натуги, сияло от пота, и было перепачкано сажей. Он был в шлеме и большом пальто. Пожарные машины стояли фоном. Кроме мигающих аварийных огней на улице было темно, и ничего не было видно. Ничто не давало указаний на расположение пожара.