Она понравилась ему, едва он ее увидел. Красивая, смышленая, пропорционально сложенная, сияющая, симпатичная, скромная, очаровательная, очень живая, ну сущий ангел, Мерче, ради тебя я готов совершать безумства, ты больше чем красавица, а какой чудный, какой мелодичный голос, несмотря на этот гламурный гнусавый испанский и все такое. И загорелая от катания на лыжах. Беатриче. Лаура. Тереза.
Марсел так и не узнал, под каким предлогом Мерче явилась одна к ним домой. Впрочем, ему это было не нужно, поскольку он сразу же пришел от нее в восторг, какие уж тут предлоги. Он пригласил ее в кино и предложил провести выходные, катаясь на лыжах в Торене. И только не говори мне, что не любишь кататься на лыжах!!! Однако его радужные планы в одно мгновение рассыпались в прах, и он тут же стал полушутя предъявлять своей матери претензии на некачественный товар: ты такая загорелая, что я думал, ты… Нет? Мама ничего не говорила, и Мерче Сентельес-Англезола-и-Эриль пришлось откровенно признаться, что нет, загар у нее пляжный, потому что декабрь я провела на Канарах, а загораю я очень быстро. Как чудесно, сказала мама, пытаясь сгладить неловкую ситуацию. Минутный кризис благополучно разрешился, потому что Марсел великодушно заявил, что между спусками по черной трассе он заглянет ненадолго в семейную зону лыжного курорта и поможет ей освоиться с лыжами и все такое.
– Пусть Кике ее обучит, это ведь его работа.
– Нет, и говорить нечего.
Это «нет» Марсела, произнесенное необычно сухим тоном, выявило для сеньоры Элизенды две вещи. Первое: если Марсел не доверяет Кике, то, значит, Кике дал ему повод для этого, несмотря на то что они целые дни напролет проводят вместе, катаясь на лыжах и болтая… думаю, о женщинах. Если такой повеса, как Марсел, не доверяет Кике, то мне просто необходимо узнать причину такого недоверия как можно быстрее. И второе: Мерче заинтересовала Марсела, а следовательно, она, как всегда, угадала, сделав выбор в пользу Мерче Сентельес-Англезола-и-Эриль из семейства Сентельес-Англезола, состоящей в родстве с семьей Кардона-Англезола по линии Англезола и с семьей Эриль де Сентменат, поскольку мать Мерче – дочь Эдуардо Эриля де Сентмената, владельца «Африканской древесины» и президента банка «Понент». Ну хорошо, замечательно, думал он, но какие губы и какие глаза. А сколько изящества.
– Почему же не Кике? – настаивала мать.
– Разве он не на больничном?
– Да, но не будет же он болеть вечно.
Сеньоре Элизенде достаточно было нескольких взглядов и жестов сына, чтобы догадаться, что ее сын влюбился по уши. Марсел же, напротив, вовсе не горел желанием демонстрировать перед своей матерью восторг, который он испытывал, и сеньора Элизенда поняла это и решила не быть жестокой по отношению к нему. Она изображала полную рассеянность, два или три раза выходила из комнаты, ненароком сообщила, что Мерче двадцать два года и у нее есть дом в Париже, и, сделав так, чтобы Марселу казалось, что инициатива исходит от него, предложила им прогуляться по центру, например по Рамбле, почему бы и нет? Тут Марсела вдруг осенило, что он уже тысячу лет не гулял по Рамбле, и он спросил себя, что же Мерче подумает обо мне, и страшно расстроился, потому что впервые почувствовал себя маленьким и беззащитным не перед своей матерью, а перед другой женщиной; и тогда он испытал сильнейшее желание доказать ей, что он на что-то годен, как это всегда происходило у него с матерью. Вопреки всем канонам хорошего тона, Элизенда будто ненароком предложила им съездить на несколько дней в Париж, а когда они вернутся, ее сын сможет приступить к работе. Париж. Ослепление было настолько сильным, что Марсел при упоминании Парижа даже не вспомнил о Рамоне, той самой, что собиралась стать писательницей. Вместо того чтобы протестовать против навязывания материнской воли, он только и думал, как это здорово провести несколько дней в Париже с Мерче! Он ослабил оборону и стал совершенно беззащитен. Марсел Вилабру-и-Вилабру (из семейства Вилабру-Комельес и Кабестань Роуре и семьи Вилабру из Торены и Пилар Рамис из Тирвии, той еще шлюхи, но лучше я промолчу из уважения к бедному Анселму) на этот раз влюбился в кого положено.
Когда парочка вышла из дома в направлении Рамблы, или куда там их занесет ветер восторга, сеньора Элизенда сделала звонок в Министерство промышленности, чтобы урегулировать вопрос, который мог решить только лично сам министр, об импорте этого проклятого оборудования по производству мячей, понимаешь, мне совсем не хочется покупать их по цене, вдвое превышающей их реальную стоимость. Я хочу производить мячи, Энрике. Ну, тогда жду известий, договорились? Ах нет, сегодня я ужинаю в Мадриде. С кем? С Фонтаной. И повесила трубку, оставив министра улыбаться телефону, вспоминая волшебный вечер, который он когда-то провел с сеньорой Вилабру, и удивительный аромат ее духов, незнакомый, но такой пьянящий, и завидовать этому долбаному придурку Фонтане… Элизенда проинформировала Газуля о предпринятых шагах и, поскольку у нее еще оставалось несколько свободных часов, велела Хасинто подготовить машину. Потом сняла с шеи цепочку, поцеловала ее и аккуратно положила в шкатулку из слоновой кости. С грустью вспомнила о Бибиане, но тут же отделалась от этого воспоминания, поскольку негоже живым все время думать о мертвых. Очень хорошо, Хасинто, мне нравится.
Однако во время поездки в центр города она ни слова не произнесла ему в затылок. Ни одного. Даже рта не раскрыла. Когда она не отдавала никаких распоряжений, это был знак того, что она о чем-то напряженно думает. А если она думала, значит ей надо было думать. А если ей надо думать, значит у нее проблемы. Мне бы так хотелось решить за нее все ее проблемы, но она не дает мне этого сделать. Она позволяет мне вмешаться лишь тогда, когда надо подчистить дерьмо за ее придурком-сынком. И больше никогда. Это мне-то, который жизнь готов отдать за… Мне, который всю жизнь отдал… Мне, который…
– Остановись здесь, Хасинто.
Прямо посреди площади Каталонии. Это означает, что она не хочет, чтобы я знал, куда она направляется.
– Возвращайся через час. Нет, через два.
Ну да, сейчас она возьмет такси и отправится в квартирку этого сукиного сына Кике Эстеве.
– Да, сеньора.
Кике трахается с мужчинами. И с женщинами. Со всем, что шевелится. Вам это известно, сеньора?
Сеньора Элизенда вышла из машины и плавно закрыла дверь. Дождалась, пока Хасинто исчезнет из вида, потом остановила такси и сказала таксисту в квартирку сукиного сына Кике Эстеве, и побыстрее.
– Какой сюрприз. – Он пригласил ее войти. – Я действительно тебя не ждал.
– Я приехала по делам в Барселону, и вот я здесь.
– Прекрасно. Ну а если бы ты не застала меня дома?
Кике плавно закрыл дверь, и они прошли внутрь его жилища.
– Почему ты так на меня смотришь?
По разным причинам. Во-первых, потому, что они уже тринадцать лет были любовниками, и если вначале он был всего лишь простым инструментом, с помощью которого сеньора избавлялась от злости на всех и вся, то постепенно она стала к нему привязываться, он становился ей все ближе, если не считать недель отчуждения, наступавших время от времени вследствие излишне пылкой исповеди в очередной случайной церкви, перед незнакомым священником, но вовсе не из-за того, что она сражалась с грехом, а просто потому, что хотела укротить свою пагубную слабость; ведь не может быть, чтобы такой смазливый хлыщ, как Кике… Не может быть. Но так было. Во-вторых, потому, что у них разница в двадцать лет, и то, что вначале казалось даже забавным, со временем становилось все более труднопереносимым, потому что я старею, а он все еще улыбчивый мужчина в самом расцвете сил, без малейшего намека на седину. В-третьих, до недавнего времени, до того момента, как в ее доме оказалась Мерче, она витала в облаках, полагая, что экономическая компенсация, которую она ему предоставляет, служит ей гарантией от любого рода неверности; ну а потом, он всегда проявлял готовность немедленно, когда бы она его ни призвала, откликнуться на ее зов. В-четвертых, потому, что, осознав, что настало время женить сына, она вдруг поняла, что скоро может стать бабушкой, и, почувствовав себя смешной и нелепой, уразумела наконец, что у нее есть все основания ревновать Кике. В-пятых, потому, что все вместе это было очень непросто: с какой стати ей ревновать Кике, если она его не любит и прекрасно знает, что он, со своей стороны, не столько любит ее, сколько подчиняется ее желаниям. Последнее подтверждалось практическим отсутствием взаимных выражений любви и нежности за все тринадцать лет отношений. В-шестых, потому, что хоть они и не любили друг друга, но честно выполняли взятые на себя обязательства. И наконец, в-седьмых, если она вдруг надумает обыскать его дом, то наверняка найдет пару любовниц, а она была не готова терпеть подобное унижение.
– Ну что, хочешь осмотреть квартиру? А? Хочешь посмотреть, сколько женщин я тут прячу? А?
– Да.
– Ну что ж, давай.
Это было сказано тоном, за которым скрывалось неудовольствие, вот только Элизенда не знала, действительное или мнимое. Кике сказал вот уж никогда не думал, что ты так мало мне доверяешь. Потом распахнул объятия, словно охватывая пространство, и сказал квартира в твоем распоряжении.
Сеньора Элизенда Вилабру, которая этим вечером собиралась поужинать с министром Фонтаной, чтобы напомнить ему, что она ждет немедленного ответа от монсеньора Эскрива де Балагера относительно хода Процесса; которая будет с полным безразличием принимать изысканные знаки внимания и восхищения министра, беспокоясь лишь о том, чтобы тот освежил память монсеньора Эскрива относительно ее дяди Аугуста Вилабру, который, бедняжка, несмотря на частое недомогание, все еще жив и несколько дней назад напомнил ей историю прелатства монсеньора Эскрива, назначению которого на сию высокую должность он в немалой степени способствовал, поскольку папа Павел не слишком-то доверял монсеньору; которая спокойно и невозмутимо укажет министру Фонтане на целесообразность смены гражданского губернатора Лериды, поскольку человек он некультурный и совершенно необразованный, и он меня окончательно разочаровал, когда я намекнула ему, что собираюсь расширить трассы, ведь у меня на это есть все права (при этих словах министр Фонтана откроет специальный блокнотик, куда он записывает свои обязательства, и мелким почерком муравья сделает соответствующую запись, ибо он ни в коем случае не хочет подводить столь достойную даму; и чтобы у нее не оставалось никаких сомнений, что он, разумеется, на ее стороне, он поцокает языком и скажет этот Гарсия Понсе… мы же знаем, что он собой представляет. Обещаю вам, что буду держать этот вопрос на контроле); которая после ужина с министром Фонтаной примет в своих гостиничных апартаментах братьев Гарригес, дабы самым решительным образом ускорить предоставление таможенной льго